Девушка из министерства - Адамян Нора Георгиевна (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt) 📗
В мастерской нельзя было ни медлить, ни вспоминать. Картина, которая называлась «Любовь», принадлежала ей. Рузанна сняла ее со стены, свернула в трубочку и унесла. И сейчас картина висит в ее комнате, теперь стены уже не такие пустые. А потом в этой комнате появится маленький человек, которого ей предстоит выкормить, вырастить и воспитать. И ни трудности, ни счастье не минуют ее. Любовью и материнством будет отмечена ее жизнь.
…Тосунян закончил вступительную речь. Не слушала его одна только Рузанна. Она позволила себе на глазах у множества людей маленький отдых за длинным зеленым столом. А теперь надо быть очень внимательной, чтобы не пропустить ничего важного.
Стало совсем тихо, как всегда бывает после доклада. Это уж обычно — вначале никто не хочет выступать, каждого надо уговаривать, а под конец все требуют слова по нескольку раз…
Но Тосунян не стал ждать. Он оглядел зал.
— Мириджанян… Ну, давай, давай!
Крупный красивый директор Обувьторга поднялся, торопливо вытаскивая из кармана блокнот.
Тосунян откинулся на спинку стула и закурил.
— Запишешь главное, — сказал он Рузанне. — Слушаем тебя, — кивнул Мириджаняну.
Тот откашлялся и, подняв блокнот к лицу, слегка запинаясь, начал читать:
— «Подлинно социалистическая торговля немыслима без постепенного обновления и совершенствования материально-производственной базы… Технический прогресс и новаторство… Этот принцип нашей торговли…»
Тосунян перебил его:
— Постой. Ты что, теоретический доклад построил? Ближе к делу.
Мириджанян судорожно перекинул несколько страниц блокнота, нашел нужный абзац и, набрав воздуху, начал снова:
— «В тысяча девятьсот седьмом году было реализовано… По сравнению с предыдущим годом…»
— Закрой блокнот, — приказал Тосунян. — Мне твой отчет не нужен. Иди сюда.
В зале вздохнули.
Наступая на ноги соседям, директор Обувьторга вытиснулся из рядов и подошел к столу.
— Теперь скажи: почему в наших обувных магазинах нет ни пинеток, ни гусариков?.. И вообще мало детской обуви. Вот объясни это обстоятельство.
— Енок Макарович… Вы знаете, что был спор — наше это дело или галантереи. Потом еще скажу: фабрики предполагали из отходов производить — не освоили.
— А вы добивались?
— Нерентабельно, Енок Макарович… Ни производству, ни нам… Такая вещь…
И выражением лица и жестами Мириджанян демонстрировал ничтожество предмета, о котором идет речь. Большим и указательным пальцами он показывал размеры пинеток и пожимал плечом.
— А тебе известно, что наша республика на первом месте по рождаемости детей? Ты об этом думал? Не думал. Хорошо. Про модельную дамскую обувь что можешь сказать? Не идет?
— Почему не идет, Енок Макарович? Кто сказал — не идет?
— Конкретно, конкретно…
Мириджанян молчал. Он и не думал, что на сегодняшнем совещании придется говорить о дамской обуви.
— Не знаешь? Ну, я скажу. Уже год женщины ходят на таких тонких каблуках, — Тосунян поднял автоматическую ручку, — а ваши ателье, как десять лет назад, колонны вместо каблуков ставят.
Мириджанян что-то пытался объяснить. Енок Макарович отвернулся.
— Садись. Алекян, иди ты, скажи…
Участники совещания больше не вынимали блокнотов с заготовленными речами. В записи заглядывали только для справок.
Директор Текстильторга вообще попытался уклониться от беседы. Вместо себя он подсунул заместителя. К столу вышел низенький молодой человек с пышными, вздыбленными над головой волосами.
«Он их взбивает, чтобы увеличить рост», — подумала Рузанна.
Заместитель говорил коротко, внес несколько дельных предложений. По знаку Тосуняна Рузанна их записала.
Тосунян спрашивал так же коротко:
— Почему нет ассортимента бумазеи? Как с ситцем? Какие претензии к местному производству?
И кивал, выслушивая ответы.
Толстый, неповоротливый Маркосов сидел довольный, улыбался и, глядя на министра, тоже кивал круглой головой. Но он радовался преждевременно. Енок Макарович окликнул его:
— Маркосов, а как у тебя с затовариванием крепдешина и вообще шелков?
