Связчики (Рассказы) - Наконечный Борис Николаевич (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Все шло хорошо, но льдины были небольшие и некоторые двигались у Мишки под ногами; вдруг попадется очень малая, или та, которая потоньше, тогда уж он нырнет, но ветка была в руках и он-то на нее надеялся: ведь ветка не нырнет, его удержит на плаву. В лодках молча продолжали следить за ним. Ничего пока что не случилось, и он сосредоточенно и ловко трудился. Потом ему надоело опасаться — он взял нос лодочки под мышку, выпрямился и пошел по льду как будто это была дорога в магазин. Он шагал и разбрызгивал сапогами воду.
— Ну и боево-о-ой! — не выдержав, воскликнул Гришка.
Миша дошел до края сплошных торосов, туда, где, начинался лес, а глубина была выше колен. Он шел, нащупывая дно, в высоких сапогах; притом и льда в лесу было совсем мало. Мишка побрел среди деревьев и потянул лодочку на бечеве, и вскоре совсем скрылся. Охотники из лодок кричали:
— Ну, есть?!
— Н-е-т! — отвечал он глухо.
— Ну, вида-а-ать?!
— Да не-е-ет!..
Так они перекликались. Мишка отвечал одно и то же и это значило, что он еще не тонет. Потом он крикнул:
— Есть!
— Чего?
— Зем-мля-а е-есть!
Он кричал издалека, нашел сухое место, остров. А это значило, что можно ставить палатки и дожидаться той поры, когда устье Елогуя очистится от льда.
Пока он возвращался, все дружно принялись тащить по льду первую из лодок — по Мишкиному следу. Тащили, иногда проваливаясь и опираясь в борта, чтобы не утонуть. Алексей и Гришка тоже помогали. Вскоре все лодки были в лесу и друг за другом плыли меж стволов поближе к сухой земле; все, кроме одной — лодки Алексея и Гришки, — эти хотели вернуться в избушку. У всех бензина было едва-едва, в обрез, но Илья Котусов принес бродком ведро и, ставя его на льдину, с добродушной улыбкой заметил:
— Бензина мало, но башлык велел вам отнести. «Дать надо. Их нужда больше…» — так он, башлык, сказал…
Ну, после этого напарники надеялись, что им удастся вернуться восвояси. Все охотники и рыбаки остались на острове сухой земли, а Гришка Потеряев и Алексей с большим трудом отчалили, отплыли. Вечером они таскали- мясо из лодки в ледник. Надо было беречь груз. Когда-то еще лед в устье Елогуя сойдет и можно будет приплыть на звероферму? Ну а селькупы и кето? Те будут плавать в ветках у Мишиного острова и ставить сети.
Старые дожди, или один аргиш Баглича
Старушка Ульяна, которая кочует с Ильей Багличем, — ему не жена. Она обманула старика. Она пришла к Багличу с туеском, в котором был бисер и нитки, и попросила:
— Я с тобой одним хозяйством жить хочу. Ты возьми меня… Я так знаю, через полгода умру или через год умру…
Старушка пришла к нему сразу со своими вещами, а Баглич ничего не сказал. Потом она притащила оленью шкуру и старое заячье одеяло. Умру — нужно было сказать это слово, чтобы Илья не мог отказать. Он сразу подумал, что она хочет его обмануть. Предвидеть никто не может, когда сердце ударит первый раз и последний.
Илья сам никого не хотел звать. Его жена пропала, когда они спускались в лодке через Чертов порог с верховья Келлога. Они всегда проходили этот порог в своей надежной лодке. В тот раз жена сидела на корме, — когда в спокойной воде Илья обернулся, старухи там не было. Так пропала первая жена. Она сидела на корме этой окаянной лодки, и он отдал эту лодку людям задаром. Теперь у него другая старуха, все знают, что Илью Баглича она взяла обманом.
Что тут поделаешь? Весной Илья стал мастерить новую лодку. Он свалил два нестарых кедра, расколол их и натесал плах; сколотил лодку, проконопатил ее мхом, который по-русски называется кукушкин лен, это самый хороший мох, русские им конопатят избы, а кето — лодки. Илья кочевал в новой лодке: со второй женой спустился рыбачить на Енисей. Они жили в палатке с печкой и ставили сети, добывали понемногу рыбы и сдавали на плашкоут со льдом. Перед холодами Илья и старуха бечевой потащили лодку назад. Их обгоняли лодки с моторами. Илья не привык к моторам, не умел обращаться с ними да и на пенсию сразу мотор не купишь. Старики по очереди тянули лодку против течения бечевой, пока тот, кто идет в лямке, не уставал.
