Красные петухи (Роман) - Лагунов Константин Яковлевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— Все ясно, товарищ Емельянов. Беру это на себя. Давай в помощь твоего Шерлока Холмса и считай, что бандит в твоих руках.
— Вот спасибо. Ну, спасибо. Выручил, брат, — возликовал Емельянов. — Я ведь, понимаешь, всю жизнь плотничал…
— Не беспокойся. Где твой следопыт?
Емельянов знаком подозвал стоявшего поодаль молоденького парнишку в милицейской форме и когда тот подошел, представил:
— Гриша Воронов. Комсомолец. В милиции второй год.
— Где засек? — деловито спросил Коротышка.
— Ни в жизнь не угадаете! — Гриша понизил голос. — В малухе, на кориковском дворе. Увидел — глазам своим не поверил…
— Как ты выследил его?
— Я как узнал, что Боровиков объявился у нас, клятву дал — не успокоюсь, пока энту змеюгу не сыщу. Батя мой у него в Яровске на бойне работал. Повздорили из-за чего-то, а Боровиков — тут же в контрразведку: арестуйте, большевикам сочувствует. Ну и расстреляли… Целые ночи я по селу каруселил, ни одна мышь мимо не проскочила…
— Ну и дальше?
— Дымок из малухи пошел, Зашел с огороду, а он выполз по нужде.
— Молодец! — Коротышка тиснул Гришину руку. — Буду ходатайствовать о награждении тебя именным оружием. Кто- нибудь еще знает об этом? Отлично. Никому ни гугу. В два часа ночи встретимся здесь. Только помни, никому…
— Могила, — заверил Гриша.
— Тесен мир. Тесен, — бормотал Коротышка, глядя на дверь, за которой скрылся милиционер. — Везуч Фаддей Маркович. Живуч, боров…
Они встретились, как условились, ровно в два у волисполкомовских ступенек.
— Теперь слушай меня, — вполголоса заговорил Коротышка, пригнувшись к Гришиному лицу. — Наган в карман полушубка и не выпускай рукоятки. Ни о чем не спрашивай. Делай, что скажу. Придется стрелять — бей в ноги. Нужен живой. Я уже отправил сообщение в губчека. Сам и повезешь Боровикова в Северск. А мы тут с Кориковым разберемся — проверим, что за птица. Тронулись. С богом…
По тропе, вытоптанной вдоль изб, они неспешно шли гуськом, стараясь ступать так, чтобы снег не скрипел под ногами.
В белесом небе слабо мерцали белые звезды. Луна кропила землю белым светом. Снег посверкивал свежей чебачьей чешуей. Покряхтывали от холода опушенные куржаком громадные тополя. Тихо вокруг. Петухи давно оттрубили полночь. Намерзлись за день дворовые псы и теперь спали в закутках, вполуха слушая морозную тишину.
— Зайдем с тылу, — вполголоса скомандовал Коротышка и, кинув руки на жердь, легко перемахнул изгородь.
Они брели но колено в слежавшемся, обдутом ветрами снегу. Через каждые три шага Коротышка замирал, как гончая на стойке.
Вот и угол малухи. Остановились, перевели дух.
— Сними-ка шапку, Гриша, — еле слышно сказал Коротышка.
Парень не задумываясь стащил с головы мохнатую шапку, и тут же в самое темя клюнула его рукоятка нагана. Гриша рухнул на снег. Коротышка склонился над поверженным, ударил еще раз в височную ямочку так, что хрустнул череп. Распрямился, стер пот со лба. Крадучись прошел к двери. Тихонько царапнул по доске и сразу услышал шорох в малухе. Стукнул дважды.
— Кто? — испуганный, хриплый голос.
— Отвори, Фаддей Маркович. Свои.
— Кто там?
— Доливо. Мишель. Не узнаешь?
— Ты?! Откуда?
— С того свету. Отворяй живей.
Они долго тискали друг друга в объятиях. Расцеловались. Фаддей Маркович даже слезу обронил.
— Выдь, погляди, какого голубя перехватил я по пути к тебе, — сказал Коротышка.
— Окостыжел, гад, — Фаддей Маркович пнул носком валенка разбитую голову Гриши Воронова. — Ну, спасибо, Мишель. Век не забуду.
— Свои люди — сочтемся. Надо куда-то припрятать этого, Тебе придется исчезнуть. Ненадолго. Еще день-два — и ахнет. Я прихватил для тебя удостоверение. Дам несколько адресов. Нужно подстегнуть, чтоб полыхнуло более-менее одновременно…
Чуть свет Коротышку разбудил начальник милиции Емельянов.
