Тот, кто убил лань - Лакербай Михаил Александрович (читать книги .txt) 📗
— Ты сказал, что он был конем-героем, Арслан, — напомнил один из стариков.
— Да, да! — с живостью подхватил Шармат Арслан. — К этому-то я и клоню свою речь.
Он замолчал, охваченный воспоминаниями.
— В тот год съехалось много гостей, — продолжал он. — Они привели лучших коней из Джигетии, Кабарды, Карачая, из Мегрелии и других земель. Привели своих скакунов и черкесские князья Атажуковы. Было объявлено соревнование на быстроту и выносливость.
В те дни у перса Яхья гостил мальчик, его племянник из Аджамстана, Самат. Этот мальчишка, как говорил сам Яхья, уже тогда слыл в Аджамстане отличным наездником. Он-то и стал упрашивать дядю, а тот — своего тестя Смыр Шахана, чтобы дал Хаса, — так хотелось ему участвовать в соревновании. Смыр Шахан долго колебался, но об этом же стала просить и дочь Куейза. И Смыр Шахан в конце концов внял просьбам.
А Хаса, словно предчувствуя недоброе, не подпускал к себе Самата и примирился с ним лишь после того, как накануне скачек хозяин, приласкав коня, своими руками посадил мальчишку в седло... Да, сам, своими руками!.. Мог ли он предвидеть, какое испытание пошлет судьба его любимцу в тот день?
До сих пор Хаса не видел от людей ничего, кроме добра и ласки, и только иногда справедливую строгость. Но в тот день он испытал на себе их коварство и злобу.
С самого начала Самат стал сдерживать стремительный бег Хаса. Можно было подумать, что наездник хочет сберечь силы коня, чтобы к концу скачек не устало его сердце, не ослабли ноги. Но Самат вовсе не тем был озабочен — он заставил Хаса свернуть с дороги к ближнему лесу. Навстречу выскочило несколько здоровенных молодцов; закрыв лица башлыками, они схватили коня под уздцы. Мальчишку тут же сбросили с седла, а Хаса крепко привязали к стволу могучего дуба.
Вскоре до его ушей донесся цокот копыт. Хаса встрепенулся всем сильным телом, рванул привязь, но не сорвался, а лишь поранил уздечкою губы.
Люди в башлыках замахали руками, закричали что-то Самату. Мальчишка ударил коня хлыстом. Это был для Хаса первый удар в его жизни. Конь пронзительно заржал, и тогда люди стали совать ему в рот бышлыки.
Хаса отчаянно мотал головой, стараясь укусить врагов, бил их хвостом, старался лягнуть. Он словно обезумел. Глаза налились кровью, с губ срывались клочья пены. Люди отскочили в стороны.
Один из них бросил Самату тугой кошелек и крикнул:
"Это тебе второй. Третий ты получишь после того, как вернешься на скачки и скажешь, что Хаса сбросил тебя с седла. А если не скажешь, вырежем твое продажное сердце. Ступай!"
Мальчишка поднял с земли кошелек и поплелся к дороге.
А в это время Хаса перекусил ремень привязи.
"Пусть бежит! — засмеялись люди в башлыках. — У него нет крыльев, чтобы догнать теперь даже самого отставшего из коней".
Но они рано торжествовали. Как молния пронесся Хаса мимо селений Пацкир, Амткел, Азант и дальше — в Багада, Лата... Дивясь его бегу, крестьяне восклицали: "Это арашь! Да, да, это сам арашь!"
Старая наша пословица говорит: "От великой беды человек часто лишается сил, но от великой ярости его силы удваиваются". Это относится не только к людям.
Очутившись на дороге, Хаса почувствовал прилив свежих сил и уже в ближайшем к лесу селении Цабал опередил коня, шедшего позади всех. Потом он обогнал еще троих. И, наконец, в Коначхирском ущелье он настиг коня черкесского князя Атажукова. Обогнав его, Хаса понесся в село Багада и вырвался на просторное поле Дал.
Увидев коня, толпа всколыхнулась. Раздались восторженные возгласы: "Хаса! Хаса! Наш Хаса!" А Хаса все летел и летел, оглашая поле тревожным ржанием. На нем ее было наездника. Это всех обеспокоило.
Хаса пришел первым, но, возбужденный бешеной скачкой, еще долго кружил по полю...
Смыр Шахан подбежал к любимому коню и взял его под уздцы. Хаса остановился, тяжело вздохнул и уткнулся мордой в плечо хозяина...
