Дурная компания - Торин Александр (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
- Ты понимаешь, они накинулись, говорят, Эдик отвлекает людей. Нет, может быть я глупость делаю, но я хочу здесь что-то изменить. Ты понял? Все-таки другой человек, может быть он херню несет, но нам нужна какая-то встряска. Вот он с Вонгом поговорил, а Вонг, может быть, от экрана отвлечется, посмотрит в окно, скажет: "Да пошел этот Ефим к такой-то матери" и уедет в горы на лыжах кататься. Ты понимаешь? Ну нет, я ничего против Лени и Бориса не имею, но скучно как-то, затхло. Нам нужна свежая кровь, представление. Ты понял? Хрен с ним, если он даже ничего не сделает, пусть он круглый идиот, все равно, люди уже зашевелились, забегали. Ты на Бориса посмотри, челюстями двигает, как будто запах мяса почуял. И Андрей на запах прибежал. Как гиены или волки. Это нормально, у них даже румянец на лице появился, здоровые, хищные реакции! Пусть побесятся. Вот я Эдика начальником над Борисом поставлю, тогда начнется игра! Я тебя хотел подставить, но ты не захотел воевать, умнее оказался. А этот дурак хочет, понял в чем дело?
- Ефим, - я пришел в ужас от далеко идущих планов президента, -подумайте о деле. Эдик, конечно, парень умный, но для того, чтобы войти в курс дела ему понадобится по меньшей мере полгода, да и склад у него совсем не такой, чтобы заниматься производством.
- Листен, Листен! - Ефим начал раздражаться. - Это херня полная. Да любой идиот сможет все сделать. Ты думаешь, Борис такой уникальный? Он идиот, и Леонид мудак, Эдик, конечно, тоже мудак, я же все вижу. Полный идиот, но своеобразный, ты обратил внимание, как он губки вытягивает? Голову наклонил и как бульдог вцепился, челюсти не разведешь! Может быть, я глупость делаю, но ты мне помоги, понял? Мне нужна твоя помощь!
Разговор с Ефимом меня окончательно запутал. Ничего не подозревающий Эдик, раскрасневшийся от только что прочтенной лекции, спешил поделиться со мной впечатлениями:
- Все-таки у дяди Ефима далеко не все продумано. Надо же, я даже удивляюсь, такое производство, и люди ничего не слышали о теории сложных систем!
- Эдуард, мой вам совет, оставайтесь в Кембридже, - я попытался сказать это как нельзя более жестко. - У вас там хорошая репутация, здесь же придется тяжело, это грубое производство, и поменять существующие порядки будет сложно. И еще, я советую быть поосторожнее с людьми, здесь сложились свои порядки…
- Это только кажется, - Эдик обиженно вытянул губы. - Когда дядя Ефим назначит меня руководителем отдела, я обязательно все изменю. Как же я могу остаться в Кембридже, когда мама обещала дяде Ефиму, что я соглашусь? Нет, сегодня же улетаю обратно и начинаю собирать вещи!
Я глубоко вздохнул. Жизнь в компании дяди Пусика обещала быть бурной и интересной.
Глава 15. Совет.
Утро выдалось хмурым и прохладным. Академик встал рано, посмотрел на привычные ряды серых многоэтажных домов с глазницами окон и бельем, болтающимся на узких балкончиках, потом долго плескался в ванной, тщательно выбрился и умылся холодной водой. Кожа на щеках покраснела, одеколон пощипывал лицо, и он почуствовал, что выспался и достаточно бодр, чтобы встретить предстоящие испытания.
Академик подошел к старому дубовому шкафу и достал из него черный, официальный костюм, который одевал лишь по особо важным случаям. В лацкане пиджака поблескивал профиль Ломоносова, выдающий принадлежность обладателя к научной элите огромной, подергивающейся в конвульсиях страны. "Великая, могучая… Эх, как бы она не дернулась в своих схватках слишком сильно, так что всех подомнет под себя," - подумал академик. Он затянул галстук на белоснежной накрахмаленной рубашке и оценивающе посмотрел на себя в зеркало. "Сойдет, - решил он, - для моего возраста я еще прилично выгляжу".
