Голубая мечта (Юмористическая повесть в эпизодах) - Наумов Анатолий Иванович (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Усаживайтесь, товарищи, поскорее! Конечно, тяжело с утра входить в рабочий ритм, отвыкли вы тут от этого, но тем не менее… — приговаривает он, поджидая, когда слушатели займут свои места. Но те подходят и подходят, и Виталий Кузьмич осуждающе покачивает головой, оставаясь все в той же выжидающей позе. Наконец поток опаздывающих иссякает, и он, обводя изучающим взглядом зал, неутешительно кривится.
— Да, негусто опять нас…
— Так болеют же многие! — возражают ему со скамеек.
— Бедные, — делает скорбное лицо тот. — Слишком мало лекарств, наверное, захватили с собой.
Среди слушателей прокатывается смешок.
— Ну, начнем, — подводит черту под этой увертюрой Виталий Кузьмич. Потом, поворотившись по направлению к двери, жестом подзывает появившуюся там женщину — Входите, Лидия Петровна, пожалуйста. Мы еще не начинали. Поднимайтесь сюда, — приглашает он ее на сцену.
Женщина в белом халате проходит на сцену, и кто-то узнает в ней заведующую кафе.
— Товарищи, — обращается к слушателям Виталий Кузьмич, — тут назрели кое-какие бытовые проблемы. Вот о них и скажет вам сейчас представитель общественного питания Лидия Петровна. Пожалуйста, — кивком головы разрешает он ей говорить.
Заведующая кафе прокашливается и звонким, резким голосом начинает:
— Я насчет стаканов и вилок. У нас тут как семинар, так и ходим по комнатам, собираем. Поэтому просим вернуть, потому что к столу подавать нечего…
Сообщение это долго и оживленно комментируется.
— А как же нам без тары?
— Ложки, стало быть, можно оставить, она ничего не сказала про ложки…
Виталий Кузьмич снова, подняв руку, успокаивает публику.
— Надеюсь, все понятно? Полагаю, что к этому вопросу мы больше возвращаться не будем. Спасибо, Лидия Петровна, за своевременное предупреждение, — благодарит он заведующую кафе легким наклоном корпуса.
Та уходит, а Виталий Кузьмич снова жестом руки просит внимания.
— Товарищи, сегодня на первой паре занятий перед вами должен был выступать кандидат экономических наук Кораблев-Гофман, но, к сожалению, по неизвестным причинам он пока не прибыл, и это время придется занять мне.
Мы поговорим с вами, уважаемые, о принципах подбора и расстановки кадров в низовом звене, то есть в вопросах, входящих в вашу компетенцию… — Он отпивает из стакана чай, который на каждую новую лекционную пару заботливо ставит официантка из кафе, прокашливается. — Как известно, принцип подбора и расстановка кадров в низовом звене, — повторяет он, — то есть в вопросах, входящих в вашу компетенцию…
Виталий Кузьмич говорит не спеша, обдумывая каждое предложение и делая ради этого между ними продолжительные паузы. Голос его звучит негромко, как бы на одной ноте, и это действует убаюкивающе. Дробанюка, который прошлой ночью плохо спал — возбуждение так и не улеглось, — потихоньку начинает клонить в дрему, но он крепится. А вот сидящий у самой двери пожилой дядька из опоздавших, — тот уже безвольно свесил голову на грудь и все слышнее посапывает. Затем он начинает по-настоящему могуче храпеть. Виталий Кузьмич замечает это, приостанавливая на нем взгляд, но продолжает все так же размеренно читать свою лекцию. И только тогда, когда пожилой дядька усиливает свой храп до такой степени, что заглушает его речь, он болезненно морщится. Кажется, Виталий Кузьмич вот-вот попросит разбудить дядьку, но происходит неожиданное. Вдруг кто-то громко чихает раз, потом другой, и это почему-то вызывает взрыв хохота. Храпевший дядька с испугу подхватывается и направляется к выходу.
— Вы куда? — останавливает его Виталий Кузьмич.
— Ну, это… перерыв же, — моргая, растерянно объясняет тот. — А что — разве еще не?.. — оторопело смотрит он то на слушателей, то на Виталия Кузьмича.
