К своей звезде - Пинчук Аркадий Федорович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
«Итак, что мы имеем?»
Булатов пробежал историю болезни. Картина была не очень веселая, но и не безнадежная. В результате проникающего ранения брюшной полости повреждены некоторые жизненно важные органы и, что особенно опасно, – задет один из магистральных артериальных сосудов. При первичной операции парня подлатали и помогли ему выползти из смертельной опасности. Теперь необходимо закрепить достигнутое и не только поставить больного на ноги, но вернуть в строй полноценного офицера. А там артерия. Такой участок не заштопаешь. Придется ставить протез. Значит, еще одна операция, еще один рубеж опасности.
Волков лежал на носилках, укутанный теплым шерстяным одеялом. На голове офицерская ушанка, завязанная у подбородка. Темные носилки, темное одеяло, темная ушанка. И только лицо, как вылепленная из гипса маска. Но стоило Булатову склониться над ним, как веки дрогнули, распахнулись и в живых глазах затрепетали аэродромные огни.
– Ага, живой, – обрадованно сказал Булатов.
– Живой, – согласился лейтенант. – Помирать нам рановато.
– Это верно. Как путешествие перенес?
– Я же летчик.
– Ну да, конечно. А как самочувствие?
– В пределах обусловленных параметров.
– Исчерпывающе. Меня зовут Олег Викентьевич. Фамилия – Булатов.
– Лейтенант Волков.
– Прекрасно. Иван Дмитрич Волков не родственник вам?
Лейтенант посмотрел на Булатова настороженно.
– Вы его знаете?
– Он был начальником гарнизона, я в госпитале работал.
– Отец знает? Ну, что меня…
– Я его давно не видел.
Лейтенант помолчал, закусив губу и кивком головы попросил Булатова наклониться.
– Я вас прошу, – сказал он совсем тихо, – не говорите пока отцу обо мне. Лучше потом, когда я встану на ноги. Я прошу вас.
– Хорошо, – пообещал Булатов. Судя по словам раненого лейтенанта, Иван Дмитрич где-то недалеко служит. Не исключено, что в самом Ленинграде. Надо еще раз заглянуть в историю болезни, там адрес родителей указан. – Делайте, лейтенант, глубокий вдох, едем дальше. Дорога не гладкая, будет трясти. Придется потерпеть.
– Ничего. Вытерплю. Вы не беспокойтесь. – Сказано это было уверенно, но без бахвальства, даже с заботой о тех, кто вынужден возиться с ним, беспомощным человеком.
Булатов улыбнулся. Ему был симпатичен этот лейтенант. Да и вообще он любил иметь дело с больными, умеющими мужественно держаться, не теряющими присутствия духа даже в самых критических обстоятельствах. Такие, как правило, легче переносят сложные операции, быстрее выздоравливают. Лейтенант Волков был явно из этой породы.
Носилки внесли в фургончик, закрепили на амортизирующих ложементах. Булатов пересел в салон, а свое место в кабине уступил сержанту. Водителя попросил вести машину с максимальной осторожностью.
Булатов позвонил этой белокурой стюардессе Арине Родионовне примерно через неделю. Была пятница, конец дня. Прежде чем уйти из клиники, он нашел в кармане мятый листок из фирменного блокнота, разгладил его на холодном стекле стола, набрал номер, на всякий случай, ни на что не надеясь. Узнав в трубке ее голос с характерным грассирующим «р», спросил:
– Это няня Александра Сергеевича?
Девушка, видимо, привыкла к подобным шуткам.
– Кому-то требуется няня? – спросила она.
– Совершенно точно, – весело согласился Булатов. – Приходящая по вызову. Оплата по соглашению. Для уточнения условий контракта необходима личная встреча. Сегодня. У меня колеса и я могу приехать в любую точку земного шара. Называйте место и время. Хоть Братск, хоть Якутск.
– Ах, вот это кто, – сказала она потеплевшим голосом. – Придется ломать планы.
– Что вы! – Булатов не рвался на это свидание. И когда звонил, больше надеялся, что телефон не ответит. А тут прямо все как по маслу. – Только не надо жертв. Я могу не оправдать их.
– Да нет уж, – возразила Арина Родионовна. – Во второй раз вы не позвоните. Записывайте мой адрес и приезжайте. Здесь и обговорим условия контракта.
– А это удобно? – спросил он, записывая адрес.
– Удобно, – заверила она. – Жду вас не позже девятнадцати.