— В чем дело? — недовольно скривил мясистые губы Коротышка.
— Ты цел? — недоверчиво спросил Емельянов.
— Ты что, перепил?
— Где Воронов?
— Вместе с двумя нашими бойцами повез Боровикова в губчека. Теперь твой Воронов вознесся. И тебе, как начальнику, перепадет кусочек славы.
— Да брось ты… — засмущался Емельянов. — Как вы его?
— Без осечки. Только об этом пока надо помолчать. Даже в уезд не следует докладывать. Сейчас такое время…
— Ясно, товарищ Карпов.
— И вот еще что… Как по-твоему, знал Кориков о том, кто прячется на его подворье?
— Сам над тем же голову ломаю. Ведь председатель волисполкома…
— Вот-вот. Теперь гляди да поглядывай. Я доложил губчека свое мнение. Думаю, скоро Кориков последует туда же, только под конвоем. Но пока — ша! Ни звука.
— Ясно.
Глава шестнадцатая
Челноково ходило ходуном. На головы ошалелых мужиков, торопливо свозивших семена в ссыпку, градом сыпались слухи, один страшней другого.
Евтифея Пахотина ночью пороли плетьми, всяко измывались. Анна евонная сунулась к начальнику отряда, тот чуть не снасильничал бабу, еле отбилась…
Евдоким Полторы Руки не дал свинью на прокорм продотряду. До полусмерти избили мужика… Ромка кинулся на выручку — измолотили прикладами…
Фешку Оловянникову заманили в баню, раздели догола, озоровали и охальничали над ей…
Поначалу Флегонт отнесся к этим слухам с недоверием, но когда они подтвердились, поп ринулся в волисполком к начальнику продотряда.
За окном еще не сгустились сумерки, а в кабинете Корикова горели три лампы-молнии. Коротышка играл в шахматы с Кориковым. Крысиков наблюдал за игрой.
Увидев Флегонта, Коротышка иронически протянул:
— A-а, святой отец… Чем могу служить?
Флегонт снял шапку, расстегнул шубу, но не сел.
— Только крайняя нужда заставила меня переступить сей порог. Опомнитесь! Остановитесь! Ужель не зрите бездну, над коей занесли ногу?
— Мудрено глаголете. Не уразумею, о чем речь, — усмехнулся Коротышка.
— Немедленно прекратите издеваться над крестьянами, накажите виновных в бесчинствах, иначе я сам, сейчас же поеду в губернию и расскажу обо всем властям. Полагаю, мне в данном случае поверят больше, нежели целой крестьянской делегации.
— Ха-ха-ха! — громко засмеялся Коротышка. Вскочил и, подбежав вплотную к Флегонту, закричал ему в лицо: — Моли бога своего, что я в хорошем расположении духа. И не суй нос куда не просят. Он поедет в губернию!.. Ах, какие страсти. Поезжай! Я думаю, чека небезынтересно будет узнать, как по твоему наущенью Катерина Пряхина сожгла продовольственный отряд, а сама с твоей помощью укрылась от возмездия. А разве не на твоем подворье целый месяц укрывался белогвардейский холуй Боровиков? Алексей Евгеньевич, вы сможете это подтвердить?
— Да-с, — склонил голову Кориков.
— А кто в день нашего приезда собрал у себя мужиков и подстрекал их к непослушанию и сопротивлению властям? Кто подучил Пахотина взбаламутить сход? Кто уговаривал меня сорвать приказ губпродкома о семенной разверстке? Под святой рясой вы…
— Не надо больше, — неожиданно тихо и как будто спокойно пробасил Флегонт. — Для лжепророков нет святого. Наветов и угроз ваших не страшусь…
— Где же ваше непротивление злу? — медвяно улыбнувшись, запел Кориков. — Где евангельское всепрощение и кротость, кои вы проповедуете с амвона? Христос какие муки терпел, а в губчека не жаловался…
— Гы-гы-гы! — сыто и нагло заржал Коротышка.
— Ха-ха-ха, — захохотал Крысиков.
— Хо-хо-хо! — тоненько и тихо вторил им Кориков, прикрывая рот ладошкой.
Медленно, пуговка по пуговке, Флегонт застегнул шубу, повертел на голове, будто примеривая, круглую меховую шапку, молча повернулся к выходу. Хохот за спиной разом оборвался. В наступившей тишине выстрелом прогремел хрипловатый от бешенства голос Коротышки:
— Значит, в губчека?
— Да, — глухо откликнулся Флегонт.
— Сунуть под нос дуло — не дакнет, — буркнул Крысиков.