День предстоял омерзительный. Сегодняшнее заседание Ученого Совета института решало многое. На академика уже давно катили бочку. Друзья не раз передавали ему, что в дирекции накопились письма с обвинениями, доносами и жалобами на него. В чем только его не обвиняли! И в нарушении этики, и в разбазаривании ресурсов, и в укрытии от коллектива института каких-то средств и приборов, и даже в прямом воровстве институтского имущества, включая лабораторный спирт. В последнее время дело приняло еще более серьезный оборот, так как бывший профорг, а ныне замдиректора был близким другом и собутыльником новоиспеченного представителя недавно преобразованных Органов. Как намекали доверенные лица, недавние обвинения напрямую связывали имя академика с незаконной продажей секретных технологий на Запад за иностранную валюту.
"Господи, опять все повторяется", - подумал академик. Он только посмеивался над нелепыми обвинениями, но в последние недели делу был придан серьезный оборот. Академика вызывали к директору, в Президиум Академии Наук, с ним беседовал следователь, откормленный мужик в штатском, явно соскучившийся по работе.
До поры до времени директор сдерживал своих подчиненных. В конце концов, практически вся наука в Институте делалась академиком и его учениками. Что-то изменилось в последние месяцы, видимо директор сам попал в какую-то непонятную постороннему наблюдателю зависимость от своих серых и черных кардиналов.
"Что-то за этим стоит, - думал академик, - не может быть, чтобы он так просто уступил им. Нет, они чем-то повязаны вместе." - Он с тоской подумал о том, что многие из тех сотрудников, от которых можно было ожидать какой-либо поддержки, давно разбросаны по различным университетам и компаниям Европы и Америки, находясь в бессрочных отпусках. Они, быть может, раз в году наезжали в Москву на пару недель проведать родных и знакомых. В опустевшем институте остались всего несколько полубезумных бессеребренников, увлеченно копающихся в книгах и в своих установках.
Он вошел в просторный и темный холл института. Вахтер, сидящий у тускло освещенной будочки, лениво и как-то по-особенному нагло осклабился. "Все они одна шайка-лейка, - подумал академик. - Какая чудовищная инерция сидит у людей внутри. Взять хотя бы этого зажравшегося вахтера, на кой черт здоровый, красномордый мужик сидит и пропускает в здание научных сотрудников, когда всем давно известно, что другая дверь, выходящая в заваленный ржавым хламом институтский двор уже несколько месяцев не запирается? Пошел бы работать в частную компанию, даже шофером, заколачивал бы в десять раз больше. Ан-нет, сидит, выслуживается перед директорской сволочью как в старые времена. Он ведь даже не задумывается о том, что если так дальше пойдет, то и Институт, в котором он сидит, закроется сам собой за ненадобностью. А, впрочем, может быть я слишком наивен и дело к тому и идет - он ждет, пока всех этих ученых вытравят поганой метлой и тогда они с дирекцией потрут руки, да и откроют в пустом здании контору по перепродаже куриного дерьма и металлолома! Вот он и сидит, дожидается своего звездного часа."
Академик прошел мимо группки сотрудников.
- Здравстуйте, Григорий Семенович, - они как-то испуганно взглянули ему в лицо.
- Здравствуйте.
"Ждут, ждут, чем дело закончится," - подумал академик. Он решил построить свое выступление на совете с перечисления научных результатов, полученных руководимым им отделом.
В просторном актовом зале на стене висели запыленные от времени портреты столпов Российской и мировой науки. Строгие усатые и бородатые старцы уже многие десятилетия глядели неподвижным взглядом на ряды кресел и на далекие сосновые перелески, видневшиеся за широкими окнами. Зал был уже наполовину полон. На сцене стояла деревянная кафедра для выступающих с выгравированным гербом СССР и с уже потерявшей свою актуальность надписью "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". Около кафедры стояли столы, покрытые зеленым сукном. Далеко в углу виднелся наполовину прикрытый белый гипсовый бюст Ленина. Его так и не удосужились убрать из зала заседаний и, задвинув в угол, стыдливо прикрыли старой занавеской. Занавеска сползла в сторону, и запыленный руководитель российских большевиков, покрывшийся мелкой паутинкой гипсовых трещинок, с хитроватым, чуть монгольским прищуром всматривался в зал.
