Школа над морем - Донченко Олесь (книги .TXT) 📗
Старушка закашлялась. Максим тревожно посмотрел на нее и, бросившись в комнату, вынес оттуда теплый платок. Он накинул платок матери на плечи и, усевшись рядом, обнял старуху.
- Да нет, это не простуда. Это, сынку, старость. А разве старость идет с добром? Она или с кашлем или с горбом. Сколько это лет мы с тобою в вожатых?
- Да уж третий год пошел, мама.
- Много у нас работы в этом году! А сказки сегодня будешь слушать?
- Да ты, верно, устала, мама!
- Пойдем в хату. Одну, так и быть, расскажу!
Месяц уже зацепился своим боком за верхушку самого высокого тополя в школьном саду, когда Олег Башмачный возвращался домой. Он уже и не думал о своей борьбе с Сашком, бывшей всего лишь за полчаса до этого – мысли у Олега сейчас были о другом. Итак, в пещере под камнем лежит револьвер. Настоящий боевой браунинг. Уж что-что, а в системе оружия Башмачный не ошибется. Он знает и наган, и маузер, и браунинг. Знает он также и автомобильные марки: «ГАЗ», «Форд», «ЗИС». Недаром же Олег так хвастается своей дружбой с красными командирами и с шоферами райсовета.
Вот об этом спрятанном браунинге и думает, возвращаясь, Олег. Сейчас уже не до хвастовства. Сейчас надо итти в пещеру, брать браунинг и нести его Василию Васильевичу. Мальчик решительно завернул в улицу, идущую в горы. Наверху, в домике, где жил вожатый, горел огонь.
«Уж не рассказать ли сначала обо всем Максиму?» подумал Олег. И быстро зашагал по тропинке в гору.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ, про бурю на море, про незнакомца, про исчезнувший браунинг
Солнце припекало, как летом, и море, похожее на искрометный сапфировый ковер, чуть-чуть дышало, спокойное, убаюканное горячим солнечным светом. Все предвещало прекрасную погоду, но дед Савелий, провожал утром дочку на море, посмотрел на небо и сказал:
- Ну и духота! Дождь будет, га? Слышу, слышу! Да еще какой дождь! Гроза!
Дед Савелий Чайка не ошибся. Перед заходом солнца на горизонте стали собираться тучи. Тучи росли, закрывая вечернее солнце, И только там, где оно опустилось, еще долго дрожали и светились огненные, розовые, зеленые, оранжевые полосы. Последние зеленоватые лучи как будто не хотели умирать. Они вырывались из черных облаков, высоко взметнувшись в небо. Но тучи поднимались все выше и выше, густой ватой висели над морем. Последние лучи заката побледнели и незаметно растаяли.
Ночь подходила черная, лохматая. В полночь, будто сорвавшись с цепи, рванулся «широкий» и погнал на берег высокие буруны. Море заревело, запенилось. Где-то далеко, на самом горизонте, блеснул луч прожектора со сторожевого катера, но и этот луч захлестнули разозленные волны и непроглядная ночь.
Небольшая лодка танцевала на гребнях высоких валов. Это был страшный танец – танец ореховой скорлупы в открытом море. В лодке сидел человек. Впрочем, слово «сидел» было бы неверно. На самом деле человек стоил на коленях и изо всех сил боролся с бурунами. Лодка уверенно шла к берегу. Человек греб двумя веслами, казалось, не обращал даже внимания на холодные волны, разбивающиеся о корму лодки.
Незнакомец был совершенно спокоен. И только когда широкий луч прожектора рассеивал темноту, он невольно низко нагибал голову и даже на мгновенье переставал грести.
Незнакомец знал: это прожектор с катера пограничной охраны.Он знал: задень только ослепительный луч хоть краем его маленькую лодку – и тогда конец! Ему никуда не убежать от быстроходного советского катера, вооруженного пулеметами.
Незнакомец напряженно вглядывался вперед, в темноту. Он скрипел зубами и от неимоверных усилий и от тревоги, которая с каждой минутой делалась сильнее и сильнее.
- Ни одного огонька! - хрипло выговорил он. - А, ч-чорт!
Лодка едва не перевернулась. Боковая волна ударила неожиданно и сильно.
- А, ч-чорт!
И снова лодка то взлетала на крутой гребень, то с размаху падала вниз, в черную кипящую бездну.
