Берег любви - Гончар Олесь (книги серии онлайн TXT) 📗
Думал так, пока не прибило к берегу тот "мяч"... Это и был Веремоенко-младший. Старые рыбаки, повидавшие на споем вену немало происшествий, никогда еще не видели, чтобы утопленник был в такой вот странной позе: в воде стоял он в полный рост, в одежде, стоял, как полагалось бы стоять на земле, совершенно вертикально. Потому и голова на волнах казалась похожей на плывущий детский мяч
* * *
Овладел Ягнич судном, этой загадочной лайбой. Начальство оказывает ему всяческое содействие: нужны элек тросварщики бери, маляры пожалуйста, материалы выпишем, лишь бы дело шло.
Орионец и ночует теперь на судне. После первой ночи не захотел больше оставаться в пустующем пока втором корпусе. Пускай там домовые хозяйничают, а он будет на своем судне, тут ему привычнее. Целыми днями работает, колдует потихоньку над лайбой, которая под его рукой должна из гадкого утенка превратиться в белоснежного лебедя.
Девчатам со стройки не терпелось узнать, что же он там делает, этот орионсц, что там, секретничая, все прилаживает да перестраивает. Прилетит стайка любопытных ко всему штукатурщиц в заляпанных комбинезонах "разрешите па экскурсию", но Ягнич никого не пускает внутрь, держит дело свое в тайне. Даже прораба, хитроокого толстяка в резиновых сапогах, мастер не очень посвящает в свои корабельные хлопоты: пусть он в своем доле и знаток, но в этом - как медведь-звездочет... Лишь ближайшие помощники неразлучны с Ягпичем целые дни: Оксенворховинец да еще несколько энтузиастов, выделенных старому моряку в подмастерья. По его указанию они беспощадно потрошат судно, выбрасывают его внутрен ности, потому что все тут должно заиграть по-новому, все должно быть "доведено до фантастики", как говорит гуцул.
Степенная уверенность, солидность, властность вновь явственно обозначились в повадках орионца. Да и как же иначе! Был списанным вроде в тираж, а теперь вот старший консультант, лицо почти засекреченное. Держится так, будто более важного объекта, чем его лайба, на строительстве нет. Порой видят его и в корпусах, где ведутся работы, присматривается, принюхивается ко всему, вопросами донимает, кое-кто начинает даже ворчать: еще один народный контроль... Когда руководство в отъезде (а это бывает нередко, дел да совещаний бесчисленное множество), Ягничу хочешь не хочешь приходится иметь дело с товарищем Балабушным, прорабом. Это стреляный воробей, любит подстегивать, то и дело напоминает: темп давайте, темп, старина, поменьше выдумок, сроки подпирают...
Орионец на это отвечает с олимпийским спокойствием:
- Нас подгонять не нужно. Лучше проследите, чтобы с материалами не было перебоев. А мы свое дело сделаем в срок: слов на ветер не бросаем.
- Я вас не гоню, вы меня поймите правильно,- тотчас же поворачивается на сто восемьдесят градусов Балабушный,- с нашей стороны полнейшее вам доверие, Андрон Гурьевич... И о материалах заботимся... Уже нам отправили пластик, говорят, гедеэровский, белоснежный, просто чудо, хотя и дороговат...
- Для шахтеров не жаль,- говорит Ягнич и, вынув из кармана бумажку, начинает неторопливо высчитывать, чего и сколько ему еще понадобится для работы.
В обеденный перерыв на стройке наступает штиль.
Затихает грохот машин, рабочий люд устремляется в тень, кто перекусывает, кто газету читает, и никто не видит, как па территории появляется тот, которого нужно было бы встретить со всем служебным почтением. Не обнаружив в штабном вагончике никого, прибывший широким шагом направляется к Ягничу, который и в это время, по обыкновению, стоит как вахтенный возле своей лайбы. Наверное, "высокий гость" в своей озабоченности принял орионца за сторожа, потому что, не здороваясь, обратился к старику довольно строго:
- Где начальство?
- На обед поехало. Начальство тоже не святым духом питается.
- Ну а кто же сейчас тут старший?
- А я вот и старший.
