Вечный зов. Том II - Иванов Анатолий Степанович (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Подчиняясь ему, Николай и Даша отошли за кустарник, росший по оврагу. День разгорался светлый и тёплый. Николай снял пиджак, бросил на землю, и они сели на него.
Николаю шёл тридцать первый год, а она была юная, потому слова Назарова смутили Дашу, румянец ещё горел на её полных щеках, делая её ещё моложе. Друг на друга они не смотрели.
— Даш, — неожиданно проговорил Николай, — и правда, давай поженимся.
— Ты… что? — приглушённо вскрикнула она, отшатнулась было, но он удержал её за руку. Румянец её заполыхал ещё гуще, она испуганно и торопливо глянула на видневшуюся сквозь кусты сгорбленную спину Назарова, пытаясь высвободить подрагивающую руку. Но он её не отпускал, она покорилась этому, опустила глаза в землю.
— Я и приехал, Даша, чтоб спросить это. У тебя и у отца… А тут…
Он всё держал её за руку. Она с трудом подняла на него глаза, такие же чёрные, как у матери, и так же обещавшие верность и преданность в любых испытаниях.
— Ох, Коля, Коля… — выдохнула она и ткнулась горячим лицом ему в колени.
Нелёгкий разговор накануне смерти Максима Назарова с председателем колхоза и с отцом много дал Василию Кружилину, заставил о многом думать, размышлять, сопоставлять, по-другому взглянуть на председателя «Красного партизана», да и на отца. И как-то, уже глубокой осенью, он зашёл в кабинет Полипова и сказал:
— Пётр Петрович, я хотел насчёт статьи о Савельеве поговорить. Помнишь, по поводу паров?
— Ну-ну, — глуховато промолвил Полипов и чуть заметно пошевелил бровями. — Как они там, после самоубийства этого… мерзавца?
Известие о самоубийстве Максима Назарова Полипов встретил несколько странно, как показалось Василию. Когда он, вернувшись из Михайловки, стал рассказывать подробности, Полипов будто долго не мог понять, о чём идёт речь, хотя отец буквально через несколько минут после выстрела сообщил об этом в райком. Потом на лице его проявилась какая-то кисло-жалкая усмешка, губы выгнулись скобкой вниз, уши загорелись. «Ужасно, ужасно… Подумать только, что бывает…» — проговорил он сипло, отворачиваясь. Но когда вновь повернулся к Василию, на лице не было этой кислой усмешки, оно было жёстким, холодным, и он проговорил пустым, без всяких эмоций, голосом непонятное: «Впрочем, что удивляться? Сам Назаров сюрпризы постоянно подносил, и вот сын… Твой отец лишь очень ценил его». «Кого?» — не понял тогда Василий, но Полипов ничего объяснять больше не стал.
— Как они там, не знаю, — ответил сейчас Василий. — Живут, чего же…
— Ну, так что ты насчёт этой статьи?
— Я вот беседовал недавно с Иваном Савельевым. И с секретарём парторганизации колхоза. — Отца он по фамилии не назвал. — И мне показалось, что их доводы…
— Так, ясно! — перебил Полипов. — Их «доводы», — секретарь райкома по-особому, враждебно, произнёс это слово, — я знаю.
Полипов по привычке вышел из-за стола, прошёлся по кабинету. И вдруг неожиданно:
— Ну, а доводы партии?
Василий Кружилин сразу не нашёлся, что ответить. Да Полипов ему и не дал отвечать.
— По-твоему, правы Савельев с твоим отцом, а не мы… не райком партии? Как же так, Василий Поликарпович? Ты вроде производил на меня впечатление более… более зрелого человека. И вот те на… Ты, кажется, совсем зелёный. — Полипов развёл руками, вздохнул.
И хотя это: «Вот те на… Ты, кажется, совсем зелёный» — было произнесено мягким, даже участливым тоном, Кружилину стало не по себе. Полипов заметил это.
— Ну, чего скис?
— Ты что же, привык себе работников выбирать, как арбузы на рынке?
— То есть? — не понял Полипов.
— Тогда надо было постучать пальцем об мой лоб. Опытный арбузник, говорят, сразу определяет зрелость.
— Послушай!.. — начал багроветь Полипов.
— Я никогда и нигде не утверждал и не буду утверждать, что я «зрелый». Особенно сейчас. Сельское хозяйство знаю пока плохо. Когда писал статью о Савельеве, казалось, что я прав. А сейчас возникли сомнения. Вот и пришёл посоветоваться. Ты сам просил когда-то…
— Я тебе и разъясняю: партия…
— При чём тут партия?
