Обязан жить. Волчья яма Повести - Силаев Борис Дмитриевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
— Эта зараза все прислушивается… Все вынюхивает. Конечно, Забулдыга за нами следит. На готовенькое хочет попасть.
— Его, наверно, и в городе нет, — равнодушным тоне произносит Андрей.
— Тут он! — с силой обрывает Джентльмен. — Никто и никогда не знает, где он находится… Сволочь такая… Чужими руками угли загребает.
— Чего вы боитесь? — пожимает плечами Андрей.
— Увидел бы ты его, — растерянно вздыхает Неудачник. — У него, может, вся полиция подкуплена…
— А при чем здесь монастырь? — поворачивается к нему Андрей.
— Он Людку из монастыря выкрал, — Джентльмен брезгливо и зло сплевывает. — Любовь… У него баб в каждом квартале по штуке. Они ради этого кобеля на каторгу пойдут.
— Вот как? — задумчиво говорит Андрей.
Воры садятся на скамейку, а Андрей входит в полутемный магазинчик Карташевича. В комнате пусто. За стеклом, низкой витрины поблескивают какие-то дешевые украшения, перстеньки, бусы. Они разбросаны на черном бархате, словно созвездия.
— Что вам угодно? — бесшумно появляется из двери хозяин — низенький лысый человек с густым, ласкающим ба сом, который исходит откуда-то прямо из чрева, затянутого суконной жилеткой. — Так поздно? Я уже закрыл.
— Интересуемся обручальным кольцом. — солидно говорит Андрей, стараясь повнимательней рассмотреть тонкие решетки на окне, дубовый шкаф в углу и дощатые ставни, прислоненные к стене. На ночь ювелир закрывает магазин изнутри. Дверь за его спиной ведет на второй этаж — там гостиная и спальня. Карташевич живет один, со старухой-домработницей.
— Весьма сожалею, — разводит руками ювелир и многозначительно улыбается. — Золотых нет… С золотом, понимаете… Я с удовольствием сам его купил бы у вас… Такое время…
— Ну что ж, — разочарованно произносит Андрей. — Серебро меня не устраивает… До свиданья, — он коротко кланяется и выходит из магазинчика, чувствуя спиной подозрительный взгляд ювелира.
«Надо было бы купить серебряное, — приходит запоздалая мысль. — Он мог нас заметить раньше… Когда мы следили снаружи… Решетку перепилим… Стекло следует выдавить с помощью теста… Ставня деревянная…»
— Что ты будешь делать, — вдруг спрашивает Джентльмен, — когда ювелира накроем?
— Я? — не задумывается Андрей. — Уеду в Москву… Ну вас к черту с этим вшивым городом.
— Тут тоже жить можно, — как бы рассуждая вслух, произносит Джентльмен. Лицо у него жесткое, нос обострен. — Документы надо купить… И живи в свое удовольствие. Люди гребут деньгу, и волос на голове не падает. А тут под петлей ходишь. Проклятая житуха!
— Ишь какой! — удивленно хихикает Неудачник. — Ты еще купцом сделайся. А мы с Блондином до тебя в хату залезем!
— Поймаю — горло порву, — говорит Джентльмен.
— А мы с Забулдыгой! — не унимается Неудачник.
— Хоть с самим Деникиным, — огрызается Джентльмен. — Стану в дверях с топором…
— Мы тоже не с голыми руками, — угрожающе говорит Неудачник.
— Ша! — обрывает их Андрей. — .Грызетесь, как собаки.
— Да все он! Все он! — жалобно кричит Неудачник. — У-у, рвань тюремная!
— Цыц! — гаркает Джентльмен и наотмашь шлепает того ладонью по загривку. Неудачник спотыкается, испуганно бледнеет.
— Что ты? Что ты? — шепчет он, стараясь поймать руку разъяренного Джентльмена. — Мы ж товарищи… Я ж шучу…
— Шутил волк с жеребцом да зубы в горсти унес, — рявкает Джентльмен и, не выдержав его сумасшедшего взгляда, Неудачник отстает на несколько шагов.
«Недаром их Забулдыга опасается, — думает Андрей. — Всего ожидать можно. Пора разделываться… Воровская мелочь. Трусливые, злые шакалы. С ними крупной игры не получится. Одна надежда на сегодняшнюю ночь. Может быть, уже завтра объявится убийца фотографа… Странно, зачем ему потребовался альбом? Если забрал случайно, то мог давно подбросить деникинцам. Однако альбом до сих пор у него. Почему? Понять трудно…»
Перед входом в подвал Андрей оглянулся и сердито посмотрел на Джентльмена:
— Ну, где же тот тихарь, которого я за собой привел? Подурели совсем.