Приезжий оглядывает старика с явным сомнением, по его лицу пробегает гримаса неудовольствия. Чувствуется, что он имеет право на такую гримасу,важная, видать, птица. Грузный, лицо, притененпое шляпой, по цвету какое-то глиняное, одутловатое. Еще, видно, на курорте но был, настоящего солнца не видел.
- Вы... действительно старший?
- Сказал же... А вот вы, позвольте, кто будете? - полюбопытствовал, в свою очередь, Ягнич.
- Из министерства,- небрежно бросил приезжий, не считая нужным уточнять, из какого именно: из того, которое заказывает, или из того, которое строит. Л впрочем, и для Ягнича это не очень существенно. Важно, что есть наконец к кому обратиться, обтолковать кой-какие дела, которые с прорабом не обтолкуешь...
- Вот вы как раз мне и нужны.
- Я? Вам? - глиняное лицо морщится в иронической ухмылке.
- Только внимательно слушайте, если уж вы к делу причастны... Это, наверное, вы тут корпуса привязывали?
Корпус номер один под каким градусом стоит? Красный уголок и половина комнат - куда у вас окнами смотрят?
- А куда? - Важного товарища это, видно, заинтересовало.
- В степь, под нордовые ветры! Утром встанет шахтор - не увидит, как и солнце всходит. Приехал на море полюбоваться, а вы его к морю спиной, к солнцу затылком...
- С моря, с солнечной стороны, ведь припекать будет.
Да и море, если разобраться, оно шахтеру, извините, до лампочки... Ему прежде всего отоспаться бы здесь после трудов праведных... Калорийное питание, домино да бильярд - это ему подай, а не восход солнца. Комфортом должны обеспечить прежде всего...
- То-то вы и позаботились! Столовую планируете на две смены, на ногах придется ждать очереди, торчать у кого-то за плечами... А в корпусах? На весь этаж один туалет, да и тот в самом конце коридора! Ничего себе комфорт.
Ночная пробежечка рысью по коридору п кальсонах...
Приезжий даже носом повел от такого натурализма.
- Тут, возможно, мы чего-то и недодумали.
- А кто же за вас будет додумывать? Для чего поставлены?
Приезжий вдруг ощетинился:
- Да что вы мне здесь экзамен устраиваете? Кто вам дал право так со мной разговаривать? Собственно, кто вы такой?
- Рабочий класс я, вот кто.- Ягнич сощурился, только маленькие, колючие глазки посверкивали из-под бровей.- Скоро сорок лет как на море в этом самом рабочем чине-звании!..
В этот момент подбежал откуда-то прораб, запыхавшийся, испуганный. Юлой завертелся возле министерского представителя, принялся извиняться, подхватил, повел показывать стройплощадку. А тут как раз и начальник строительства подкатил. И первый разговор, состоявшийся между ними, касался Ягничевой персоны.
- Что это у вас за старик? - кивнул приезжий в сторону орионца.Ядовитый какой-то дед!
- Это наш дед,- извинительно улыбнулся начальник строительства.- Да и не совсем он чтобы уж дед... Точнее сказать бы, человек зрелого возраста, мастер...
- Критикан какой-то... Вот такие как раз анонимками и засыпают разные инстанции.
- Этого за нашим не водится. А что правду в глаза скажет - такая уж натура.
- Отпустили бы вы его на заслуженный отдых... По собственному желанию, а?
- Да можно бы! Только нам без него ну никак, Степан Петрович... Позарез нужен.
- Смотрите. Вам виднее. Только чтоб потом но плакались, когда в "Правду" про комплекс накалякает. Про ваши неполадки...
Начальник строительства заверил, что до этого дело не дойдет.
А Ягнич том временем уже стоял спиной к ним, лицом к морю, к лайбе.
После работы он имеет привычку пройтись вдоль берега, посмотреть, что море выбрасывает. Трудится оно без устали. То выбросит тебе черную купу морской травы - камки со слизистыми водорослями, то медузу, то кучу ракушек-мидий, то чье-то разъеденное солью трикотажное тряпье... Белые чайки проносятся над берегом, над Ягничем. Иногда промелькнет в воспоминаниях что-то давнишнее. Прибой, сверкающий у ног. Камни, поседевшие от морской соли. И ты на них, молодой, с кем-то в обнимку сидишь... Неужели все это ушло и никогда не вернется к тебе, в эту действительность, к этим птицам и этим дням, к звездным кураовским ночам?