— Да, доучились мы… — неодобрительно качает головой тот, а пожилой дядька под всеобщий хохот пятится на свое место. — Но продолжим, — говорит Виталий Кузьмич, и снова болезненно морщится — на этот раз оттого, что не может вспомнить, на чем его перебили. — Ну, так на чем я остановился? — помогая себе, прищелкивает он пальцами. Затем ищет взглядом, кого бы спросить, потому что добровольно никто не откликнулся. — Подскажи ты, Фролкин, — обращается он к сидящему в первом ряду начальнику участка.
Тот нехотя поднимается, затем, насупив брови, пытается вспомнить.
— Ну, Фролкин? — поторапливает его Виталий Кузьмич. — Не помнишь?
— Так чихнули же!.. — оправдывается тот. — Сбили с толку!
— Да-а, — говорит Виталий Кузьмич и останавливает свой взгляд на Зыбине. — Может, ты подскажешь, Зыбин?
Тот уверенно поднимается и бодро выпаливает:
— Вы говорили о том, что в принципе подбора кадров должны лежать деловые качества.
— Верно, Зыбин, говорил, — соглашается Виталий Кузьмич, — но только в самом начале. Ладно, садись. Так кто же подскажет, на чем я остановился? — Он обводит зал пристальным взглядом, заставляя сидящих втянуть головы.
В это время на ветку, нависшую с приземистой сосны, садится ворона и с любопытством обозревает сидящую внизу аудиторию. Все как по команде задирают вверх головы.
— Вот-вот, — укоризненно подчеркивает Виталий Кузьмич, — ворон считать куда интереснее, оказывается. Или вы подустали, бедные. Тогда сообщу приятную новость. На той неделе два дня отводится на экскурсии.
— Ур-ра! — встречают с восторгом это в зале. — Куда поедем?
— В колхоз и рыбное хозяйство, — с улыбкой сообщает Виталий Кузьмич, довольный тем, что произвел такое впечатление на публику. Он как куратор семинара отвечает за его программу, и ему льстит энтузиазм, с которым восприняли сообщение об экскурсиях. — А теперь — к делу, — снова требует он внимания, успокаивая расшалившийся зал. — Я остановился, кажется, на том, что…
И опять его монотонная речь навевает дрему, а пожилой дядька тут же начинает похрапывать.
С трудом дождавшись конца занятий, Дробанюк бегом бросается к телефону, несмотря на то, что шансов застать Калачушкина практически никаких, поскольку обеденный перерыв. Но, к удивлению, тот оказывается на месте, и Дробанюк с недоумением спрашивает:
— А ты что тут делаешь, Петр Иванович?
— Как — что? — удивляется в свою очередь тот. — Дел по горло.
«Смотри, какой деловой!.. — неодобрительно думает Дробанюк. — Ну, мы тебе обкорнаем крылышки как-нибудь…» А вслух произносит:
— Не-е, так нельзя, дорогой. Работа была, есть и будет, а вот мы сами — еще неизвестно… Щадить себя хоть немного надо… Ну да ладно. Хорошо, что я тебя поймал. Обстоятельства подпирают. Как стало известно… из общения в кругах… Ну, на уровне руководящих товарищей из комбината, если уж начистоту…
Дробанюк тщательно подбирает слова, все больше придавая голосу многозначительности и весомости.
— Словом, по итогам квартала предполагается комиссия… В разрезе готовности объектов по всему титулу… Вот как оно поворачивается, понял?
— Не очень, — чистосердечно признается Калачушкин.
— Ну, будут спрашивать по всем видам выполненных работ, что ж тут непонятного? — злится нарочито Дробанюк. — А мы с тобой на объемы решили налечь. Оно вроде и заманчиво, и планом почти пахнет, но не в русле пока, не в главном направлении… Особенно с учетом предстоящей комиссии… Укрупненная бригада где у тебя — на второй насосной?
— На второй.
— И что — получается?
— Неплохо притом. Еще б немного, и вырвали бы…
— Жаль, — демонстративно вздыхает Дробанюк. — Но видишь, спросят на этот раз за всю номенклатуру работ. Жаль, очень жаль, если мы не удержим здесь укрупненную бригаду.
— Как — расформировывать придется? — наконец доходит до Калачушкина. — Разгонять?
— И самих себя разгоним, если понадобится! — грубо бросает Дробанюк. Он понимает, что сейчас главное — стремительным напором смять главного инженера — да так, чтоб и в голову не пришло возражать. — Сейчас надо делать то, что от нас требуется, а не то, что нам хотелось бы!..
— Да как же так! — подавленно лепечет Калачушкин.