Тот промолчал, но, остановившись, долго вглядывался в темнеющую подворотню.
Людмила разделась и, тихо пройдя сквозь желтый свет керосиновой лампы в белом балахоне ночной рубашки, легла на свою не по-монашески пышную кровать. Воры остались сидеть у стола, равнодушно перебрасываясь картами. За окном уже было совсем темно. Тикали ходики, спокойно отсчитывая время, оставшееся до трех часов ночи.
Неудачник прислушался и осторожно прошептал:
— Спит…
— Мы сюда больше не придем, — хмуро сказал Джентльмен. — Прямо оттуда и на Петровскую… Я там комнатушку нашел. Никто не узнает.
— Посмотрим, — неопределенно пробормотал Андрей, тасуя захватанную пальцами колоду.
— Смотреть буду я, — угрожающе проговорил Джентльмен.
— Почему? — спокойно спросил Андрей.
— Пока я здесь главный.
— Разве ты предложил дело?
— Начхал я на это, — усмехнулся Джентльмен. — Без нас ты ни хрена не стоишь. Получишь в зубы свою долю и мотай к себе в белопрестольную.
— Черт с вами, — согласился Андрей.
Странный мир окружал его теперь. Он неискренен, лжив и весь словно соткан из притворства, лицемерия и подлости. Подспудные силы — корысть и зависть — вращают его, Aндрея, в замкнутой сфере всеобщего отчуждения. Люди едят, разговаривают, смеются, но за каждым из них стоит обнаженное и злое, как волчий оскал, порочное чувство. И жить среди них невыносимо тяжело, точно все время не хватает воз духа.
— Сколько времени? — вдруг сонным голосом спросила из своего угла Людмила.
— Чего ты не спишь? — сердито буркнул Джентльмен.
— А ты?
— Я, — растерялся Джентльмен. — Мы в карты играем… Спи…
Женщина слезла с кровати и, подойдя к столу, взяла керосиновую лампу, подняла ее над головой и шагнула к стенке. Желтый свет качнулся, поплыл по вышитым салфеткам и фотографиям в узорчатых рамках, пока бледным кругом не озарил зеленые ходики с чугунными гирями в виде сосновых шишек.
— Господи… Царица небесная, — громко зевнула Людмила и поставила лампу на место. Она присела к столу, зябко повела плечами.
— Совесть у тебя есть? — нахмурился Неудачник. — Голая баба… В одной сорочке… Тьфу!
— Не помрешь, — оборвала Людмила и, не вставая, потянулась к тумбочке за гребешком. Стала расчесывать жидкие космы, насмешливо поглядывая на воров, переставших играть.
— Чего тебе не лежится? — с беспокойством сказал Джентльмен.
Она не ответила, только тихонько засмеялась ртом, полным железных шпилек.
— Дьявол с ней, — нахмурился Джентльмен. — Давай карту, Блондин…
Вдруг дверь без стука распахнулась, и в подвал, пригнувшись, вошел громадный мужчина в черном пиджаке.
— Мир дому сему, — прогудел он и выпрямился, головой чуть не доставая до потолка.
— Ты?! — растерянно пробормотал вскочивший из-за стола Джентльмен. — Забулдыга!!
— Я, господа, я! — вошедший явно любовался смятением воров. Он стоял, широко расставив ноги, заложив руки в карманы и насмешливо ухмыляясь. На плохо выбритом одутловатом лице его темнела щетина, кудрявые волосы с проседью падали на крутой лоб.
— Что ж не приглашаете гостя? — пробасил он весело.
— Ванечка! — женщина метнулась к нему, припала головой к его груди, счастливо засмеялась и бросилась к столу. Пододвинула стул, обмахнула сидение краем рубашки.
Забулдыга опустился у стола, положил на него тяжелые руки с наманикюренными желтыми ногтями, похожими на роговые панцири крошечных черепашек.
— Ну, здравствуйте, босяки, — пророкотал он, оглядывая всех по очереди. Взгляд его пытливо остановился на Андрее. В выпуклых светлых глазах мелькнул интерес.
— Так это ты новенький… Блондин, значит? Будем знакомы… Что ж вы играть перестали? Сдавай карту. Джентльмен. До утра еще далеко.
Все молчали. Джентльмен не притронулся к колоде. Андрей, отклонив голову в тень, внимательно присматривался к Забулдыге. Его приход был неожидан и мог помешать задуманному. Но он здесь, и это самое главное.
