След человеческий - Полторацкий Виктор Васильевич (читать книги полностью txt) 📗
Вероятно, Каспий пробудил у романтически настроенного юноши любовь к морю. Он поступил тогда рулевым на одно из рыболовецких судов, потом практиковался в качестве механика и помощника капитана.
' В Астрахани молодой Оленин влюбился в прелестную девушку, дочь мирового судьи, сделал предложение и женился на ней. Было ему тогда двадцать пять лет.
Вскоре после женитьбы молодожены отправились в касимовское имение да и засели там. Фантазия рисовала Петру Алексеевичу радужные картины: вот он, душа местного общества, деятельно и бескорыстно трудится на благо народа. Благодаря его хлопотам народ процветает, все его уважают. Служение народу — его истинное призвание...
В двадцать шесть лет он становится председателем касимовской земской управы и на первых порах горячо берется за дело. Тут, по-видимому, сыграли свою роль его еще юношеские увлечения идеями народничества. Но грезившееся ему трогательное единение мужиков с помещиками оказывалось иллюзорным, а земство не могло привести к народному благоденствию. Оно было лишь орудием укрепления самодержавия, как прозорливо отмечал это В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России».
Молодой председатель земской управы на практике столкнулся с сопротивлением соседей-помещиков, беззастенчивой наглостью крепнущих кулаков-мироедов и глухим недоверием крестьян. После крупной ссоры с влиятельной помещицей Баташевой он вдруг почувствовал себя как бы на безлюдье, и его опять потянуло на Волгу.
Примерно в то же время в провинциальных газетах появляются стихи и рассказы за подписью: П. Оленин-Волгарь. Но эти сочинения носили характер бескрылого романтизма, сентиментальности. Чаще всего они годились для «пасхального чтения»...
В 1901 году на Петра Алексеевича обрушилось горе: умерла жена. Теперь его уже ничто не могло удержать в Касимове. Он уехал на Волгу и поступил помощником капитана пассажирского парохода «Петр Первый».
В Нижнем Новгороде Оленин увлекся экстравагантной актрисой М. Э. Сабининой, сделался завзятым театралом, сам участвовал в любительских спектаклях и потом загорелся сумасбродной идеей отправиться вместе с Сабининой в гастрольное турне по провинции. Кончилось это турне довольно печально. «Вернулись по шпалам»,— писал он потом в автобиографии.
Женитьба на Сабининой не принесла ему счастья. Союз этот продолжался недолго. И разошлись они «как в море корабли». А вскоре Петр Алексеевич встретился с дочерью самарского адвоката, курсисткой Тоней Михайловой, которая горячо полюбила бравого капитана, стала его женой и верным спутником до конца жизни.
Писал Оленин-Волгарь в ту пору довольно много, пробуя себя в разных жанрах — очерки, рассказы, либретто для оперы, драмы и даже «психологический» роман «Как он жил».
Первой по-настоящему значительной вещью можно считать его сборник «На вахте», изданный в 1904 году. В реалистически написанных очерках и рассказах, составивших книжку, чувствовалось дыхание самой жизни, появились не выдуманные, а подлинные типы волгарей с их тяжкой судьбой и мятежным духом. Недаром сборник сразу же был конфискован царской цензурой.
Думаю, что сам автор едва ли понимал значение этой книги. Она ворвалась в его жизнь, как дыхание уже близкого революционного девятьсот пятого года...
Оленин, конечно, не был революционером. Каждое лето с начала навигации он водил пассажирские паро-: ходы по Волге и Каме. Здоровый сорокалетний мужчина, представительной внешности, человек компанейский, приятный собеседник, он легко и быстро сближался с интересными людьми, пассажирами своего парохода.
Я сужу так по «бортовому альбому», который завел тогда капитан. Этот альбом — небольшая книжечка в тисненом сафьяновом переплете — сохранился, и там можно встретить краткие отзывы самых разных людей — известных артистов, художников, учителей, студентов, присяжных поверенных и курсисток, писавших, что знакомство с обаятельным капитаном навсегда сохранится в их памяти.
Среди случайных знакомых Оленина-Волгаря были и такие люди, общаться с которыми по тем временам считалось опасным.
Впоследствии, уже после Октябрьской революции, он написал воспоминания об одной такой встрече.