Несколько раз в день приставали есть и пить чай, иногда это было место, где они останавливались весной, когда спускались к Енисею. Ульяна поднималась наверх и кричала радостно, что все на месте. Это означало, что сохранился с весны воткнутый в землю кривой сук для котелка, береста и есть сушина. Хотя вокруг было много сушин и найти бересту — мало труда, старики радовались, когда все это оказывалось на месте. На ночь они ставили палатку. Палатка была старая, верх брезентовый, а боковины из бязи. Илья дорожил палаткой, хотя в селении была еще одна: зимняя, новая, из черного брезента, дорогая.
Вечером Илья ставил сеть и высматривал ее через пару часов, щука попадалась почти всегда, иногда он добывал сижка или пелядку. Когда попадалась эта рыба, старуха очень радовалась. Если попадалась щука, Ульяна тоже была довольна. Случалось, Илья добывал утку, это было большое, радостное событие, и Ульяна ощипывала птицу на ходу. В пути у них было много других забот. Нужно отчерпывать берестяным ковшиком воду, надежно привязывать лодку на ночь, ставить и снимать каркас для палатки, проходить перекаты, переплавляться, чтобы течение не очень сносило лодку, — грести туда, на другую сторону, где берег для ходьбы более удобный. К селению они поднимались две недели и в конце торопились. Начались холодные ночи перед шугой, много сил и времени уходило на рыбалку. Перед льдом нужно было добыть рыбы про запас. Они успели пройти до большой шуги и вытащили лодку. Лодку им помогли вытащить повыше. Все это очень важные дела. Так они кочевали.
Лицо у Ульяны желтоватое, сморщенное. Она курила трубку, вырезанную из корня черемухи. Ульяна сидела на корточках и переворачивала лепешку, лепешка пеклась прямо на железе печки. Палатка была небольшая, печка стояла недалеко от выхода из палатки. Труба шла сквозь неровную дыру в разделке, — разделка, пришитая к брезенту проволокой, сделана из расплющенной алюминиевой тарелки.
Илья Баглич сидел на оленьей шкуре и смотрел в жерло на огонь.
Старуха взяла горячую лепешку, поднесла ее к уху и постучала по корке согнутым пальцем. Звук был громкий, как об сухую доску.
— Можно исть, — сказала она, как говорят русские. Все так говорят, когда еда приготовлена. Ульяна не выпускала чубук из угла рта.
Илья Баглич не смотрел на нее и ее не слышал. Он смотрел на огонь. Илья в это время вспомнил, как однажды стоял на круче у поселка, а с берега реки поднимался учитель — ноги у того тонули в песке: на шее сидел сынишка учителя, он был обут в маленькие валенки. Он держался за уши отца и весело распевал во все горло: «Старые дожди! Старые дожди! Ста-рые дожди!..» Голос был негромкий.
Было жарко. Льдины проплывали редко; снег сошел недавно, и по большой воде поднялся караван с товаром: два буксира и две баржи. Война закончилась давно, и теперь приходили большие баржи. Баржи были с домиками. У барж было много народа, но Илья не ходил туда, кое-кто возвращался наверх и учитель возвращался, а его сын пел. Илья потом каждый раз вспоминал эту песню и думал, как так бывает: старые дожди! Он не мог понять, что это значит: старые дожди.
— …Ста-ры-е дож-ди, — повторил он вслух.
— Что? — спросила старуха, разламывая лепешку.
Илья не ответил. Она посмотрела на него и вытащила чубук изо рта.
— Хлеб готовый, — сказала Ульяна громче. — Можно ись.
Илья посмотрел на лепешку — от лепешки шел пар. Он посмотрел в лицо Ульяны и отвернулся к огню. Он не слышал ее.
Илья Баглич — оленный человек. У него четыре оленя. Он охотник, все лето олени ходят в общем стаде. Когда озера замерзают, снег закрывает мхи и вечнозеленые кустики брусники, охотники идут ловить оленей, — так начинается промысел. Илья выезжает, когда снег глубокий. Четыре оленя— это две упряжки; две нарты — мало для настоящей работы: когда есть десять нарт, можно брать много груза, глубокий снег — не беда. Можно сделать много переходов, идти туда, где есть больше белки — на реку Каменный Дубчес или на Таз. Впереди идет молодой охотник или его жена и мнет лужами снег, за ним пара оленей с нартами без груза, потом упряжки с гружеными нартами. Когда есть жена, сын и невестка, прогладывать лыжню по очереди нетрудно и можно делать много аргишей. Илье досталась хорошая жена, с ней часто бывала удача. И когда они делали стан в селении близко от магазина с вином, он никогда, как другие, не таскал ее за волосы по снегу словно нарту. У него было много оленей, по он убивал одного за другим, чтобы помянуть родню. Нескольких он застрелил, когда пропал сын, бил их, когда пропала жена. Илья звал народ поминать свою бабу.