Незнакомец знал, что до берега оставалось не больше двух километров. Он был прекрасным гребцом. Последние три месяца целиком были посвящены упорной ежедневной тренировке. Два километра – это чепуха, но море с каждой минутой делалось страшнее и страшнее. И теперь это расстояние начинало казаться бесконечной дорогой, пройти которую уже не хватит сил.
А больше всего волновало то, что с берега не было условного сигнала. Ни один огонек не блестел в той стороне, где должно было быть рыбацкое село Слободка.
Голубоватый свет прожектора снова пронизал ночной мрак. Незнакомец тревожно оглянулся и из последних сил налег на весла. Луч прошел мимо, не задев лодки.
Вдали слышался глухой грохот, похожий на пушечную пальбу. Незнакомец знал, что означает этот грохот. Он давно уже прислушивался к нему жадно нетерпеливо. Это морские буруны с силой штурмуют скалистый берег. Берег! Он все ближе и ближе! Это придает незнакомцу новую силу. Он уже не думает о том, что встретит его там, на берегу. Только бы скорее кончилась эта качка, эта упорная борьба с разгневанной стихией!
Свет прожектора снова и снова нащупывает бурную поверхность моря. И каждый раз незнакомец пригибается все ниже и ниже.
Грохот уже близко. Незнакомец может уже рассмотреть в темноте седую бороду прибоя. И в ту же минуту ослепительный свет падает сверху в кипящую морскую бездну. От страшного взрыва, казалось, раскололось все небо. Молния ослепила глаза, гром упал на темя тяжелым, чугунным молотом. Хлынул дождь. Бурун подкатился сбоку и ударил в борт. Вырвало весло. Лодка вздрогнула, завертелась и, перевернувшись, накрыла незнакомца. Но человек успел вынырнуть. Предвидя возможность такой аварии, он еще раньше сбросил с себя башмаки и часть одежды. Это его спасло. Он мог плыть. Но новый, еще более сильный бурун подхватил, его и бросил на прибрежные камни...
В молодости дед Савелий был не только рыбаком. Хаживал он, частенько и на охоту. Когда-то вместе с товарищами забил он на охоте волка. Зверь упал, пронзенный пулями. Он лежал, бездыханный и неподвижный. Но, когда охотники подошли ближе, волк неожиданно поднялся и, шатаясь, побежал. Вслед ему загремели выстрелы, но было поздно: зверь исчез в лесу.
Должно быть, такая же волчья живучесть была и у незнакомца. Целый час лежал он на берегу, на камнях. И только отлежавшись, оперся на локти и стал на колени. Он пополз. Каждое движение удаляло от бурунов, но ползти было трудно.
Обессилев, он упал и снова лежал долго-долго. Потом перевязал разбитую ногу обрывком рубашки и попытался встать. Это ему не удалось. Но он снова пополз между скалами. Над самой его головой грозно грохотал гром, гремел и громил черные гребни туч.
В непроглядном мраке выросла внезапно каменная стена. Что это? Неужели какое-нибудь жилье?
Незнакомец подался налево, потом направо, но всюду его рука встречала только камень и камень. Мелькнула мысль, не попал ли куда-нибудь в ловушку. Ощупывая стены, убедился, что земля под рукою тоже сухая. Ни одна капля дождя не попала сюда. Значит, вверху есть какая-то защита. Может быть, крыша.
Незнакомец прислушался. Далеко-далеко внизу ревело море, но сюда его грохот доносился глухо, едва слышно. Тогда незнакомец понял: это пещера. Лег и вытянулся. Что-то давило в бок. Вспомнил: часы. И вдруг снова проплыла последняя мысль: «А почему же, в самом деле, не было сигнала?»
В горы поднимались двое: Олег и Максим. Дорожка ползла все выше и выше, то исчезая за поворотом, то снова появляясь между скалами. В теплой солнечной лазури проворно кружились стрижи.
Вскоре Олег остановился перед круглым широким отверстием в скале. Потом раздвинул кусты дерезы и, наклонившись, шагнул уверенно. За ним – вожатый.
- Ничего себе, хорошее местечко! - сказал он, оглядываясь. - Ну, где же это оружие?
Но Башмачный не отвечал. Он растерянно стоял посреди пещеры.
- Вот тут я его положил. Под этим камнем, - наконец пробормотал мальчик.
И, вдруг сорвавшись с места, он бросился лихорадочно переворачивать все камни, какие ему попадались под руку, какие были в пещере. Затем он выпрямился и молча посмотрел на Максима, потный и сбитый с толку. Револьвер исчез.
