Солдаты мира - Леонов Борис Андреевич (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
— Я уже говорил ему. Не хочет. Положат еще. А заменить его некем. Будем по воробьям стрелять без вычислителя.
— Без радиосвязи тоже, — улыбнулся Родион, и Ларин покосился на него со снисходительной усмешкой.
— Как у тебя с женой? Письма пишет? — спросил Большаков.
— Пишет, — недовольно обрубил Ларин, давая понять, что эта тема у него в печенках застряла.
— А ты не женат, Цветков?
— Нет. Холостой, — буркнул Родион, не успев приготовиться к неизбежным шуткам.
— Он и девчонку-то ни разу в жизни не целовал, а ты его о женитьбе спрашиваешь, — охотно присоединился Ларин, которому понравился такой поворот разговора.
Родион несдержанно покраснел, но багровые блики огня выручили его, затушевали краску на лице.
Большаков с ребяческим любопытством в упор разглядывал Цветкова, словно случайно наткнулся на существо с другой планеты. Поняв, что тот скоро расплавится под его взглядом, он взрывчато рассмеялся и добродушно хлопнул Родиона по плечу.
— Вы с Фоминым две стороны одной медали. О чем же ты, интересно, с девчонкой балаболишь? О звездах, наверно, о диалектике, стихи ей читаешь, на «вы» к ней обращаешься, как гимназист? Сознайся.
— Я о женщинах как-то всерьез не задумывался, — усмехнулся Родион, бросая в огонь поленья. — Девчонки у меня были, но ни одна мне не нравилась. Все они скучные какие-то. Как инкубаторские курицы. Квохчут о всякой чепухе, а на уме одно: женится или не женится?
— Ишь ты. Умен ты, да не везде. О женщине надо судить после того, как она дитенка родит. А в девках все они глупые, шалопутные. Любовь у них книжная. Там не поймешь, кого в дом ведешь. Девчонки, я тебе скажу, как грецкий орех: пока раскусишь, все зубы искрошишь, — засмеялся Большаков и весело поднялся с чурбака. — На сегодня разговоров хватит. Через два часа подъем. Буди Кольку, Цветков. Ты свое откочегарил. Этот суслик вишь как сладко рассопелся. Тоже, наверно, девки снятся.
Он подошел к Фомину и ласково потрепал его по плечу:
— Подъем, Коля. Цветкова заменяй.
Колька испуганно вскочил и бестолково вперился в замкомвзвода, словно увидел его в первый раз. Он потер кулаком глаза и, зевая, потянулся к валенкам. Был он весь всклокоченный и жаркий, с красными вмятинами от шинели на щеках, и, глядя на него, вспоминалось что-то домашнее, беззаботное.
— Тебе что снилось?
— Да я уже забыл, — смущенно проворчал Колька, и Большаков с радостным смехом схватил его за плечи и так затряс, что у Кольки потешно запрыгала голова.
— Ах ты, божья коровка!
Родион лег на Колькино место, уютно нагретое его маленьким телом, и долго не мог заснуть, хотя перед этим ему страшно хотелось спать.
Утром, после развода, Родиона вызвали к старшему лейтенанту Сайманову. Замполит сидел в штабной будке и допивал чай. В будке было тесно и душно. Крепко пахло табаком. Со стены великодушно улыбался маршал Блюхер.
— Такое дело, Цветков. Сержанта Седых срочно отозвали в политотдел дивизии. Мы остались без комсорга. Ты должен его заменить на время боевых стрельб. Парень ты грамотный, учить тебя не надо. Проведешь комсомольское собрание и заседание бюро, выпустишь боевые листки, стенгазету. Задача ясна?
— Смогу ли? — растерялся Родион и недоверчиво покачал головой. — Я никогда комсоргом не был. В шестом классе, помню, председателем отряда избрали — я через месяц всю работу завалил. Никудышный из меня организатор.
— Видишь ли, Цветков, в армии есть железное слово «надо». Я в училище тоже не думал, что стану замполитом. Моя страсть была — пушки и команда «огонь». Но однажды я срочно заменил комсорга полка. У меня что-то получалось, я старался, и меня оставили на политработе. Постепенно втянулся. Комиссарами не рождаются.
— Какой я комсорг! Меня солдаты не любят… — тихо сказал Родион и отвел взгляд.
Он ожидал, что замполит вздрогнет, смешается, но Сайманов только с лукавой улыбкой прищурился, словно давно уже был готов к этой откровенности.