Домой, так домой. Булатов развернул карту города, нашел улицу Васи Алексеева. Почти рядом с метро «Кировский завод». Направление знакомое, он уже не раз ездил в Петродворец, гонял машину в Красное Село на техобслуживание. Он любил сидеть за «баранкой», и будь у него время, с удовольствием мог поехать до Якутска и дальше в тундру.
Воспоминание о тундре мгновенно отозвалось неясной тревогой. Представил уходящую в дымку горизонта сине-бело-зеленую равнину, поблескивающие в прозрачном воздухе пятна озер, парящую над устьем Индигирки розовую чайку, и Женьку… Заправленные в сапоги джинсы, руки в карманах полушубка, подбородок в лохматом воротнике, печальная улыбка и крутая обида в золотисто-карих глазах.
И поездка к Арине Родионовне показалась ему бессмысленной и нелепой. Зачем? То, что он почувствовал и открыл для себя туманным утром на берегу Индигирки, ничем и никогда подменить не удастся.
Но машина уже катилась по улице Васи Алексеева. Дом под номером одиннадцать оказался в глубине двора, и Булатов, попетляв вокруг детских площадок, наконец припарковал «Жигуля» у нужного подъезда. С тополей дружно опадали желто-коричневые листья, покрывая землю унылым двухцветным ковром. Как быстро, черт побери, промчалось лето.
– Ого, какая точность! – искренне сказала Арина Родионовна. На ней было легкое платье, похожее на пляжный сарафан, волосы перехвачены небрежным узлом на затылке, на ногах хотя и нарядные, шитые золотой канителью, но старые стоптанные штиблеты. «Домашняя кошечка», – подумал Булатов. Такой Арина Родионовна совсем не походила на ту строгую стюардессу. О чем он не преминул высказаться.
– Униформа в какой-то степени защищает, – сказала Арина, – но все равно пристают, спасу нет.
– Считайте, что одним приставалой стало больше.
– Ну нет, – засмеялась она. – Тут все наоборот. Ваша жена знает, куда вы поехали? – спросила вдруг.
– Разумеется, – храбро солгал Булатов. – Мы не скрываем друг от друга ничего.
– И она спокойно отнеслась?..
– Даже обрадовалась. Говорит, я хоть позанимаюсь. Она у меня студентка. На первом курсе.
– Вам повезло, – совсем по-доброму улыбнулась Арина. – А я ревнивая. Я бы через пять минут следом примчалась. Мне лучше неправду говорить: поехал на симпозиум или… срочно вызван в управление. Я вся в мать. Отец сегодня сказал, что задержится на сдаточном объекте, он строитель, а мать не поверила, поехала на объект, хочет сама убедиться. Час на электричке в один конец.
«А как Женька будет относиться к его вынужденным задержкам, дежурствам?» – спросил Булатов себя. И ответил однозначно: она будет верить каждому его слову, как и он ее. Первая неправда между ними станет началом конца.
– Только не зовите меня по отчеству, – говорила Арина, – отчество свое я вам для интереса назвала, чтобы вы меня лучше запомнили… Сейчас будем ужинать. Я приготовила отбивную. А что вы пьете?.. Сухое? Ах, я совсем забыла, что вы за рулем. А сухое можно?.. Тоже нельзя? Тогда будем есть, я люблю готовить, только редко приходится… Замуж?.. Кто обжегся на молоке, на воду дует. Я попробовала. Два месяца длилось мое замужество. Разлетелись, как в небе самолеты. И слава богу. Такие оба дурачки были… А меня все время тянуло путешествовать. Вот и стала стюардессой… Нет, мне нравится. Я сначала в порту работала. А теперь вот получила разрешение… Знаете, как испугалась? Первый самостоятельный рейс, и вдруг такое… Что вы, я прямо обалдела, как вы ловко все это сделали. У меня же чуть речь не отнялась. Гляжу, а у него губы синеют, глаза под лоб, изо рта пена. Жуть! А вы сразу…
Булатов слушал незатихающую болтовню Арины, что-то сам говорил, а в сознании неотступно вертелся и вертелся один вопрос: «Зачем я здесь?»
– Жизнь человека – хрупкая вещь, – продолжала рассуждать Арина, – и хорошо, если рядом с тобой в нужный момент окажется человек, способный оказать необходимую помощь. А если его не окажется? Вот тебе и все. Не будь вас в самолете, и этот гражданин летел бы совсем в другую сторону… А еще есть люди, которым не хватает решительности. Я узнала, кроме вас, среди пассажиров была еще одна женщина, тоже врач. Она потом призналась: «Я бы ни за что не решилась взять на себя ответственность». Он, дескать, мог умереть, и врача, сделавшего укол, могли привлечь. А вы решительный, не побоялись взять ответственность.
