Заслон (Роман) - Антонова Любовь Владимировна (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
«Благовещенские рабочие вступили в бой с мятежниками. Силы малы. Находимся в 7 километрах от Благовещенска в деревне Астрахановке. Штаб Красной гвардии».
В это же самое время паровозный машинист Аксенов разослал по поручению штаба экстренное воззвание к населению области, в котором, после краткого сообщения о событиях, говорилось:
«…Товарищи крестьяне, помогите рабочим и матросам».
В амурских селах и деревнях загудел набат. На сходах принимались суровые решения:
«Всем без исключения идти в Астрахановку бить буржуев, освободить Ф. И. Мухина и его товарищей, восстановить советскую власть, срочно выслать на фронт 2300 человек и 30 подвод с продуктами». — Таков был ответ трудовых крестьян села Ивановки на контрреволюционный мятеж. Столь же кратки и безоговорочны были решения и других хлеборобов.
Вскоре Астрахановка была не в силах вместить всех бросившихся на подмогу, и тогда жители расположенной на левом берегу Зеи деревни Владимировки широко распахнули для них двери.
В белокаменном домике на краю Астрахановки, где помещался штаб, на простом некрашеном столе росла горка телеграмм. Начальник военно-революционного штаба Моисей Губельман, которого многие называли запросто дядей Володей, знал каждую из них чуть ли не наизусть:
«Высылаем 500 человек Красной гвардии при 12 пулеметах и 4 орудиях», — сообщали владивостокцы. Не отмолчались и в Никольске-Уссурийском: «Отправляем 12-й полк полном боевом снаряжении». Чита лаконично извещала: «Вам отправлено 15 платформ, груженных орудиями и снарядами». Чудаки — ни словом не обмолвились о живом составе. А люди будут. Непременно будут! Где всех разместить? Э, пустое… станут жить в вагонах. Солдатам не привыкать. Чудесно, что Благовещенск лишь в ста верстах от главной железнодорожной магистрали, а ветка в наших руках, в наших… Уже подъехали деповские со станции Бочкарево и вооруженные орудиями и пулеметами рабочие хабаровских арсенала и затона.
Высокий молодой человек распахнул дверь и остановился на пороге, сияя огромными бархатными глазами.
— Ты что-то хочешь сказать мне, Комаров?
— Так точно! Со станции Гондатти прибыли железнодорожники во главе с инженерами Шимановским и Чесноковым. И еще… — он запнулся.
— Говори, говори… — поощрил Губельман.
— Прибыли бывшие фронтовики. Их много. Откуда, я не упомнил.
Губельман коротко рассмеялся. Хотелось сказать:
«Тебе двадцать пять. Ты единственный здесь офицер. Тебя избрали командующим. Не старайся, милый, показать себя твердокаменным. Люди знают, что ты из плоти, крови и нервов, но они верят тебе, и в этом главное».
Но Комаров уже склонился над столом и, хмуря черные брови, читал новую телеграмму.
— Вот подсчитай-ка наши резервы, Анатолий, — сказал Губельман, придвигая ему списки и телеграммы, — а я пойду немного разомнусь.
Вновь прибывшие разместились в школе. Большие и неуклюжие за ученическими партами, они за обе щеки уписывали наваристый флотский борщ. Померанец, принесший бачки с обедом, стоя спиной к двери, знакомил новичков с обстановкой:
— В классах они людям зубы крошат, в зале реалистов умасливают: «Идите к нам, ребятки, станете бандитами первый сорт!» Сам атаман Гамов до них приезжал. «У нас, говорит, почта, у нас, говорит, телеграф, у нас казначейство, у нас…» Он гуран хитрый, знает что сказать…
Черноусый человек с усталыми, в веерках морщин, глазами улыбнулся дяде Володе, видимо, приняв его за рядового красногвардейца, и заключил:
— Земля и небо за них, а народ против, так, что ли, выходит?
— Вот-вот, — радостно подтвердил Померанец.
Губельман осторожно прикрыл дверь и, пройдя через школьный двор, заглянул в угловой домик. Внутри было прибрано, вымыто. Флотский фельдшер Диденко, нагрев в больших чугунах воды, не пожалел ни рук, ни мыла. Он даже успел смастерить топчан, накрыл его простыней и расставил на выструганном столе баночки и склянки с лекарствами.
— Хороший у тебя, Евстратий Иванович, лазарет получился!
