Люди в погонах - Рыбин Анатолий Гаврилович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Нет, Ольга Борисовна, пойду.
Он стал одеваться. Лицо хозяйки вдруг опечалилось, в широко открытых глазах появилось что-то похожее на укор. Но тут же, поборов себя, она заговорила, как всегда, с веселой лукавинкой:
— Бежите, Сергей Иванович, от трудной дискуссии.
— Нет, что вы. Я с удовольствием. Но есть дела неотложные.
— Знаю, знаю. — Она чуть-чуть наклонила голову, и волосы ее под ярким светом вспыхнули золотом. Он с трудом отвел от них взгляд, попрощался с Танечкой и шагнул в коридор. Ольга Борисовна тоже вышла, накинув на плечи пуховый платок.
— Заходите в другой раз, — сказала она мягким, приветливым голосом. — Зайдете?
Мельников неопределенно пожал плечами. Она подошла ближе и повторила:
— Зайдете, ладно?
Это «ладно» было произнесено каким-то другим, не ее голосом, совсем тихо и даже робко. У Мельникова часто застучало сердце. Ему стало жарко и душно в маленьком коридоре. Он молча пожал Ольге Борисовне руку, сказал торопливо «до свидания» и вышел на улицу.
Пройдя шагов десять по скрипучему снегу, Мельников подумал: «Ну зачем я пошел к ней на квартиру? Ведь мог бы подарить куклу завтра в библиотеке. Мог бы, наконец, отослать с шофером. А впрочем, зачем волноваться, ведь ничего плохого, кажется, не произошло».
3
Низкий зеленый бронетранспортер медленно полз по заметенной снегом дороге, выдавливая две глубокие колеи. Нос машины неуверенно поворачивался то в одну, то в другую сторону. На подъеме мотор гудел натужно, потом вдруг затихал, и бронетранспортер рывком скатывался в низину.
— Спокойнее надо, товарищ подполковник, — говорил большой узколицый солдат-водитель, следя за движением рук обучаемого. — Тут расчетливость требуется. Ну, как бы это лучше объяснить. Вот, например, в воду прыгаете, непременно прицеливаетесь, чтобы животом или спиной не упасть. А вы вроде как на живот машину бросаете.
Мельников убрал ногу с педали газа, посмотрел на солдата и тяжело вздохнул:
— Трудный ученик я, видно.
— Как все, товарищ подполковник. Я пока оседлал ее, крови сколько попортил...
Мельников усмехнулся.
— Когда только себе портишь кровь, это ничего... Да, скажите, а как у майора Степшина дела идут?
— Хуже, чем у вас, товарищ подполковник. Приходит он редко. Вот старший лейтенант Буянов, тот хорошо, свободно водит. Лучше всех, пожалуй, капитан Нечаев. Большие успехи имеет.
— А старший лейтенант Крайнов?
— Он только раз был.
Мельников недовольно поджал губы, подумал: «С этим нужно поговорить сегодня же, и очень серьезно. Дальше терпеть такое отношение к делу нельзя. Степшин тоже позволяет себе... Обида, видите ли. Странный он человек, скрытный какой-то, ничего не узнаешь». Поправив сбитую на затылок шапку, сказал водителю:
— Что ж, поехали дальше.
Машина дернулась и поползла, грузно раскачиваясь. Проехали километра три в глубь степи, повернули обратно. На повороте солдат помог Мельникову совладать с рычагами, подсказал, на какой скорости лучше всего преодолевать заснеженные ложбины.
Подъехали к парку, где ожидал уже своей очереди Нечаев. Ветер усиливался. Начинался буран. Мельников вылез из кабины и, вытирая перчаткой потное лицо, сказал:
— Садитесь, капитан, погрейтесь.
Нечаев улыбнулся, быстро забрался в машину, но перед тем, как тронуть ее с места, вдруг вспомнил:
— Да, начальник штаба звонил. Говорит, полковник приказал привести на наши занятия всех офицеров.
— Ого! Когда же?
— Потом сообщит.
— Ну пусть приходят. Нужно только подтянуть кое-кого наших, чтобы не прятались.
Мельников долго смотрел вслед плавно покачивающемуся бронетранспортеру, потом глубже надвинул шапку и направился в казарму.
Минут через двадцать, когда комбат уже сидел за своим служебным столом, в комнату вошел вызванный по телефону Крайнов. Он явно не догадывался о причине вызова и потому держался самоуверенно. От чисто выбритого лица его пахло цветочным одеколоном. На розоватом подбородке виднелись легкие следы пудры.
