Болотные огни (Роман) - Чайковская Ольга Георгиевна (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— А теперь вот вы здесь, — сказал он.
— Да, а теперь вот я здесь.
— И у вас есть ученицы, которые в вас души не чают.
Асмодей насторожился и стал похож на петуха, готового клюнуть.
— Одна из них, Маша, — продолжал Борис, — недавно говорила со мной о вас.
— Машенька?! Боже мой! Это прекрасная девушка, святая девушка, одна из тех, в которых взгляд, движение, слово — все талант! Боже праведный! Если взять ее за руку и осторожно повести по тропе искусства, из нее будет вторая Вера Федоровна Комиссаржевская. Поверьте, я не преувеличиваю. И вы с ней разговаривали обо мне?
— Разговаривал.
Ах, как старику хотелось знать, что про него говорила будущая Вера Федоровна Комиссаржевская! Он налился краской и растерянно смотрел на Бориса, а потом стал суетливо развертывать свой узелок. Но Борис был добрым человеком и разговор с Машей передал старику безвозмездно.
Асмодей страшно развеселился и начал хохотать. Оказалось, что на этот раз в узелке его лежат два коржика.
— Нет уж, коржиков ваших я есть не стану, — сказал Борис, — отдайте их обратно вашим паршивым старухам.
— Вот видите, видите! — заливаясь смехом, кричал Асмодей. — Сразу и паршивые, уже сразу и на гильотину, господа якобинцы! Если бы вы, подобно мне, изучали бы историю, вы бы знали, что все на свете повторяется, и не тратили бы столько сил на пустяки.
— Это какие же пустяки? — настороженно спросил Борис. — И что повторяется?
— Ах, ничего, ничего! Жизнь вечно нова, вы правы, она неповторима, и следует прожить ее возможно ярче и… если хотите, горячей! Вы не думайте, я тоже живу не бесцветной жизнью, у меня тоже есть свои радости… и свои тайны, может быть.
«Зато царя в голове у тебя нету», — сердито подумал Борис. Ему уже давно хотелось остаться одному.
— Да, и тайны. Причем за некоторые из них вы дорого бы дали.
— Вот как? — удивленно откликнулся Борис. — Не может быть, чтобы у вас были уж такие великие тайны.
— Ну, мой юный Пинкертон, я стар, но еще не впал в детство и на такие приемы не ловлюсь. Да, я владею тайной, и, может случиться — если вы будете хорошо себя вести, — открою вам ее… или одну из них. Но только, когда будет на то моя воля. Насилия я не терплю.
«Представляю себе, что это за тайны», — подумал Борис, оставшись один, и занялся более важными мыслями.
«Хорошо, что дело Дохтурова попало к Морковину. Пусть Анатолий Назарович строг и жестковат, — думал он, — здесь как раз и не нужно никакой мягкости, нужны только ум и справедливость». Когда на следующий день он поделился своими соображениями с Рябой, тот только раскрыл глаза.
— Да знаешь ли ты, что это за человек? Да знаешь ли ты, что он смертельный враг Дениса Петровича?
— Уж и смертельный. И что значит враг, когда речь идет о нашем общем деле.
— А вот увидишь, что значит.
Борис рассердился:
— А знаешь ли ты, что Морковин был на фронте… словом, был на фронте и замечательно сражался.
— Вместе с кем? — спросил чуткий Ряба.
— С отцом моим вместе.
— О, тогда другое дело, — сказал Ряба и замолк, однако ненадолго. — Слушай, — воскликнул он радостно, — от него же теперь все зависит! Это же прекрасно! Пойди и расскажи ему, что ты знаешь об этом деле. Уж тебя-то, раз с отцом, он обязательно послушает!
Морковин был очень занят и не мог с ним поговорить. Борис даже испугался того сухого тона, каким разговаривал с ним следователь, однако тот, видно, действительно был занят, потому что попросил Бориса прийти к нему вечером домой и быстро настрочил на бумажке адрес.
Вечером Борис пошел по этому адресу. Морковин жил в маленьком, крепком как орешек домике с красивыми белыми наличниками. Вокруг был небольшой огород с образцово разделанными грядками, где во влажной и рыхлой земле правильными рядами сидели морковь, огурцы и другие овощи — все упитанное, коренастое и зеленое. «У кого же он живет? — подумал Борис. — Что за хозяева?»