Тот вскочил и растерянно заметался, шаря по карманам.
— Не волнуйся, не волнуйся, дорогой, — безразличным голосом проговорил Тосунян. — Что, действительно плохо у тебя с шелками?
— Плохо, — подтвердил Маркосов.
— Почему? Может, расцветки не те?
Лохматый юноша, уловив беспомощный взгляд своего директора, начал быстро и обстоятельно все объяснять. Но Тосунян сухо перебил его:
— Я не у вас спрашиваю. Идите. И ты садись, — махнул он директору Текстильторга. А Рузанне негромко сказал: — Отметь, пусть заготовят приказ об освобождении Маркосова.
Вызвал одобрение Тосуняна директор большого магазина готового платья Кирьян.
— У нас еще пережитки на каждом шагу, — заявил он. — У нас в этот универмаг «Детский мир» придут и курдянки, что детей за спиной таскают, и горянки, у которых младенец к люльке накрепко привязан. Я предлагаю, чтоб в отделе для самых маленьких женщина наглядно ребенка пеленала — в целях обучения — во всякие эти подгузники, нагрудники, как полагается…
В зале засмеялись.
— А где возьмешь ребенка?
Кто-то крикнул:
— Для этого консультации есть!
— Ну, куклу, куклу, — поправился Кирьян. — А консультация тоже пусть свое дело делает. Кашу маслом не испортишь.
Тосуняну понравилось.
— Запиши.
К концу заседания он сказал:
— Тут мы наметили еще одно мероприятие. Необходимо ознакомиться с постановкой дела в крупных центрах — в наших союзных республиках и за рубежом. Думаем отправить вот Рузанну Аветовну, пусть поездит, посмотрит: Москва, Ленинград, Болгария, Чехословакия. Не на один день строим…
Рузанна положила карандаш. Это предложение было для нее новостью!
Уехать… Лучше ли это? Раньше такая поездка стала бы огромным событием в размеренном течении ее жизни. Сейчас это облегчит все решения. Рузанна будет ходить по улицам чужих городов, зная, что не встретит Гранта. Привыкнет спокойно брать телефонную трубку и забудет его голос.
Уехать — это правильно.
Оказывается, многим было известно не только то, что Рузанна едет в командировку, но даже ее маршрут. Едва окончилось заседание и зашумели отодвигаемые стулья, Рузанну окружили товароведы — у каждого было к ней какое-нибудь поручение.
В комнату заглянула Зоя. Она еще ничего не могла знать о предстоящей поездке. Почему же у нее такое оживленно-радостное лицо?
— К телефону тебя, скорее!
Рузанна торопливо вышла в коридор.
— Три раза звонил, — торжествующе шептала Зоя. — Наконец я сжалилась, пообещала, что вытащу тебя с заседания.
Сейчас он скажет: «Встретимся сегодня в мастерской…» А этого больше не надо. Хорошо, что Грант был в ее жизни. Но сейчас ему нет в ней места…
В коридоре появился Тосунян.
— Ты еще здесь? — спросил он. — Слушай, оформляйся скорее. Лететь можешь? Ну, зайдешь ко мне…
Рузанна подождала, пока Енок Макарович скрылся в кабинете своего заместителя.
— Зоя, скажи, что меня нет.
От удавления глаза Зои сделались круглыми, как голубые клипсы в ее ушах.
— Скажи, что я очень занята и подойти к телефону не могу…
Невестка
Никто не ожидал, что Катюша пойдет наперекор желанию свекрови. Никто и думать не мог, что она так твердо вмешается в дела семьи и настоит на своем.
Прошли первые дни, когда тетя Забел настороженно присматривалась к своей русской невестке. Одно время ей даже показалось, что Катюша слишком проста: что подумает, то и скажет, что у нее попросят — отдаст.
Катюшу привез средний сын Грикор, когда вернулся с военной службы. От станции железной дороги они ехали на попутном грузовике. Чистый горный воздух растрепал русые кудерьки Катюши, обманчиво нежаркое горное солнце обожгло ей лицо. Катюша предстала перед требовательными глазами свекрови растрепанная, красная, веселая. Она не проявила необходимого по неписаным правилам смущения молодой женщины, впервые входящей под кров своей новой семьи.