— Вы почему не на вождении? — спросил Мельников строго.
Крайнов неопределенно ответил:
— Дела задержали, товарищ подполковник.
— Какие?
— Да так, разные.
— А вождение, по-вашему, безделье, что ли?
— Не безделье, но...
— Что «но»?
— Добровольное занятие. Я так понимаю. Хочешь — учись водить, а не хочешь...
— Вот как! — Мельников поднялся со стула. Ему уже не раз приходилось беседовать с Крайновым о его промахах. Какие-то странные противоречия были в характере этого человека. Внешне он всегда выглядел чистым, подтянутым, но мог опоздать на командирское занятие или не прийти на физическую подготовку, а затем совершенно спокойно заявить, что он и без того лучше всех выполняет физические упражнения. Комбат предупреждал Крайнова. Но, как видно, предупреждения не оказали на него влияния. Поэтому сейчас Мельников решил поговорить со старшим лейтенантом откровенно.
— Вот что, — сказал он, глядя прямо ему в глаза. — Если вы не овладеете боевой техникой, то не сможете командовать ротой. Не доверим вам, понимаете, не до-ве-рим!
Крайнов поднял голову, не то удивленный, не то ошеломленный словами комбата. Но сразу же взял себя в руки, спросил:
— Это приказ?
— Жизнь, обстановка нам приказывают, — ответил Мельников. — Этого вполне достаточно для того, чтобы понять свой долг.
Старший лейтенант опять выразил удивление.
— Значит, вы просто не хотите думать, — отрезал комбат, резко тряхнув головой. — Нам дают машины, выделяют горючее. Всей техникой, что есть в полку и даже в дивизии, офицеры должны владеть. А там и за освоение ракет возьмемся. Тогда и вовсе инженеры потребуются. А вы все еще раздумываете, нужно это или не нужно.
Крайнов встревожился. Хмуроватое лицо его вдруг задвигалось, побледнело.
— Я что ж, я не против, товарищ подполковник. Если прикажете...
И Мельников сказал необычным тоном:
— Да, приказываю!
Старший лейтенант мгновенно подобрался и, не раздумывая, ответил:
— Слушаюсь!
После его ухода комбат долго не мог решить вопрос, в самом ли деле человек недооценивает учебы по вождению или так просто прикидывается простачком.
Перед вечером, выходя из штаба, Мельников вспомнил, что за последнюю неделю не разговаривал с Зозулей. «Интересно, как у него идет дело с изобретением?» Немедленно повернул в третью роту и заглянул в один из учебных классов. Зозуля стоял на табурете, всунув голову в небольшой фанерный ящик. Возле него сидел Мирзоян. Он что-то поддерживал сбоку ящика.
— Как дела, защитник изобретателя?
Мирзоян вытянулся. Зозуля выдернул голову из ящика, спрыгнул с табурета и, забыв, что без шапки, приставил руку к голове. Мельников поморщился.
— Виноват, товарищ подполковник, — смущенно проговорил Зозуля.
Комбат пошутил:
— Говорят, всем ученым свойственна рассеянность.
Солдат смутился еще больше.
— Ну ладно, рассказывайте, что получается с прибором.
— Не ахти важно, — ответил Зозуля, нахмурившись. — Як ни прилаживаю, фокус короткий получается. Объектив треба посильнее.
— А где взять? — спросил комбат.
— Як себе на завод письмо послал. Хай вышлют.
— Постойте, постойте, — вспомнил комбат. — На днях клуб наш получил «Киев-2». Сейчас мы узнаем.
Мельников вышел в коридор к дежурному, взял телефонную трубку, попросил соединить его с начальником клуба.
— Товарищ Сокольский? — спросил он после небольшой паузы. — Мельников беспокоит. Здравствуйте. У меня к вам просьба. Не можете ли нам дать новый фотоаппарат на время. Зачем? Зозуля хочет проверить новую мысль. Да, на пару вечеров. Конечно, под мою личную ответственность. Сговорились? Добро. Он зайдет.
Вернувшись в класс, Мельников сказал Зозуле:
— Вот и добыли аппарат. Идите в клуб к лейтенанту Сокольскому.
В дверях показались трое солдат из соседних рот. Попросив разрешения, они тоже подошли к Зозуле и стали присматриваться, что он делает. Молчавший до сих пор Мирзоян сказал вдруг:
