Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна (полная версия книги txt) 📗
— Вы думаете только о себе! — кричу я до того, как они успевают открыть рты. — А что стало с Бесси? Может, танки снесли ее загон? Корова тоже живое существо.
— Ты прав, Эрнесто! — восклицает Флер и вздыхает.
Уго передергивает плечами, словно его бьет нервный озноб.
— Айда утешать Бесси! — цедит он сквозь зубы.
— Поезжай помедленнее, Эрнесто, — просит Майк, лицо его похоже на перекошенную маску.
Я пережидаю минуту, даю им прийти в себя. Они снова послушно устраиваются на драном ковре, и каждый заблаговременно хватается за борт.
Я с силой захлопываю разболтанную дверцу. В кабине стоит удушливый запах масла. Мы не сумели как следует отремонтировать эти драндулеты, голыми руками чуда не сотворишь.
Однако повидавший виды грузовик все же едет.
Мы подъезжаем к тому месту, где недавно грохотали танки. Твердая поверхность, будто по ней ползали змеи, испещрена зигзагами, оставленными на земле гусеницами танков. Танки нарочно проехали по разбитым машинам, одиноко стоявшим здесь подобно изгоям мусорного царства. Ржавые кузова расплющены, свеженанесенные раны поблескивают металлом, пластами отошла и разлетелась в разные стороны краска, на развороченной земле блестит стеклянная крошка.
С вытоптанной танками земли исчезли неровности, покрытые редкими клочками травы; раздавлены, будто их и не было, чахлые растения, долго и с трудом прораставшие в сухой зернистой почве.
Неподалеку от кратера я замедляю ход. Вода ушла вглубь, за вал, возможно, мертвая жидкость уплотнилась и теперь воздействует на какие-то подземные пласты — уж не ожидается ли извержение искусственного вулкана? Мозг обычного человека слишком несовершенен, чтобы понять, к каким последствиям может привести стремительное развитие современной науки и техники. Не знаю, откуда они это взяли, во всяком случае, когда нас поселили в колонии, Майк и Фред заявили, что от кратера лучше держаться подальше. Якобы до нас в этом карьере творились непонятные вещи. Чуть ли не что кратер возник в результате подземных ядерных испытаний. Уго своими жуткими историями старался перещеголять товарищей по несчастью. Дескать, кратер взорвали для того, чтобы захоронить там ядовитые химикалии, однако, прежде чем отверстие было засыпано, там скопилась вода, и вот эта самая обыкновенная вода превратилась в смертельно ядовитую жидкость. Мы с Жаном и Флер помалкивали, слушали, что говорят эти умники. Возможно, они просто так болтали, хотели добавить таинственности заброшенному карьеру — леший их разберет.
Во всяком случае, я всегда испытываю непонятное чувство облегчения, когда удаляюсь от кратера. Вот и теперь. Хотя изрытая земля не позволяет мне ехать быстро, я все же нажимаю на газ.
К счастью, проклятые танки не разрушили загон Бесси. Описав дугу, я сворачиваю к загону и торможу. Будьте любезны, господа, вас доставили к самому подъезду. Вылезайте и поглядите, что делает животное. И доложите мне. Я не очень-то рвусь выбираться из кабины. На самом же деле мне не терпелось поскорее узнать, стоят или не стоят у подножия лифта ящики с продуктами для меня. Каждый раз, когда я отыскиваю среди доставленного груза пакеты, посланные на мое имя, у меня подгибаются ноги — я снова получил отсрочку. Кора еще не окончательно отказалась от меня. Я опять могу есть свою еду и потягивать свое спиртное; увы, подозрения и терзания незамедлительно возвращаются и по-прежнему мучают меня до следующего раза. Миг расслабления и радости, новое стремительное падение по лестнице, ведущей в пропасть отчаяния. До чего жестоки деятели, установившие в колонии внутренний распорядок! Переписка для нас не предусмотрена. Вы и так пользуетесь достаточной свободой, заявила администрация тюрьмы, кто еще из заключенных имеет возможность заказывать себе еду и предметы домашнего обихода! И не забудьте, две бутылки спиртного на человека в месяц — это столь щедрая уступка, которая даже нас самих приводит в изумление.
