Таврия - Гончар Олесь (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
В конце осмотра гости завернули в ботанический сад. Валерик считал, что лучше не попадаться под их лорнеты. Только господа показывались на какой-нибудь аллее или тропинке, как парень сразу же скрывался, как юркий зверек, в кусты, в чащу, сверкая оттуда на панскую процессию угольками своих темных глаз.
— Надо знать, — говорила Софья Карловна своим гостям, — чего стоит выпестовать в степи каждый кустик, каждое деревцо, чтоб по-настоящему ценить эту благодатную тень, свежесть, зелень… Вначале, пока не выкопали абиссинский колодец, должны были ветряками качать воду, поливая, обласкивая здесь каждое деревцо…
«Ты его ласкала, ты его поливала!» — притаившись в кустах, думал Валерик с ненавистью.
Из сада гости направились к господским хоромам.
В доме Мурашко был подан сигнал.
— Сейчас они в ожидании банкета соберутся в гостиной, — говорила Лидия Александровна мужу. — Иди, милый!.. Не сомневайся: тебя знают, тебя пропустят!
Сунув мужу в руки свернутый в трубку проект, она поцеловала его в щеку:
— Счастливо тебе!
В самом деле, как и предусмотрел добрый гений Лидии Александровны, гости, ожидая, пока их пригласят к столу, собрались передохнуть в просторной, прохладной панской гостиной, густо обвешанной старинными потемневшими картинами, которые, казалось, еще больше усиливали здесь приятную тень и прохладу.
Какая-то пожилая дама с голой веснушчатой шеей уже бренчала на рояле, другие, присев в мягких голубых креслах, обмахивались веерами, беседовали о том о сем. Среди гостей была губернаторша, длинная и костлявая женщина, с замужней дочерью Жаннет, которая все время курила тоненькие папироски; была тут веселая и вертлявая красавица Мери, жена богатого крымского мурзы, была и солидная, похожая на будду, мадам Ефименко, возле которой дамы увивались еще больше, чем возле самой хозяйки, потому что своими богатствами мадам Ефименко превосходила далее Фальцфейнов. Были еще две, не в меру набеленные, помещицы из Черной Долины и бойкая приятельница Софьи из Сивашского — фрау Луиза со своим мужем-немцем, астматиком, который приволокся сюда без приглашения, потому что с некоторых пор закаялся отпускать в Асканию фрау Луизу одну. В числе гостей была и игуменья и даже мадам Шило, которая держалась перед блестящими магнатками настолько скромно и учтиво, что они вначале приняли было ее за прислугу.
Нагуляв во время осмотра имения хороший аппетит, гости теперь все чаще поглядывали на двери, ведшие в столовую. Хвостатые, как вороны, лакеи во фраках уже суетились там возле столов, позвякивая посудой. Хозяйка никого из них не подгоняла, далее не поглядывала в ту сторону, зная, что механизм работает четко и в назначенный час все будет готово.
Софья как раз развлекала, беседой мадам Ефименко и губернаторшу, когда вошел Густав Августович и доложил, что старший садовник Мурашко просит принять его.
— Что ему надо? — спросила Софья Карловна. — Он, очевидно, пришел меня поздравить?
— Нет, он говорит, что по какому-то серьезному и неотложному делу…
— Нашел время для дел! Скажите ему, что у меня гости, что я сейчас не могу. Пусть придет… завтра. Нет, лучше послезавтра.
Густав Августович, поклонившись, вышел, однако вскоре появился снова.
— Прошу прощения, Frau Wirtin, но он настаивает. Он говорит, что пришел с каким-то проектом, который будет интересен и для гостей.
— Может, он пьяный? — спросила хозяйка.
— Нет, он абсолютно трезв и держится пристойно… И вообще, как вам известно, это весьма порядочный, весьма образованный и ценный для нас человек…
— Вы знаете, Софи, — сказала губернаторша, — среди них, среди этих, которые любят заниматься всякими прожектами, иногда встречаются довольно забавные типы…
— Он молодой? — простодушно спросила крымская Мери, и это сразу всех развеселило.
— Не торопитесь увлекаться, Мери, — оказала Софья Карловна под общий смех, — тогда меньше испытаете разочарований… Он прекрасный специалист, но скучный собеседник и никакой кавалер… Ладно уж, позовите его, — вздохнула она.
