Да поможет человек (Повести, рассказы и очерки) - Радченко Ю. "Составитель" (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
— Кум Джума, ты жив? — крикнул он приятелю, полумертвому от страха.
— Жив, — с трудом выдохнул кум.
А Почомир совсем освоился. Он мог все трезво взвесить и обдумать. Одно ему не давало покоя: зачем столько хлопот, чтобы отправить человека в рай? Ведь бог знает все на свете, и, уж конечно, ему известно, кто верующий, а кто нет. Почомир совсем расстроился оттого, что не может в этом разобраться. Не сразу даже заметил, что баран его остановился.
— Э, вой! Что это ты, любезный, остановился посреди дороги? — перепугался Почомир. Открыть глаза он по-прежнему не решался. А баран все стоит. Что делать? Нельзя ни сойти, ни назад вернуться, ни дальше ехать.
Спустя некоторое время он опять окликнул приятеля:
— Жив, кум?
— Жив. Почему мы стоим?
— У тебя что, глаза закрыты?
— Да разве здесь можно с открытыми глазами?
— Кум, друг, открой глаза, посмотри, приехали мы или нет?
— Да не могу я их открыть. Голова кружится.
Вдруг они услышали: «Слезайте! Приехали!» Оба открыли глаза и осмотрелись. Кругом зеленая лужайка, вдалеке виднеются какие-то большие дома. Приятели слезли с баранов и пошли вперед. Скоро они очутились в удивительном месте. Город не город, сад не сад… Это был рай. Везде цветы, деревья, птицы, дворцы. Стволы деревьев из серебра и золота, листья из изумруда, земля сплошь из янтаря, а под деревьями и вдоль стен домов текут арыки. На воротах каждого дома написано имя хозяина. Теперь нужно отыскать свой дом.
— Джума, — просит неграмотный Почомир приятеля, — давай сначала мой дом найдем, посидим у меня немного, попьем чаю, отдохнем, а потом к тебе.
Джума согласился. Полтора года ходили они из улицы в улицу, от дома к дому. Наконец, усталые и измученные, друзья остановились у ворот небольшого дворика с надписью: «Рузикул, сын Ата-бая».
— Вот наш дом! — обрадовались друзья.
Навстречу им выбежало много красивых девушек и юношей.
— Добро пожаловать, господин, добро пожаловать! — наперебой закричали они и повисли у Почомира на шее. Одни целуют его в голову, другие теребят бороду. С трудом пробился он сквозь рой гурий и гильманов на порог своего дома. И тут только вспомнил о приятеле, оставшемся за воротами:
— Входи, кум, входи! — позвал он его.
Но райские девушки и юноши засмеялись:
— Нет, господин, он не может сюда войти!
— Это почему же?
— Мы не разрешаем.
— Да почему?
— Кроме вас, никто в этот дом не может войти.
— А вы сами как здесь оказались?
— Мы здешние.
— Дело говорите, а не смейтесь! — рассердился Почомир. — Чей это дом?
— Вашей милости.
— А вы кто все такие?
— Ваши слуги, ваши жены.
— А если так, то не имеете права возражать мне, — заключил Почомир, взял кума за руку и хотел втащить во двор.
Но это ему не удалось.
— Нельзя, господин. Это приказ бога.
Тут уж и куму стало не по себе от такого «гостеприимства».
— Ладно, Почомир, не мучайся понапрасну, — сказал он. — Ты отдохни немного, а я пойду поищу свой дом. Потом зайду.
Друзья расстались.
Почомир вернулся в дом, и гурии провели его в богато убранную комнату. Напротив входа стояла большая тахта. Почомир сел на нее, а девушки и юноши выстроились перед ним в ряд и приветствовали его по обычаю, приложив руки к груди. Но Почомир был очень сердит на них.
— Так, значит, я ваш хозяин? — начал он.
— Да, господин.
— Ах вы, проклятые! Вон сколько вас тут! Неужели кто-нибудь не мог встретить меня у моста? Ничего бы с вами не сделалось. Вот безмозглые! У человека столько слуг, а он должен свой дом полтора года искать! Убирайтесь все вон!
Силы оставили Почомира. Ноги его ныли, хотелось спать. Он положил голову на подушки и заснул… А когда проснулся, почувствовал голод. И тотчас перед ним появилась еда: лепешки, разного сорта халва, сливки. И все это без помощи слуг, само собой прилетело к нему! Когда Почомир насытился, все опять улетело.