Шармат Арслан помолчал, раскуривая погасшую трубку.
— Ну, а что же мальчишка? — спросил Лагустан. — Пришел он в Дал?
Шармат Арслан презрительно усмехнулся;
— Мальчишка? Хм... Он шел, чтобы солгать, но когда увидел, как народ, собравшийся в Дале, приветствует Хаса-победителя, стыд опалил его сердце. И он швырнул кошелек с деньгами, повалился в ноги Смыр Шахану и рассказал всю правду. Когда мальчишка умолк, Смыр Шахан сказал: "Жаль мне тебя! Ты, человек, продал за деньги свою честь, свое достоинство и опозорил себя. А Хаса отважно вышел победителем из посланного ему судьбой испытания. Немного же ты стоишь, если учиться благородству и мужеству тебе приходится у коня".
— Вот и вся история, — сказал Шармат Арслан.
Молчанка.
Перевод С. Трегуба
В давние времена в абхазских деревнях часто играли в молчанку. Кто первый заговорит — выполняет то, на что спорили.
Часто ссорился Адлей Гедлач со своей женой Хамжважв: кому что сделать по дому. Оба были ленивы, и каждый старался увильнуть от работы, переложить ее на другого.
Однажды поспорили, кому чистить хлев, который не убирали целую неделю. Решили сыграть в молчанку: кто первый заговорит, тот и уберет.
Супруги молчали весь день. А вечером приехали гости. Вошли в дом, поздоровались с хозяевами и попросились переночевать. Адлей Гедлач и Хамжважв в ответ ни слова. Гости обиделись:
— Что же ты так неприветлив, хозяин? Или тебе не нравится наш приезд?
— Ты не считаешь нужным даже разговаривать с нами! Ты забыл закон гостеприимства. Не совестно ли тебе?
Но Адлей Гедлач словно онемел. Молчала и Хамжважв.
— Уйдем отсюда, раз нас так неприветливо принимают, — сказал один из гостей и направился к выходу. Второй последовал за ним. А третий разозлился и ударил хозяина по лицу.
— Это тебе в назидание, чтоб в другой раз не нарушал обычая гостеприимства, — сказал он.
Тогда Хамжважв подскочила к мужу:
— Почему ты не сказал гостям, что мы играем в молчанку? Тогда бы он не ударил тебя.
— Ага! Ты первая заговорила! Вот и ступай чистить хлев! — радостно воскликнул Адлей Гедлач.
Проказы Ханифы.
Перевод С. Трегуба
Вместе с приятелем Кумфом мы долго бродили по цветущим альпийским лугам. Тут мы и встретились с колхозными пастухами. Они о чем-то просили сидевшего в кругу старика.
Мы обменялись приветствиями. Пастухи угостили нас традиционным кислым молоком со снегом. Потом они снова принялись упрашивать старика:
— Ну давай, давай, Эснат! Расскажи! Просим!
— Да оставьте вы меня в покое, — умолял старик. — Ведь пришли гости. Неудобно. Что они о нас подумают?..
— Никто ничего дурного о нас не скажет, — возразили ему. — Твой рассказ только развлечет гостей, и она будут тебе благодарны. Вспомни какую-нибудь забавную историю о легкомыслии женщин. Ты ведь много знаешь.
Обратились и к нам: мол, поддержите. И мы тоже принялись упрашивать старика.
— Хорошо, расскажу, — сдался старик. — Только на этот раз расскажу не о женщинах, а о мужьях: какие иногда бывают простофили.
— Вы все знаете, что такое сендис, — начал он. — Это наша старинная абхазская игра. Она состоит в том, что нужно как можно лучше, удачнее обмануть друг друга. Обманутый проигрывает то, на что играют, а тот, кто обманул, выигрывает.
Хорошо играла в сендис молодая жена Шяудида, красавица Ханифа. Она часто выигрывала у своего мужа, и тот с радостью платил ей свои проигрыши.
Однажды Ханифа, воспользовавшись отсутствием мужа, пригласила к себе любовника, а тут неожиданно вернулся муж. Испуганная Ханифа успела спрятать любовника в сундук.
"Здесь кто-то был?" — помрачнел Шяудид.
"Нет", — спокойно ответила Ханифа.
"А почему стол накрыт на двоих? — допытывался муж. — А чей этот недопитый стакан вина? Чья недокуренная папироса? Ты ведь не куришь?"
Ханифа бледнела и молчала.
