В ожидании козы - Дубровин Евгений Пантелеевич (прочитать книгу .txt) 📗
Шептун так и завертелся на месте.
– На костер их! – завопил он, как в былые времена кричали инквизиторы.
Толпа зароптала, поглядывая на Коменданта.
– Дай им самогону.
Шептун застыл от удивления.
– Чего? – переспросил он.
– Самогону. Живо. Ну, – сказал Комендант, не повышая голоса.
При всеобщем молчании Шептун сходил к реке и принес бутылку.
– Я бы их не самогоном напоил, – проворчал он, – а… из-под лошади.
– Ах ты… – возмутился Вад и отвесил в тощий зад Шептуна пинок.
Тут, конечно, он хватил через край. Шептун, не зная, что ему делать, беспомощно глядел то на «кодлу», то на Коменданта. «Кодла» заворчала и придвинулась. Она ожидала лишь слова Коменданта, чтобы расправиться с нами.
И тут вдруг Комендант рассмеялся. Все, в том числе и мы, уставились на него.
– Хорошие ребята, – сказал он. – Большой пусть остается. Другой мал еще, немножко подрастет, тогда…
Комендант потянулся к патефону и лениво стал накручивать пружину. Замелькала белая рентгеновская пленка с проглядывающими оттуда ребрами, послышалось хрипение, и кто-то неожиданно чисто и искренне сказал:
– Студенточка, заря вечерняя…
Нас обступили, стали рассматривать, похлопывать по плечу, задавать всякие вопросы. Все вдруг оказались очень хорошими пацанами.
– Ты извини, – сказал Виталька Ерманский, наливая мне в кружку самогона. – Но у нас закон, все за одного. Даже если ты мне друг.
– Извиняю, – великодушно сказал я. – Хоть ты и вывернул мне руку….
– А ты мне по шее врезал, – радостно перебил Виталька. – Знаешь, как больно! Аж искры полетели.
Шептун крутился тут же.
– Ну и молодцы, – вертел он своей рыжей башкой. – Умеете драться. Особенно вот ты, шкетик!
– Сам ты шкетик, – отрезал Вад, но было видно, что ему приятно.
Мы разделись и пошли купаться.
Река была неплохая: чистая, глубокая, и течения почти нет. Шептун полез следом. Он путался все время у меня под ногами и всячески пытался завоевать доверие.
– У меня лук есть. Хочешь, дам пострелять?
– Сегодня по садам рейд будем делать. Ты пойдешь с нами?
– Слышь, а у тебя есть девчонка? Хочешь, познакомлю? Знаешь какая красивая!
И так далее. Он не успокоился и на берегу. Рассказывал разные истории из жизни «кодлы», приставал с вопросами. Мое безразличие явно угнетало его. Есть такая порода пацанов: пока не примешь его в друзья – не отстанет.
Он все кружился и кружился вокруг меня, а потом с загадочным видом исчез и через некоторое время появился с маленькой полной девчонкой.
– Знакомься, – оказал он, показывая на меня грязным пальцем. – Страшно сильный парень. И овчарка у него есть.
Я встал и пожал протянутую ладошку.
– Виктор.
– Лора.
Она критически осмотрела меня.
– Ты правда сильный?
Я скромно пожал плечами.
– И овчарка у тебя есть?
– Да.
– Злая?
– Она на войне воевала. Запросто может загрызть человека.
Лора тряхнула длинными, разбросанными по плечам волосами.
– Пойдем купаться?
– Ага, идите, идите, – потер руки рыжий парень и шепнул мне на ухо: – Ты ей понравился. Она знаешь уже скольких отшила!
Лора плавала медленно, но красиво. Ее тень на дне была похожа на тень сорванной и плывущей по течению лилии.
– Давай играть в прятки? – предложила она.
Она ныряла неглубоко, производила страшно много шума, и я легко находил ее.
– Ты, наверно, видишь в воде?
– Да.
– А у меня болят глаза. У тебя не болят?
– Нет. Я привык. Там, где я жил, надо было плавать с открытыми глазами. Немцы наставили в воде много мин. Кто плавал с закрытыми глазами – подрывался.
– Ты по-всякому умеешь?
– Да.
– А на высокие деревья ты умеешь влазить?
– Да.
– А прыгать со второго этажа?
– Да.
– А на лыжах с крутизны?
– Умею.