Отворила Борису дверь маленькая женщина, гладко причесанная, с большими жилистыми руками.
— Мужа нет, — сказала она, — еще не пришел с работы. Посидите.
Они разговорились. Женщина жаловалась на жизнь. Как ни крутись, как ни гнись, никак с хозяйством не управишься.
Скоро пришел Морковин. Он сел на диван, закрыл глаза и сказал словно бы с облегчением:
— Устал.
Потом они обедали неслыханным борщом на постном масле и вареной картошкой. Морковин понемногу развеселился и подшучивал над женой.
— Скопидомка ты у меня стала. Все тебе мало. Скоро кулачкой заделаешься. Смотри, я пойду на тебя в союзе с беднейшим крестьянством при нейтрализации середняка.
Словом, он был в самом благодушном настроении, когда Борис решился наконец заговорить о деле Дохтурова.
Пока Борис рассказывал, Морковин смотрел на него как-то особенно умно и весело. Борису показалось, что он что-то взвешивает, обдумывает и собирается принять решение.
— Все, что ты рассказываешь, это очень интересно, — задумчиво сказал он, выслушав Бориса, — и важно. Кто знает…
Борис с надеждой смотрел на него.
— …кто знает, может быть, действительно нам раскинули ловкую ловушку.
Борис не помнил себя от радости.
— Что ж! — весело воскликнул. Морковин, хлопнув себя обеими руками по коленкам. — Будем разбираться! И если это ловушка, мы ее раскроем. Пусть они с нами шуток не шутят.
Ряба несказанно был рад.
— Ну вот видишь, как прекрасно все получилось! — воскликнул он. — Бывает так: Дениса Петровича он не послушал, а тебя послушал!
— Он так и сказал, — говорил Борис, — «пусть они с нами шуток не шутят».
Он был счастлив в тот день. Ему казалось, что это не только Морковин помогает ему, что сам отец его приходит к ним на помощь.
На следующий день к Борису вечером в клуб прибежала Милка. Она была белее мела и не могла сказать ни слова.
— Подожди, подожди, — твердила она, — не могу.
Потом уронила голову на руки и некоторое время сидела неподвижно.
— Господи, будет ли этому конец! — воскликнула она с такой тоскою, что Борис испугался.
С трудом удалось ему узнать, что же все-таки произошло.
Милка дала показания в розыске и подписала протокол. Когда она подписывала, душа у нее была в пятках, но все-таки она подписала. С мольбой смотрела она на Берестова. «Ничего? Ничего не случится? Вы уверены?» — говорил ее взгляд. Денис Петрович ей улыбнулся.
— Ты здорово мне помогла, — сказал он.
Но и у него на душе было неспокойно: протокол должен был пойти к Морковину.
Через несколько дней Милку вызвал к себе следователь. По ее рассказам, разговор их был таков.
— Кто заставил вас подписать эту бумажку?! — заорал он, швырнув на стол протокол, еще недавно стоивший ей таких героических усилий.
— Денис Петрович, — прошептала эта правдивая душа.
— Я так и знал, — бросил Морковин и начал что- то быстро писать. — Подпишите здесь и здесь, и побыстрее.
Со страху Милка не могла понять, что там написано, да и вообще готова была подписать все, что угодно, только бы уйти от этого человека. В руке ее оказалась ручка с пером.
— Быстро, быстро, — с каким-то бешенством говорил Морковин.
Милка дрожала.
— Где? — спросила она.
— Тут и тут. Быстрее!
Она наклонилась и собралась было подписывать, но в это время ей бросилось в глаза имя Берестова, и она стала читать. «Свидетельствую, — значилось там, — что протокол по делу Дохтурова был подписан мною под нажимом и угрозами…»
— Чего еще нужно?! — опять заорал следователь. — Здесь написано только то, что вы сказали.
От его крика Милка сбилась и опять ничего не могла понять. Но она знала со слов Бориса, да и сама это чувствовала, что Берестов очень хороший человек, поэтому она собралась с силами и прочла.
— Ах ты, господи, — сказал Морковин, — что здесь думать!