Все, кто только что тряслись в кузове, вмиг исчезли в дверях шаткого жилища Бесси. Очевидно, возымело действие, что я прикрикнул на них, никто не решился остаться безучастным. У всех возник небывалый интерес к корове. Однако они что-то слишком долго торчат в этом закуте, а может, я чрезмерно нетерпелив, разумеется, я хочу знать, удосужилась ли Кора…
— Эрнесто! — кричит Флер. — Иди же сюда!
Мужчины сгрудившись стоят у двери, поверх их голов я впотьмах ничего не вижу. Расталкиваю всех, чтобы освободить себе проход, чего они в самом деле путаются под ногами!
Бесси лежит на боку, шея вытянута, губы обмякли, искусственные зубы меж бледных десен кажутся особенно голубыми, глаза какие-то неестественные, словно стеклянные шарики с черной точкой посередине, взгляд страдальческий. Флер опускается подле животного на колени, время от времени наклоняет голову и прикладывает ухо к тому месту, где должно биться сердце коровы.
— Она едва жива! — в отчаянии произносит Флер.
— Единственная возможность — это прикончить ее, — бормочет Жан так тихо, чтобы Флер не услышала.
— Шумовой стресс, — констатирует Майк. — Своими силами ей не выкарабкаться. А лекарств у нас нет.
— Она была славным существом, — с сожалением говорит Уго.
— Нельзя, чтобы животное мучилось, — говорит Роберт.
Я бросаю на него уничтожающий взгляд. Пусть не воображает, будто его так легко приняли в нашу компанию. Пусть помалкивает и ведет себя смирно. Стоит человеку выйти из-под надзора, как он становится невероятно самонадеянным.
На губах Бесси — смотреть на это мучительно — медленно появляются пузыри, они все больше и больше разбухают, окрашиваются в цвета радуги и лопаются.
Я вздрагиваю. Видимо, спасти ее невозможно. Слепая смерть, посапывая, поджидает свою добычу.
— Флер, человек всегда должен чего-то хотеть, — раздраженно бросает Эрнесто.
Не хватало еще, чтобы Эрнесто силой стал учить меня уму-разуму. Сегодня он опять вообразил себя вожаком и запросто может дать волю рукам. Я не хочу, чтобы меня поколотили, я вообще ничего не хочу. Теперь все кончено, они отнимут у меня Бесси — последнюю близкую душу. За преступление, которое я совершила, мне добавляют все новые и новые наказания, и нет конца этому. Что еще уготовила мне судьба?
Эрнесто поворачивается ко мне спиной и принимается орать, командовать и распоряжаться. Голос Эрнесто внезапно становится отвратительно визгливым, что никак не вяжется с его мужественным обликом. Я стараюсь не слушать, и все же мне становится ясным, что он задумал. Он и Жан берут Бесси на себя. Эрнесто полагает, будто щадит меня, раз не говорит, что они решили прикончить Бесси. Приказывает остальным отвезти меня к виварию. И сквозь зубы добавляет: если Флер действительно не в состоянии отправляться за продовольствием, пусть торчит у себя в вагоне и ждет, когда мужчины вернутся. До наступления темноты надо побывать у лифта и забрать ящики с провизией. Оставлять их там нельзя. Могут подумать, что нас уже нет в живых, и отправить продукты обратно. Эрнесто то и дело мерещатся всякие ужасы, ну кто осмелится тронуть добро, за которое уплачено?
Мне все равно, меня словно и нет. Я нахожусь в каком-то звенящем пустотой небытия пространстве, нечувствительна к боли и безвольна. У меня не хватает мужества еще раз подойти к Бесси, опуститься подле умирающего животного на колени и погладить его напрягшуюся шею. Очевидно, я не в силах была бы вынести взгляда Бесси, безмолвного, прощального вскрика — чутье животных безошибочно.
Я избегаю смотреть в ее сторону. Страшно, когда все впереди, но не менее страшно, когда все уже позади. В решающий момент человеку надлежало бы собрать все свое мужество, на самом же деле он цепенеет и чувствует, как что-то надламывается в нем.
Мужчины не разрешают мне стоять здесь, они оттаскивают меня подальше от закута Бесси и, подталкивая сзади, помогают залезть в кузов, я и сама не понимаю, падаю я или бросаюсь на драный ковер.
