Твой друг (Сборник) - Рябинин Борис Степанович (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
— Однако, — сказал утром капитан, — они здесь живут, а мы — только гости. Будем так: они сами по себе, а мы сами по себе. Не станут же они нас кусать?
Мы долго смеялись капитанской шутке, понимая, что никто из нас не даст повода быть укушенным. Потом каждый занялся своим делом — программу надо было выполнять, и не родилось еще во Вселенной зверя, который помешал бы нам это сделать. Короче, мы стали работать как положено и заставили себя не то чтобы не замечать, а не обращать внимания на этих зверюг, которые в общем-то оказались для нас безвредными. Они попадались нам в самых неожиданных местах, кричали, но работать не мешали.
А дел было много, как и в любой экспедиции. Пробное бурение, отбор образцов пород, семян, вод и растений, фотоохота за зверьем и насекомыми — это еще не самое сложное. Вася Рамодин выслеживал хищников и силой внушения вынуждал отдавать недоеденную добычу: мы хотели привезти на Землю шкуры для чучел, но не убивать же нам было местных обитателей.
Периодически по очереди отвозили все это на катер, чтобы не очень накапливать в лагере. И тогда приходилось выслушивать громкие жалобы Льва Матюшина на общую несправедливость. Все, дескать, заняты делом, один он сидит у катера как привязанный. В конце концов капитан сжалился над ним и посадил дежурить меня.
Я не скучал. Наш катер — вполне внушительный и солидный корабль для межпланетных перелетов, если не сравнивать его с звездолетом. С утра я делал обход, передавал на звездолет материалы предварительных анализов, потом мы с Тишкой завтракали, а затем я консервировал в жидком азоте шкурки, чтобы сохранить клетки для будущих генетических реставраций. После обеда мы гуляли по окрестностям.
Тишка была корабельная собака. Мы любили ее, маленькую, в космах, веселую и ласковую со всеми. Тишка была не из тех собак, что очертя голову бросаются навстречу опасности. Почуяв угрозу, она сначала убегала, а потом раздумывала, а стоило ли бежать. И всегда приходила к выводу: бежать стоило. Чувство опасности у нее было развито необыкновенно, и она очень дорожила своей шкуркой. Но я это написал вовсе ей не в осуждение. Просто мы однажды подсмеивались, обсуждая это ее качество, но пришел капитан, послушал и сказал:
— Сберегая шкурку, Тишка бережет себя. Для нас! И за то ей спасибо.
Мы привычно подивились Капитановой мудрости и заговорили о чем-то другом.
Если быть справедливым, трусила Тишка только когда оставалась в одиночестве. При нас это была смелая, во всяком случае, весьма громкоголосая собака, всем своим поведением доказывающая, что на миру и смерть красна.
Когда мы гуляли, она активно интересовалась мелким местным зверьем, оставшимся под куполом защитного поля. Это были в основном — голова да крылья — увимчики без присосок, соскачиллы бедрастые и впечатленцы пустотелые, способные не одно киломгновение просидеть в созерцании какого-нибудь невзрачного цветка. Я уже говорил, что планета была густо населена, а к тому времени человечество уже понимало, что население важно само по себе, независимо от того, обладает оно, с нашей точки зрения, разумом или нет. На мой взгляд, у Тишки уважение к живому было врожденным. Но в контакты она вступать не любила. То облает кого-нибудь, то усядется на чью-нибудь временно пустующую нору и не пускает в нее взволнованного хозяина. Подозреваю, Тишка старалась для меня, чтобы я успел сфотографировать зверушку. Тишка, как и все мы, после полетных будней радовалась возможности побегать по траве. А уж радоваться она умела всем своим существом, от носа до хвоста, и по любому подходящему поводу.
Мы с Тишкой наслаждались тишиной и безлюдьем. Свиноподобные, что упорно бродили возле базы, больше не кричали, и Тишка без боязни подбегала к ним в те редкие моменты, когда мы оставались без силовой защиты. Но вскоре настало время сборов в обратную дорогу. Наш дисколет делал по два рейса в день, курсируя между лагерем и катером. Мое дело было снять защиту на время его взлета и посадки, а потом мы с Васей укладывали образцы в ящики и размещали их в грузовых отсеках. Механики демонтировали оборудование, картограф и планетолог в последний раз прокручивали пленки, а капитан, как и положено, поспевал всюду.