Поморщилась крымская Мери, увидев, что в зал входит еще не старый, но уже заметно ссутулившийся человек с шевелюрой разночинца, с какими-то бумагами в руке, в простом, почти мужицком костюме. Было, правда, в такой смуглости его бледного лица, оттененного бородкой, нечто романтическое и даже благородное, а в твердом взгляде темных глаз сверкало что-то необычайное, горячее, почти маниакальное, но все это вряд ли могло здесь кого-нибудь привлечь, оно еще больше отталкивало. С людьми такого рода кокетничать опасно!
— Я вас слушаю, господин инженер, — сдержанно сказала Софья Карловна, когда Мурашко остановился перед ней. Она знала, что по образованию Мурашко лесовод, но почему-то решила величать его сейчас господином инженером.
— Простите, Софья Карловна, что в такой день беспокою вас и ваших гостей, — заговорил Мурашко с неожиданной для присутствующих учтивостью. — Только дело исключительной важности послужило причиной моего, возможно, не совсем желательного визита… Речь идет о дальнейшей судьбе Таврии, о ее будущем…
Сжато изложив суть проекта, поощренный общим вниманием гостей, Мурашко тут же стал разворачивать свои бумаги.
— Погодите, господин инженер, — перебила его Софья. — Не думаете ли вы, что мы собрались здесь только для того, чтобы скучать над вашими бумагами? Неужели для моих гостей не найдется в Аскании ничего более интересного, чем… чем какие-то прожекты?..
Мурашко застыл ошеломленный. Прожекты!.. Этого, да еще в такой форме, он все же не ожидал. Стоял, задыхаясь, и полураскрученные бумаги свертывались сами собой в его обвисшей руке, как живые листья, внезапно пораженные суховеем.
— Довольно того, что вы сказали, — продолжала Софья Карловна. — Степь, моя заповедная целинная степь, эта фамильная гордость нашего рода, для вас, вижу, ничего не значит? Благодарю. Хороший же подарок поднесли вы мне в день рождения… Вы представляете себе, — обратилась она вдруг к губернаторше, — что он предлагает? Через наши цветущие, не тронутые плугом украинские прерии провести какую-то зловонную канаву! Ужас!..
Женщины загалдели.
— Панама!
— Между Каховкой и Строгановой панама!
— Это даже остроумно!
— Не так остроумно, как дерзко…
Сквозь шум Мурашко попытался было объяснить хозяйке, что канал — это не канава, но Софья Карловна и слушать не хотела.
— Если б мои предки услышали что-либо подобное, они перевернулись бы в гробах! Изуродовать все, перерыть, раскопать! Может, заодно вы предложите и мою Асканию снести с лица земли?
— Успокойтесь, милая Софи, — заговорила губернаторша. — Разве можно так поддаваться эмоциям? Меня, правду говоря, все это даже заинтриговало… Мы знаем, что в Египте такие каналы вполне оправдали себя. Сколько, вы говорите, — обратилась она к Мурашко, — чистой прибыли могло бы получать акционерное общество ежегодно?
Мурашко назвал сногсшибательную цифру.
В зале на какое-то мгновение воцарилось молчание. Стало слышно, как тяжело дышит в тишине астматик-немец, муж пани Луизы.
— Ничего себе, — первой нарушила тишину губернаторша.
И тут, как по сигналу, зашумели все сразу. Настроение гостей резко изменилось. Обступив Мурашко, женщины наперебой стали расспрашивать о подробностях дела.
— Какой процент на капитал? — выкрикивала одна.
— Какие гарантии? — допытывалась другая.
— По чьим землям пройдет вода?
Прерии прериями, — всё это сентименты и дым, — а тут пахло настоящими барышами! Их земли сразу подскочили бы в цене, в этом нет сомнений! У кого десять тысяч десятин, считай, что уже сто!.. Задыхаясь, немец продирался между женщин к Мурашко, все время пытаясь что-то сказать, но фрау Луиза, оттиснув мужа плечом, уже сама допытывалась у господина инженера, согласится ли он завернуть канал в их Сивашское. Набеленные помещицы из Черной Долины, наоборот, возмущались тем, что господин инженер, не спросив их, самовольно наметил их землю под канал… Они, дескать, хоть и не так богаты, как некоторые другие, но, слава богу, они тоже собственницы, и нет такого закона, чтоб без их разрешения вторгаться в принадлежащие им земли.