– Ты, наверно, все умеешь?
– Там, где я жил, надо уметь все. Если не умеешь – подорвешься на мине или еще чего-нибудь… Это не то, что у вас, тихий край.
Она перевернулась на спину и, раскинув руки, еле-еле водила ногами. Теперь ее тень на песке была похожа на тень самолета.
– А целоваться ты умеешь?
От неожиданности я хлебнул воды.
– Тьфу… конечно…
– Ты со многими девчонками дружил?
– Да.
– Со сколькими… приблизительно?
– С восемью… нет, с двенадцатью…
Она удивленно бултыхнулась со спины на живот. Я понял, что перехватил.
– А ты?
– Я ни с кем…
Она явно врала.
– Догоняй!
Мы легли в тень, под куст. Она действительно была очень красива. Особенно волосы. Желтые, густые, длинные, до самых плеч.
– У тебя, правда, было… двенадцать?
– Конечно.
– Поклянись.
– Клянусь.
– И ты их всех любил?
– Разумеется.
– Ты… наверно, не захочешь со мной ходить?
– Нет, почему же…
– Тогда давай.
– Давай.
– Без брехни.
– Без брехни.
– И чтоб больше ни с кем.
– Хорошо.
– Поклянись…
– Клянусь.
– Поцелуй меня.
Я неловко чмокнул ее в лоб. Она поморщилась.
– Так только покойников… А еще говоришь – двенадцать было.
Она встала, отряхнулась от песка и ушла к визжавшим по соседству девчонкам. А я поплелся к «кодле».
– Порядок? – спросил Шептун. Он все видел.
Вторая любовь (продолжение)
Судя по ручке ковша Большой Медведицы, было уже очень поздно, а мы все никак не могли выяснить отношения. Я уже, наверно, раз десять вставал со скамейки и начинал прощаться, потому что предстоял длинный путь и неподалеку в кустах мерз голодный, сонный Вад, но она удерживала меня.
– Еще нет двенадцати… Моя сестра всегда в час приходит…
– Но что делать так поздно?
– Поцелуй меня еще раз…
– Пожалуйста.
– Расскажи, за что ты меня любишь.
– Я тебя люблю за то, что ты красивая.
– А что у меня красивое?
– Ну, волосы, например…
– А еще?
– Глаза.
– А еще?
– Ну не знаю… я особенно не разглядывал.
– Значит, лицо у меня некрасивое?
– Нет, почему же… Есть что-то.
– Ах, только «что-то»! Ты даже не «разглядывал» меня, а говоришь, что любишь! Ты даже ни одного нежного слова не сказал. Вон сестру ее жених каждый вечер называет «милой», «дорогой».
Она замолчала, опустив голову с длинными волосами. В лунном свете она была похожа на русалку.
Я погладил ее по волосам.
– Милая, дорогая…
Она покачала головой.
– Нет, ты меня не любишь. Когда любят, бывает все не так. Я читала, и сестра рассказывала….
Мне было очень жаль ее, но что я мог поделать: меня ждал сонный, голодный, продрогший Вад, а нам еще предстояло идти и идти…
– До свиданья, – сказал я. – Увидимся завтра на речке…
Я чувствовал – задержись я еще секунду, и она расплачется.
Она догнала меня у самой калитки, какая-то взбудораженная.
– Подожди… Я хотела сказать тебе. Я знаю, зачем ты захотел дружить со мной. Я знаю…
– Ну зачем?
Она вдруг ударила меня в шею. Наверно, она подражала какой-то героине кино и хотела ударить по щеке, но промахнулась.
– До свиданья, – сказал я.
Я отошел немного и оглянулся. Она стояла неподвижно, свесив руки вдоль тела, и о чем-то думала.
– До свиданья, – повторил я.
– До свиданья, – ответила Лора ровным голосом, не глядя на меня. – Если хочешь, приходи завтра в двенадцать ночи в лесок… в балке… Знаешь, по дороге к вам… Придешь?
– Да.
– Если ты не придешь, – сказала она тем же ровным голосом, – я буду презирать тебя, как никогда никого в жизни не презирала.
– Я приду.
– А если придешь, то я могу тебя ранить или убить. Я приду с кинжалом. У нас есть маленький кинжал… очень острый. Потому что я тебя ненавижу. И потому что таких, как ты, надо уничтожать. Придешь?
– Приду.