Случилось это в 1906 году. Оленин тогда командовал пассажирским пароходом «Рыбинск». Однажды пароход задержался в Казани. Надо было вычистить котел. Отойдя от пристани, он встал на якорь у берега. Спустили пар. Команда приступила к работе, а капитан лег отдохнуть. Ночью его разбудил вахтенный и сообщил, что какой-то странный человек подплыл к пароходу в лодке и просит пустить его к капитану.
— Пустите,— распорядился Оленин.
Незнакомца впустили. Одежда его была бедной и, как видно, с чужого плеча. На голове запеклась кровь. Когда они остались в каюте вдвоем, с глазу на глаз, незнакомец сказал, что фамилия его Петров, он черноморский матрос с крейсера «Очаков», участник революционных событий в Севастополе, что там он стрелял в адмирала, был арестован и ему грозила виселица. Из тюрьмы удалось бежать. Он долго скрывался, но в Казани его выследили, снова схватили. Каким-то чудом он снова бежал и, не зная, где скрыться, решился на отчаянный поступок: увидев недалеко от берега пароход, подплыл к нему и вот теперь полагается на великодушие капитана...
«Сознаюсь,— вспоминает Оленин,— ни сам незнакомец, ни его странное, почти фантастическое повествование не внушали мне особого доверия. Сам я никогда ни в чем не был замешан, но слыл у полиции «красным» и поэтому опасался провокации».
И все же капитан решил помочь моряку. В свою тайну он посвятил вахтенного матроса, которого считал «революционером в душе». Беглецу сделали перевязку и поместили в отдельную каюту, под видом больного.
На следующий день «Рыбинску» предстояло отвалить из Казани в Нижний. Подойдя к пристани, капитан заметил нечто подозрительное: то там, то здесь шныряли какие-то странные субъекты. Оленин спросил у знакомого околоточного: «Что здесь происходит?» И тот по секрету сообщил: «Из тюрьмы бежал важный политический преступник, его теперь ищут...»
Из Казани отвалили благополучно. В пути, перед вечером капитан зашел в каюту, где скрывался беглец, они разговорились. Между прочим, Петров признался, что, будучи в Полтаве, он застрелил Филонова...
Об убийстве Филонова в то время много шумели. В качестве непременного члена губернского присутствия по крестьянским делам Филонов проявил особо жестокое усердие при подавлении аграрных волнений в Полтавской губернии. О его зверствах гневно писал Короленко. Неведомый мститель за крестьян, застреливший Филонова, скрылся. И вот, оказывается, этим мстителем был человек, сидевший перед Олениным...
— Это дело вашей совести,— прервал его капитан,— я же думаю теперь о вашем спасении.
Он сказал, что ехать на пароходе до Нижнего Петрову опасно. Полиция наверняка будет обнюхивать каждого пассажира. Удобнее всего высадить его ночью в Великом Враге (недалеко от Нижнего).
«Так и было сделано,— пишет Оленин.— В Великом Враге я высвистал лодку и высадил в нее моего «гостя». Он исчез в сумраке ночи. Я долго ничего не знал об его дальнейшей участи, да, признаться, и позабыл 6 нем в сутолоке навигации. Только много времени спустя конспиративным путем получил от него весточку из Женевы...»
Через год охранка все же узнала о встрече капитана с «очаковцем». Оленина вызвали для допроса в Московскую прокуратуру, и он думал, что уже не вернется оттуда. Но дело ограничилось снятием показаний. А через некоторое время Оленину удалось уехать в Италию.
Поселившись в Неаполе, Волгарь задумал написать эпопею из жизни дворянской семьи. Материалом служили рассказы отца и личные впечатления о жизни в Истомине. Когда первая часть эпопеи — повесть «Безлюдье»— была закончена, Петр Алексеевич отважился
показать ее М. Горькому. Это было уже в 1911 году. Горький жил в то время на Капри.
Сохранилось письмо Оленина-Волгаря к брату, композитору А. А. Оленину, где он пишет:
«...Передай Марусе1 просьбу от Максима Горького, приехать к нему, так как он жаждет ее услышать. Я вчера был у него на Капри целый день. Все старался устроиться в «Знании». Он ужасно обрадовался Волгарю, был необыкновенно мил и прост. Я нашел его очень интересным и интеллигентным».