— Ты мнительный, как все лирики. Внушаешь себе то, чего еще нет. Солдаты тебя уважают. Это главное. А любить себя предоставь женщинам. Ясно? Вперед, Цветков!
— Как у вас все просто! — неожиданно рассмеялся Родион, пытаясь упрятать за этим смехом прихлынувшую радость.
— У моего первого командира полка был любимый афоризм: усложнять надо хирургический аппарат, а не взаимоотношения людей. В своей основе эти взаимоотношения просты. И не нужно мудрить, Цветков. Я вижу, что вас одолевают детские вопросы о вечности, бессмертии и так далее. Но, кажется, Горький говорил, что мучаться космосом такое же излишество, как носить чугунную шляпу на голове. Помните? Будет свободное время — пофилософствуем. А сейчас бегом за противогазом и радиостанцией. Есть дела поважнее.
Родион с изумлением взглянул на замполита и опять вспомнил, что он всего на год моложе старшего лейтенанта Сайманова. И еще он подумал о том, что некоторым людям выгодно считать, будто их никто не понимает, — на самом деле один человек может знать о другом почти все.
Бежать с горки было приятно даже с радиостанцией. Снег по-щенячьи взвизгивал под валенками. Рядом пыхтел Колька, водрузивший на плечи неуклюжий дальномер. Он еле успел запрыгнуть в машину — Ларин ухватил ого за ремень и перевалил через борт, как мешок.
Когда сопки перешли в плоскую щетинистую равнину, колонна раздвоилась: огневики потянулись за юрким газиком начальника штаба дивизиона, команда наблюдательного пункта повернула за комдивом. Машина застопорила вслед за чьим-то криком: «К бою!» Гремя приборами, солдаты высыпали из кузова и, пригибаясь к земле, цепочкой устремились к узкому длинному окопчику, где уже торчала шапка комдива.
Родион быстро вошел в связь с батарейцами и принял координаты огневых позиций. Махарадзе, то и дело засовывая в рот озябшие пальцы, наносил данные на свой прибор. Его дембельские усики густо обросли инеем.
Подъехал начальник штаба полка майор Бесчасный. Шофер помог ему набросить на плечи тяжелую черную бурку. В самые жестокие морозы майор неизменно ходил в скрипучих хромовых сапогах и шапку никогда не завязывал. На разводе солдаты с нетерпением ждали, когда Бесчасный громким торжественным голосом выдохнет: «По-олк! Сми-и-рр-на-а!» Жахнет оркестр, и начштаба, распрямившись тугой пружинкой, пропечатает легкий прямой шаг вдоль строя навстречу командиру полка. Солдаты грустно поговаривали, что Бесчасный скоро уйдет от них в другую дивизию на повышение.
Начштаба приехал с посредником и штабной разведкой. Он пружинисто вышагивал над бруствером окопа, с насмешливым прищуром присматривался к солдатам. У майора была удивительная память. Почти весь полк он знал по фамилиям. И если встречал тех, кого не мог вспомнить, хмурился и долго ходил рассеянным. К таким солдатам его не располагало: он настороженно относился к тихим и незаметным. Цветкова майор Бесчасный знал, потому что в полку было не так уж много солдат с высшим образованием, но при встрече с ним он всегда делал лицо и голос жесткими, официальными. После ефрейтора Баранцева, с его нагловато-беспечной расторопностью, майору было трудно привыкнуть к надменной задумчивости Цветкова.
Увидев Родиона за радиостанцией, Бесчасный скосил бровь и упрямыми губами подмял веселую усмешку. У Родиона сладко заныло в груди. Сейчас он был в ударе: все команды комдива передавал четко и грамотно, хорошо поставленным голосом. Пригодились мамины уроки актерского мастерства. Бесчасный оживился, с любопытством прищурил глаза.
— Газы! — вдруг крикнул он.
Через несколько секунд команда наблюдательного пункта выпуклыми рачьими глазами масок таращилась на майора. Только один Фомин, бледный и растерянный, неподвижно сидел на железном футляре прибора.
— Где ваш противогаз, товарищ рядовой? — посуровел Бесчасный. Он не мог вспомнить фамилии этого солдата.
Колька немо вытянулся перед майором. В спешке он оставил противогаз в палатке — с ним это случилось впервые. Родиону было жалко смотреть на него. Он сорвал маску с головы и протянул ее Фомину, не давая ему опомниться.