До ночи он успел еще два раза поесть, а ночь провел с теми гуриями, которые ему понравились… Назавтра — та же картина.
Так продолжалось неделю. На восьмой день Почомиру стало скучно, и он решил подыскать себе какое- нибудь занятие. Прихватив гурию и гильмана, Почомир отправился осматривать свои владения. В саду под деревьями он увидел четыре арыка. Почомир нагнулся и глазам своим не поверил: в одном — молоко, в другом — чистая прозрачная вода, в третьем — мед, в четвертом — вино.
— А ну, попробуем винца! — обрадовался Почомир. — Ох, и напьюсь сегодня!
— Господин, это вино не опьяняет, — сказала гурия.
— Что же оно испортилось или прокисло?
— Нет, не испортилось и не прокисло, но не опьяняет.
— Значит, это не вино, — опять рассердился Почомир.
— Господин, таково вино в загробном мире. Сколько ни пьешь, пьян не будешь, — заметил гильман.
Почомир замолчал и пошел обратно к дому.
— Господин, значит, не надо вина? — спросил опять юноша.
— Пошел вон! Кому нужно такое вино? — вышел из себя Почомир. Настроение у него совсем испортилось. Куда деваться? Чем занять себя? Опять сидеть без дела в четырех стенах? Он тоскливо посмотрел вокруг. И вдруг чуть не запрыгал от радости: в двух шагах от него рос… куст мака!
Он побежал к этому кусту, но поскользнулся и полетел в какую-то яму.
— Помогите! — завопил он что было сил. — Вытащите меня отсюда! Я задыхаюсь!
— Почомир! Почомир! Эй, Почомир, что с тобой? Все удовольствие испортил! Вставай же, вставай! — услышал он.
Весь в поту, Почомир открыл глаза… Он в кукнар- хане, его друзья наркоманы, слушавшие «Книгу восхождения на небо», испуганно повскакали со своих мест и бросились к нему:
— Наверное, сон плохой увидел? Уж очень страшно ты закричал. Все до смерти перепугались!
Почомир приложил руку к груди:
— Уф, не знаю, может быть, и сон. Только у меня самого сердце чуть не лопнуло от страха.
«Один дом — из янтаря, другой — из коралла», — вдруг донеслись до него знакомые слова. Это возобновилось чтение «Книги восхождения на небо», прерванное его криком. Не выдержав, Почомир перебил чтеца:
— Довольно, нечего зря расхваливать. Я только что оттуда, все видел своими глазами. Ничего интересного.
Перевод с таджикского С. Васильевой.
Фитрат Абдуррауф — узбекский писатель (1886–1937). В публикуемом здесь рассказе действие происходит в Бухаре до установления Советской власти.
Василий Шукшин
ВЕРУЮ!
По воскресеньям наваливалась особенная тоска. Какая-то нутряная, едкая… Максим физически чувствовал ее, гадину: как если бы неопрятная, не совсем здоровая баба, бессовестная, с тяжелым запахом изо рта, обшаривала его всего руками — ласкала и тянулась поцеловать.
— Опять!.. Навалилась.
— О!.. Господи… Пузырь: туда же, куда и люди, — тоска, — издевалась жена Максима, Люда, неласковая, рабочая женщина: она не знала, что такое тоска. — С чего тоска-то?
Максим Яриков смотрел на жену черными, с горячим блеском глазами… Стискивал зубы.
— Давай матерись. Полайся — она, глядишь, пройдет, тоска-то. Ты лаяться-то мастер.
Максим иногда пересиливал себя — не ругался. Хотел, чтоб его поняли.
— Не поймешь ведь.
— Почему же я не пойму? Объясни, пойму.
— Вот у тебя все есть, — руки, ноги… и другие органы. Какого размера — это другой вопрос, но все, так сказать, на месте. Заболела нога — ты чувствуешь, захотела есть — налаживаешь обед… Так?
— Ну.
Максим легко снимался с места (он был сорокалетний легкий мужик, злой и порывистый, никак не мог измостать себя на работе, хоть работал много), ходил по горнице, и глаза его свирепо блестели.
— Но у человека есть также — душа! Вот она, здесь, — болит! — Максим показывал на грудь. — Я же не выдумываю! Я элементарно чувствую — болит.
— Больше нигде не болит?
