Высокое небо - Грин Борис Давыдович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Назавтра Аркадий Дмитриевич опять в КБ.
Каждая минута у главного на счету. Работа ведется одновременно по нескольким проектам, и КБ загружено так, что подчас кажется, будто пора поршневой техники вовсе и не уходит, а, наоборот, наступил «поршневой ренессанс», которому ни конца, ни края. Аэрофлот атакует: нужны пассажирские и транспортные самолеты, нужны вертолеты…
И все же что-то незримо меняется в КБ. Настроения, что ли?
Молодые конструкторы буквально бредят новой техникой. Они не дождутся дня, когда засядут за проекты реактивных двигателей. Их нетерпение ни для кого не секрет, как не секрет и то, что по новой технике у КБ нулевой задел.
Неужто ошибся главный, думая о будущем КБ после войны? Верно, ему не довелось первым осваивать реактивную технику. Но что из того? Его люди и он сам все эти годы не сидели сложа руки. Да, они проектировали поршневые двигатели, но не благодаря ли этому другие КБ имели возможность заниматься двигателями реактивными?
Кто в проигрыше? Трудно сказать.
Кто в выигрыше? Авиация.
Когда речь идет о прогрессе, не до престижа отдельных личностей. Цандер — лучший тому пример. В тридцать втором году он создал группу изучения реактивного движения — ГИРД. Эти четыре буквы расшифровывали еще и так: группа инженеров, работающих даром. Так оно и было: превыше всего люди ставили идею. Не это ли помогло им построить первую советскую ракету на жидком топливе?
Цандер не принимал участия в этой большой работе, его уже не было в живых. Ракету построили его ученики. Но что из того? Течение прогресса не изменилось.
Незабываемый Фридрих Артурович… Как он мечтал о времени, когда его идеи нагрянут на какой-нибудь завод! Как он был благодарен Швецову за то, что получил возможность работать над своими проектами! И что бы он сказал, узнав, что почти три десятка лет спустя коллектив Швецова на пороге осуществления его, Цандера, идей?
Сколько в жизни неожиданных поворотов! Вскоре после войны Аркадий Дмитриевич получил письмо от жены Цандера. Оно было полно горечи:
«После смерти мужа ЦС Осоавиахима совместно с Наркоматом обороны организовал траурный вечер в Политехническом музее, на котором по докладу проф. В. П. Ветчинкина было вынесено постановление об увековечении памяти мужа.
Прошло 2–3 месяца, постановление было положено под сукно…»
Много московских кабинетов пришлось обойти Швецову. В одних он появлялся как депутат, в других — как Генеральный конструктор, в третьих — как доктор наук…
Решающее слово сказала сама жизнь. Один за другим взмывали в небо реактивные самолеты Микояна, Яковлева, Лавочкина. Это было лучшим памятником великому инженеру, «работавшему даром».
Теперь и он, Швецов, наконец, сможет поработать на новом поприще. В опытных цехах сразу после войны был заложен реактивный двигатель большой тяги. Мало-мальский опыт есть. Но это только начало. Надо будет обстоятельно разработать план перехода КБ на новую технику. Это время не за горами.
Скорее в Москву! Обо всем договориться, все решить — и домой, за дело!
Вот только бы здоровье не подвело…
Вспоминает жена:
«В начале 1953 года мы приехали в Москву. Аркадий Дмитриевич угасал на глазах, но ни на день не прекращал работы. Бодрился и обещал, что как только выполнит задание, поедет отдыхать и даже наметил приблизительный срок…»
Утром девятнадцатого марта Аркадий Дмитриевич был в министерстве, потом приехал на дачу…
Телефонограмма в Пермь:
«Сегодня скончался Аркадий Дмитриевич Швецов. Гроб с телом будет установлен в здании министерства…»
Мартовская Москва прощалась с Аркадием Дмитриевичем Швецовым скорбно и мужественно, как прощаются с погибшими солдатами. Отдать последний долг человеку, посвятившему Родине всю силу ума и жар сердца, пришли тысячи людей, знавших и не знавших его, но одинаково хорошо понимавших тяжесть утраты.