Мы спешили, ибо приближался момент старта нашего звездолета, рассчитанный корабельным навигатором. Это только кажется, что звездолет может лететь в любое время, когда капитану угодно будет. Такая махина, снявшись с орбиты, всегда летит только по прямой (разумеется, с учетом кривизны пространства), и всякие маневры исключаются. А так как наша родная звезда Солнце тоже движется вместе с планетами, то курс звездолета рассчитывается с опережением. Там, куда сейчас нацелен наш звездолет, ни Солнца, ни Земли еще нет. Они в эту точку подоспеют как раз к моменту нашего прилета. Стоит опоздать со стартом, и снова придется навигатору вести долгие дискуссии с корабельным компьютером. Это я говорю для тех, кто случайно подзабыл школьные основы космонавигации.
Все имеет свой конец, даже, говорят, Вселенная, хотя я лично в это не верю, как не верю и в ее начало. Природа логична, и нельзя, не греша против логики, утверждать, что Вселенная возникла в результате взрыва протояйца, в котором, якобы было упаковано все вещество всех галактик. И расширяется сейчас, чтобы потом снова ужаться до яйца. Конечность Вселенной, во времени ли или в пространстве, даже в моей голове не укладывается…
Настал день, когда капитан объявил давно заслуженный нами выходной. Он тоже пролетел в заботах, но уже личного плана.
Вечером собрались мы в кают-компании. Мое хобби как врача — операции на мозге. И я всегда вожу с собой муляжного парня, на котором можно имитировать любые повреждения любого органа. Очень, знаете, удобно. Я вывел своего «пациента», усадил на стул лицом к спичке, обклеил датчиками шею, уголки глаз, виски, подключил энцефалограф и включил запись биотоков мозга кого-то из членов экипажа. Кассету я достал наугад и поставил ее не глядя. Подошел Лев Матюшин, мой добровольный ассистент-любитель, и хэкнув, вдарил бедного парня кулаком по темечку. Тот ткнулся лицом в спинку стула, приняв наиболее удобную для операции позу, а Лев взглянул на экран энцефалографа и увидел знакомый всплеск.
— Никак я опять сам себе по мозгам дал, а? — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Точно, муляжному «пациенту», как и в прошлый раз, досталась Левина кассета.
Взялся я за инструменты, начал операцию. А капитан впечатленца пустотелого рассматривает, который уселся возле горшка с засохшим кактусом. Сам впечатленец маленький, поменьше кошки будет, а глаз у него на стебле большой, и смотрит он им на кактус, а сам вокруг цветка землю когтем рыхлит. Взрыхлил, лапу поливочную вытянул и зафыркал из нее мелким дождичком. Я десятки раз все это видел, но вздрогнул, когда из кактуса цветок полез. Капитан тронул впечатленца пальцем, а тот вытащил из нутра стебель с запасным глазом, уставился на капитана и помаргивает изредка.
Капитан первым понял, что впечатленцы пустотелые — телепаты. Интуитивно понял. Уже на Земле было установлено, что это — особый вид телепатии, избирательно действующий только на растения. Впечатленец проникает в душу цветка, и она раскрывается ему навстречу. Если бы не моя врожденная и широко известная скромность, то мог бы заметить, что к акклиматизации этих животных на Земле и я руку приложил. На корабле я отвечал не только за здоровье членов экипажа, но и за корабельную оранжерею. А мы везли на Землю, в числе прочих, и десяток впечатленцев. Под свою ответственность я впечатленцев не заморозил, а поселил в оранжерее. И что же? А то, что на обратном пути мы отказались от анабиоза, чтобы не проспать ту редкостную еду, которая начала вызревать в нашей оранжерее! И притом в огромных количествах. Впечатленцы все делали сами: пололи, удобряли, поливали… Нам оставалось только собирать урожай.
Нет, много я повидал диковин, больших и маленьких, на голограммах, в чучелах и живьем, но впечатленцы до сих пор поражают меня. Мы были потрясены, узнав, что питаются они пищей духовной — чистым созерцанием красоты. Так сказать, хорошими впечатлениями, за что и название свое получили…
