Вера, Надежда, Любовь - Ершов Николай Михайлович (книги полные версии бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
А то она была ему как бы матерью: гладила по голове и целовала в лоб. Она следила, чтобы он мыл руки перед едой, журила за оторванную пуговицу, учила приличиям, уважению к старшим и всяческому добру — точно так, как делают это все матери и в тех же выражениях: «Нехорошо ходить неряхой. Надо быть аккуратным». Он не сердился. Даже прописи были в ее устах хороши. Она склоняла голову набок и, сидя в такой позе, смотрела на него с улыбкой, в которой была нерешительность и вина. «Конечно, все это пресно и плоско. Наверное, об этом можно сказать как-то иначе. Но я не знаю как — ты меня прости». Он не выдерживал и принимался ее целовать. Потому что удержаться было нельзя. Потому что так хотела она сама — он это знал. Потому, наконец, что и в самом деле, черт подери, ходить с пришитыми пуговицами куда лучше, чем ходить без пуговиц. Это же факт!
Иногда ему казалось, что она понимает его не во всем. Это было и в самом деле так, но длилось не дольше, чем требуется, чтобы понять. Однажды он рассказывал ей про теорию относительности. Помнится, о ней он и сам узнал из брошюры, которую принесла ему она же, Фаина. Он был захвачен, был удивлен, восхищен и хотел, чтобы то же испытала она. Он употребил много изобретательности и много жара, чтобы популярную брошюру пересказать еще более популярно — для нее. Но она поняла из этого только одно: «Ты мое открытие». Цели он не достиг. Система отсчета, зависимость массы, времени и пространства от скорости движения — все это осталось для нее китайской грамотой. Он охладел. Листок, на котором он чертил, был скомкан. Но она молча его подняла и расправила на столе.
— Повтори еще раз. Я пойму.
Смягчившись, он подумал, что глупо, конечно, сердиться. Разве она виновата? Повторять он все же не стал. Если на то пошло, все относительно. У одного человека нет достаточных знаний, у другого они есть. Ну и что? Все это одинаково мизерно: и знание одного и незнание другого. Перед лицом настоящей науки оба они — невежды.
— Ты мое открытие, — повторила она в ответ.
Саша пропустил это мимо ушей.
В эти дни с ним делалось что-то такое, чего он и сам хорошенько понять не мог. Он стал взрослым мужчиной. Есть счастливцы, которые этого в себе не замечают. Они до преклонных лет коллекционируют спичечные коробки, повышают культурный уровень и являются друзьями птиц. За это их очень хвалит журнал «Огонек». Другие же входят в жизнь, как ледокол во льды. Они не сочиняют кроссвордов, отлынивают от коллективных походов в театр. Зато из них выходят хорошие слесари, водолазы, бетонщики. Лермонтовы и Эйнштейны получаются из них же.
Саша отдал анкету и фотокарточки в вагоноремонтное депо. Шутка ли: в понедельник ему велели приходить на работу! Перед тем он побывал в цехе несколько раз. Черт его дернул, он в тот же день придумал способ, как быстрее и лучше растачивать колесные пары. Он об этом сказал мастеру. Тот на него покосился. Можно было понять этого человека. Саша его понимал. Мальчишка-сопляк, не нюхал работы, а уже суется учить. Но что же делать, если все-таки он придумал?
Теперь у него жена. Неразведенная. Прыщеватый фельдшер ни за что не даст Фаине развода, он мстительный человек. Ребенок будет. Незаконный. В графе «отец» ребенку поставят прочерк. А тетка? Она будет преследовать его до конца дней своих, можно не сомневаться.
Говорят, счастье в борьбе. Вот не говорят только, о какой борьбе речь. Если силы идут на то, чтобы увертываться от плевков, то в этом не может быть счастья. Это несчастье — такая борьба.
Конечно, есть немало людей, которым еще труднее, но они сохраняют бодрость. Понимал он и это. Но стихийное убеждение, что жизнь должна быть разумной сама по себе, без усилий — такое детское убеждение еще жило в нем. Жалко было с ним расставаться — вот почему он злился. От физической теории относительности он, не заботясь, перешел к относительности всего и вся. Сердитый человек, он искал, за что бы ему ухватиться, чтобы дать волю словам.