В почетном карауле стояли его собратья по труду — прославленные конструкторы, создатели замечательных моторов, выдающиеся советские асы, друзья, с которыми он делил невзгоды и радость.
Троекратный ружейный залп огласил Новодевичье кладбище, принявшее на вечный покой Человека. И в эти мгновения в голубеющем весеннем небе пронеслась краснозвездная птица, и песня ее стального сердца звучала гимном большой, яркой, неповторимой жизни.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Портреты больших людей дорисовывает время. Это самый чуткий и беспристрастный художник, только ему дано не ошибаться. Если же с годами портрет останется недописанным, — велик ли был человек?
Давно уже нет в живых Аркадия Дмитриевича Швецова, но след, оставленный им на земле и в небе, не затерялся. Люди помнят его, они благодарны ему.
В призаводском сквере высятся на гранитных постаментах бюсты Орджоникидзе и Швецова. Первый напоминает о человеке, который по-ленински горячо и напористо создавал промышленность авиационного моторостроения, второй — о человеке, который трудом своим умножил ее славу.
Каждый день здесь проходят конструкторы и рабочие, торопясь в КБ, где их ждут новые проекты, эксперименты, поиски. С портретов на них смотрят знакомые добрые и внимательные глаза учителя, которые, кажется, подбадривают и зовут вперед.
Сотни юношей и девушек учатся в моторостроительном техникуме — он носит имя Аркадия Дмитриевича Швецова.
Растут дома на одной из улиц города, приезжают новоселы, и почтальоны приносят им письма по новым адресам: «Улица Швецова…»
Многие люди с глубоким уважением останавливаются перед бюстом человека, еще при жизни заслужившего право на почетное место в Центральном музее авиации и космонавтики.
Создается фильм «Генеральный конструктор», хорошо, если бы в съемках принял участие Михаил Михайлович Громов! Телефонный звонок, короткий разговор… И вот всемирно известный летчик, прославленный воздушный командарм, кавалер Золотой Звезды под номером восемь идет через всю Москву, чтобы с экрана сказать людям о Швецове. Память уносит его в далекий 1928 год, на Центральный аэродром, и он говорит:
— Советская авиация безмерно благодарна Аркадию Дмитриевичу: его двигатель дал жизнь самолету У-2, на котором прошли первоначальное летное обучение многие поколения советских авиаторов — от первых пилотов до космонавтов. Имя Швецова принадлежит истории.
Знаменитый Маресьев после войны стал видным общественным деятелем, одним из руководителей Советского комитета ветеранов войны. У него ни минуты свободного времени: встречи, приемы, лекции, зарубежные командировки. Но он тоже хочет сказать о Швецове. Только вот когда? Хорошо бы завтра. Нет? В таком случае он постарается перенести поездку в Италию.
В условленный день Алексей Петрович у себя в кабинете. Он в темном костюме, на котором поблескивает звезда Героя. Таким его видел Швецов.
— Двигатели Аркадия Дмитриевича, — говорит Маресьев, — пережили своего творца. Они живы и сейчас, в век реактивной авиации и освоения космоса. Завидное долголетие! Но еще более долгая жизнь в памяти народной суждена самому конструктору…
Общественность Перми решила создать книгу о трудовом подвиге своих земляков в годы минувшей войны. С кем посоветоваться? Конечно, с Гусаровым, ведь в ту пору он возглавлял областную партийную организацию. И вот снова Москва, здание Совета Министров РСФСР, скромный кабинет… Выслушав гостя, Николай Иванович говорит:
— Особенно следует выделить роль Аркадия Дмитриевича Швецова. То, что он сделал, хватило бы на множество людских жизней. Это был выдающийся конструктор и настоящий советский патриот…
Швецов и сегодня с нами. Поднимаются в небо Ли-2, Ан-2, Ил-14, вертолеты с его двигателями. Андрей Николаевич Туполев создает аэросани-амфибию и ставит на них мотор Швецова…
Аркадий Дмитриевич жив в своих учениках, которые работают по всей стране и сегодня строят реактивные двигатели мирового класса. Павла Александровича Соловьева помните? Ныне он глава конструкторского бюро, профессор, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда, его имя известно всему авиационному миру.