— Да уж какой есть, а без него не обойтись, — отозвался фельдшер, озабоченно разглядывая хирургические инструменты. — Лампу бы побольше, а то так, коптилочка…
Губельман обещал прислать лампу. Он заходил во многие дома, разговаривал с разными людьми. Настроение у всех было бодрое. Простая одежда и широкая, окладистая борода Губельмана многих вводили в заблуждение. Он был рад, что никто не считает его начальником, и с видом бывалого бойца разъяснял молодежи, что дело предстоит жаркое, что нужна дисциплина и соваться в пекло поперед батьки, то есть без команды, не следует. Ребята на шутку отвечали шуткой, величали начальника штаба отцом и наперебой угощали самосадом и махоркой. Так, проверяя свое хозяйство, Губельман обошел полдеревни и вскоре вернулся к штабу.
Снятую с канонерки трехдюймовую пушку уже подняли на кручу. Вокруг нее сгрудился народ. Издали было видно высокую, статную фигуру Комарова.
— Идите скорее сюда! — крикнул Анатолий. — Сейчас эту красавицу увезут! — «Красавица» лежала на подтаявшем снегу. Возле нее на коленях стоял крупный, медвежеватый человек с обветренным лицом и спокойными синими глазами. При виде начальника штаба он встал, отряхнулся от снега и неловко подал руку.
— Это слесарь министерских мастерских товарищ Брагин, — пояснил Комаров. — Сейчас поставят пушку на платформу и хоть сегодня в поход. Поставите, Илья Михайлович?
— Пустяки делов! — басовито отозвался слесарь. — Сначала мы ей послужим, а уж потом она, матушка, послужит нам, да так, что у атамановцев пятки засверкают!
В это время доложили, что вернулись разведчики. Комаров быстрым шагом направился к штабу.
…Родители Комарова уже много лет жили порознь. Отец его служил начальником Белогорского разъезда. Мать учительствовала в одной из горбылевских школ. Большой серый особняк Комаровых помещался на Литейной, напротив флотских казарм. Еще в гимназические годы Анатолий участвовал во всех матросских спектаклях, неизменно играя «барышень». В первые месяцы войны он окончил Иркутскую школу прапорщиков и ушел на германский фронт. В декабре шестнадцатого получил тяжелое ранение и, находясь на излечении в одном из петроградских госпиталей, вступил в партию большевиков. Он участвовал в штурме Зимнего и единственный из благовещенцев слышал выступления Ленина.
В Астрахановку Анатолий пришел с матросами и со своим младшим братом Виктором. Вскоре на дрезине приехал из Белогорья отец Комаровых, маленький, худенький и очень боевитый георгиевский кавалер. Сыновьям стоило немалого труда уговорить его вернуться обратно. Только узнав, что по железной дороге будут идти важные грузы и воинские эшелоны, старик успокоился и на той же дрезине помчался обратно.
Вечером Анатолий приказал младшему брату и Алеше Гертману возвратиться в город. Они должны были переночевать у матери Комаровых на Литейной, а потом, нацепив повязки оборонцев, погулять по улицам и разведать, в каких зданиях укрепились мятежники.
Не успели ребята войти в дом, как приехал Бекман, — они едва не попались ему на глаза. Комарова провела штабс-капитана в гостиную и засокрушалась, что ее сыновья за два дня до таких событий уехали погостить к отцу.
— А вы не могли бы съездить за ними? — спросил Бекман. — На беркутовском рысаке. Кучера мы вам дали бы надежного и… даже охрану!
— Что вы, что вы?! Разве моих удержишь на разъезде! Они взяли с собой охотничьи ружья. Конечно, если пошарить по окрестностям… В Беркутовом гнезде у них друзья, и на стекольном заводе Лукина тоже… Но я слабая женщина…
— Упустить такой момент, — вздохнул Бекман. — Стал бы Анатолий моей правой рукой, да, видно, не судьба.
— Одного боюсь: не попали бы мальчики в руки большевиков! Ну а у вас как? Гамов, говорят, решителен и смел. А обаятельный капитан Шутов?!
Бекман что-то промямлил и поднялся. Он едва ли ей поверил. Пообещав наведаться еще, штабс-капитан отбыл восвояси.
Алеша с Виктором «гуляли» по городским улицам до обеда. Встретили знакомых ребят с такими же синебелыми, как у них, повязками. До одури курили, сплевывая в серый, по-весеннему ноздреватый снег. Ели в переполненных «оборонцами» «Афинах» жирные пирожки, покупали у Чакальяна тянучки. Выходя из кондитерской, повстречались с сыном коннозаводчика Донатом Беркутовым, угостили и его. Донька, лениво жуя, ругал казаков за то, что они держатся особняком, и тоже поинтересовался, где Анатолий.