— Принцип относительности? Эге, милая! Очень неудобная вещь. Все зыбко, все шатко, все перепутано. Посмотри-ка прямо — что это такое? Это правда? А зайди в профиль — окажется, что это ложь. Человек прожил жизнь незаметно, умер незаметно, а потом оказалось, что ему надо ставить памятник. Добро? Это с какой стороны подойти. Добро многолико. Одно из его лиц называется зло. Какой высоты телеграфный столб, который виден из окна? Шесть метров. А если смотреть из окна идущего трамвая, он длиннее. Пусть на миллионную долю микрона, а все же длиннее. И это не кажется. Это действительно так в природе. Ну что это такое? Непорядок. Человек привык, чтобы все было устойчиво. Внизу земля, наверху небо. Дважды два — четыре. Параллельные не пересекаются. Сумма углов треугольника равна двум прямым. Человеку нужна определенность. То-то и то-то есть истина. Ударять ближнего тяжелыми предметами по затылку нехорошо. Все ясно. И человек доволен. На кой черт ему относительность? Опасная штука.
Фаина засмеялась.
— Для дураков. Ты это хочешь сказать? Милый мой, да ты сам далеко ли от них ушел? Нелепо требовать от дураков, чтобы их стало меньше. Об этом должны позаботиться умные. Хотя, сказать откровенно, по мне, и это ни к чему. Зачем? С дураками очень весело жить!
Она сказала это с задором, будто нарочно, чтобы пожалеть вскоре и чтобы ошибка была как можно более жестокой.
Понятно само собой, что отношения Фаины с явившимся неизвестно откуда парнем были замечены тотчас же. Но разговоры пошли не сразу, тут была нужна основательность. Замеченное явление нужно сначала квалифицировать, подвести под статью морального кодекса, на что требуется время. Затем надо как следует возмутиться. Надо, чтобы ваша порядочность была должным образом оскорблена. Это тоже приходит не сразу. (Подумать только — на все нужно время и время. А жизнь человека — миг!) Когда в груди у вас воспылает пламень, вы проникнетесь принципиальностью и сознанием собственной высоты — только после этого надо пускать в оборот добытые вами сведения. Вот как надо, если вы хотите, конечно, чтобы это была не какая-нибудь пустая болтовня, а нравственная проблема.
Началось с того, что Анна Макаровна, любительница рыбы с чесноком, обратилась к Фаине с открытым письмом. Она могла бы обратиться и обычным способом, постучавшись в дверь или встретившись с ней на кухне. Но в этом случае не было бы общественного резонанса. Вот почему к соседке по квартире Анна Макаровна обратилась через печать.
У нее был уже опыт. Однажды она написала в газету про одного человека, который пил. Заметка была напечатана. В приписке от редакции Анну Макаровну похвалили, сказали, что затронутая ею проблема (пить нехорошо) очень актуальна. Правда, человек этот после публикации стал пить еще больше. Но это уже неважно. Важно, что проблема была затронута.
Окрыленная успехом, Анна Макаровна решила и впредь затрагивать различные проблемы. Она долго искала тему, и вот — повезет же так! — материал оказался под боком.
В письме — оно было напечатано — Анна Макаровна выступила обеспокоенным доброжелателем: она очень любит Фаину, единственно поэтому и взялась за перо. Она призывала Фаину сойти с пути порока, ибо так и никак иначе следует назвать эту ее более чем странную связь. У Фаины есть муж. То, что она с ним не живет, ничего не значит. Не дает развода — и это ничего не значит. Нравственность вещь серьезная. Для чего же тогда существует законность? Да и с кем связь? Он моложе ее. Очень стыдно! Надо исправить положение — таков ее, Анны Макаровны, был сердечный совет. Подробность: в заметке Анна Макаровна назвала адрес — для пущей документальности.
Зачастили гости. То участковый милиционер насчет прописки сожителя гражданки Фаины М. (так она была названа в письме), то дворничиха, то управдом, то из уличного комитета. Приходила посыльная от тетки. Еще не войдя, тут же с порога, она принялась Сашу стыдить. Тут же с порога он ее и прогнал. Потом пришел из школы классный руководитель, учитель химии. Было воскресенье. Учитель сказал, что он спешит в театр, но почел для себя обязанностью зайти побеседовать о его, Сашином, поступке. Саша вежливо подал учителю шляпу: спектакль скоро начинается, есть риск опоздать. Тем более что он, Саша Дягилев, бывший его ученик, тоже спешит. Он уходит с женой в цирк. (Цирка и городе не было.)