— Что?! Что?! — Полипов замер на две-три секунды, словно бы окаменел в недоумении.
— Тут конкретный производственный вопрос, который можно с пользой решить только в том случае, если учесть все местные условия. Этого, кстати, и партия настойчиво добивается.
— Та-ак, — сказал Полипов и прочно уселся за свой стол. — А мы, значит, не учитываем эти местные условия?
— Мне кажется, не учитываем.
Полипов сидел неподвижно.
Зазвонил телефон. Он звонил долго, но Полипов так и не взял трубку.
— Та-ак, — снова произнёс наконец он. — Не очень-то… как бы тебе сказать, чтобы снова не обиделся… Не очень гладко начинаешь свою редакторскую деятельность.
— При чём здесь, Пётр Петрович, гладко, не гладко?
— Нет уж, ты подожди, не перебивай! — И Полипов негромко прихлопнул по столу ладонью. — Учись слушать старших товарищей. И по возрасту, и по партийному опыту. А то мы с тобой вообще ни о чём не договоримся. Вот что я скажу тебе, Василий Поликарпович. Ты не только сельское хозяйство, но и партийную работу плохо знаешь. И как я сейчас убедился, недостаточно отчётливо понимаешь линию партии в сельском хозяйстве. Именно — недостаточно отчётливо! — повысил голос Полипов. — Пусть тебя никакие формулировки не коробят. Мы тут дело делаем, нам некогда выбирать мягкие выражения. И ты не красная девица…
Опять зазвонил телефон. Полипов раздражённо приподнял трубку и бросил её на рычаг.
— А в этом конкретном вопросе главный стрежень в чём? Вот посмотришь, не сладко будет жить Савельеву с Кружилиным. А Малыгина будем поддерживать. Я, область — все. А ты прислушивайся, приглядывайся, что будет происходить. И размышляй, делай выводы. Словом, учись.
— Насчёт Савельева и Малыгина мне уже предсказывали. Только разъяснили всё несколько с другой стороны.
— Что разъяснили?
— А почему оно так произойдёт с ними.
— Туманно выражаешься, — пожал плечами Полипов, так и не поняв, а скорее всего сделав вид, что не понял, о чём говорит редактор газеты. — Ну, всё, Василий Поликарпович. И мой дружеский совет тебе, только пойми его правильно: не высказывай опрометчиво своих мнений, пока не изучишь сути дела, не поймёшь самой сердцевины.
— Это как понять?
Полипов глянул на левую, покалеченную руку Василия, в которой он держал папиросу, на обрубок безымянного пальца, на две трети откушенного немецкой овчаркой, и тут же, мгновенно, отвёл глаза.
— Я и говорю — правильно только пойми. Ты ведь свою жизнь, по сути дела, лишь начинаешь. До этого она у тебя была… Ужасно подумать, какой она у тебя была.
Тяжёлое, гнетущее чувство осталось у Василия Кружилина после этого разговора с Полиповым. «Да что же это за человек? — раздумывал он. — И ещё, кажется, пугает: ты свою жизнь только начинаешь, а до этого она была у тебя ужасной… Это что же он, на годы немецкого плена, что ли, намекает? Ну, здесь ты, Пётр Петрович, не на того напал! Я и охранников с их собаками, эсэсовцев не боялся, смерти своей никогда не страшился, а здесь ты хочешь меня запугать? Дурак ты в таком случае, а не лечишься…»
А жизнь меж тем шла, и шла она в Шантарском районе именно так, как предсказывали ему отец с Иваном Силантьевичем Савельевым, да и сам Полипов. Отца и Савельева за чистые пары, которых они на будущий год оставили достаточно, разносили в пух и прах на всех пленумах, сессиях и всяких районных совещаниях, директора же совхоза «Первомайский» ставили в пример. На всю область прогремел Малыгин и за обязательство дать два с половиной годовых плана по мясу, в областной газете был даже напечатан его портрет. Иван Савельев же и отец, как ни ломал их Полипов, не обещали даже полутора.
— Что запланировано, то дадим государству, — говорил Савельев одно и то же. Это же повторил и на бюро райкома, куда его и Кружилина в конце концов вызвал Полипов. — План и так у нас немалый. С чего же я увеличу его вдвое? Денег, чтоб на стороне коров да овец покупать, у нас нету. За что покупать-то? Ну, одну овечку я куплю на свои, Кружилин — другую. Это запиши, если надо.
