Неизвестные солдаты, кн.1, 2 - Успенский Владимир Дмитриевич (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

– Из этих ненадежных окруженцев третья часть уже смертью храбрых пала, – с горечью сказал Захаров. – Так, значит, и погибли ненадежными? Или как их считать теперь – доблестными сынами Отчизны?

– Ты, знаешь, в остроумии не упражняйся, – зло произнес полковник, подавшись к Захарову. – Чего ты передо мной изощряешься? Если бы я поверил тому гражданину, который эти бумажки писал, – хлопнул он ладонью по папке, – то я сейчас с тобой по-другому бы разговаривал.

– Обидно ведь… Люди жизни не жалеют…

– Знаю. Не по словам людей ценим, а по заслугам. Дьяконский у меня один из лучших ротных командиров. Я его к званию лейтенанта хочу представить.

– Представляй, если достоин.

– Боюсь только, не утвердят.

– Это из-за грехов-то отцовских?! Думаю, утвердят. В крайнем случае приезжай ко мне, поддержу. Я с его делом знакомился. Пришлось вот, – оттолкнул он от себя папку, – Бесстужева и Дьяконского тревожить не буду, Им немцы достаточно нервы портят. А тебя, Захаров, предупреждаю: прижился возле тебя любитель доносы писать. Любитель и мастер. Будь это до войны – замучили бы тебя проверками и инспекциями. Сейчас время не то, сейчас каждый человек, как на рентгене, виден… Посоветовались мы тут между собой по поводу доноса. Нашлись товарищи, которые этого автора с давних времен знают. Служили когда-то вместе. Так вот, этот автор в тридцать седьмом году ни много ни мало, а шестерых командиров своими бумажками за решетку отправил. Ну, разобрались со временем, кое-кого выпустили. А некоторых уже не пришлось… В общем и целом этот гражданин расчистил себе дорожку: за три года три раза в должности повышался. Ну, да теперь такие фокусы у него не выйдут.

– Товарищ полковник, как вы можете спокойно говорить об этом? – воскликнул Захаров. – Ведь такого мерзавца-клеветника самого расстрелять мало!

Полковник ответил не сразу. Прикурил, затянулся несколько раз, выпуская дым в сторону окна.

– Видишь ли, Захаров, все это не так просто. За что его привлекать к ответственности? Человек, может, искренне сигнализирует о неполадках. Факты он сообщает вроде бы правильные. Попробуй, докажи, что он действует не от чистого сердца!.. Существует такое мнение, что к честному человеку грязь не пристанет. Пусть пишут, пусть подают сигналы. А проверка покажет, кто прав.

– Он обливает людей помоями, а с ним ничего сделать нельзя?

– Кое-кого мы бьем по рукам. За явную клевету, конечно.

– Ох, уберите вы от меня этого автора, – взмолился Захаров. – А то ведь я из-за него ко всем доверие потеряю. Везде будут доносчики чудиться.

– Ну, уберем от тебя, он в другом месте акклиматизируется. Нет, это негоже. Я вот к члену Военного Совета схожу, пусть он вызовет этого товарища и голову ему намылит – так, чтобы волосы затрещали.

– А кто этот автор – вы не скажете?

– Нельзя. Не положено, – ответил полковник.

Подумал и, пристально глядя в лицо Захарова, произнес:

– Не имею я права называть фамилию этого старшего политрука. Я только считаю своим долгом предупредить вас.

«Горицвет, – понял Захаров. – О Бесстужеве и Дьяконском мог писать только он… Но зачем ему нужно клеветать на меня? Может, это просто мания? Болезнь сверхбдительности?»

С неприятным осадком на душе вышел Захаров из Особого отдела. Шагал к ожидавшей его машине и думал, что гораздо легче на передовой воевать с противником, нежели ежедневно сталкиваться с разными видами подлости. Нет, он, пожалуй, не смог бы работать на месте этого однорукого полковника. И еще он подумал, что этот полковник сам, вероятно, очень хороший человек, так как, постоянно имея дело с негодяями всех мастей, не утратил главного – доверия, к людям.

В междуречье Десны и Днепра танкисты Гудериана, двигавшиеся на юг, встретили неожиданно сильное сопротивление. Русские наносили контрудары и с фронта и во фланг. Пришлось подтянуть на передовую линию танковую дивизию ОС «Рейх», пехотный полк «Великая Германия» и 5-й пулеметный батальон. С их помощью контрудары удалось отразить. Но эти части были последними крупицами, больше командование группы армий «Центр» ничего не могло выделить Гудериану. Резервы были заняты под Ельней, где советским войскам удалось прорвать фронт. Немцы были вынуждены очистить Ельнинский выступ, оставив там пятьдесят тысяч убитых. А Гитлер не давал новых дивизий, берег их для будущего.

Против танкистов Гудериана сражались не только недавно прибывшие на фронт части русских, но и войска, с которыми немцам уже приходилось встречаться. Особенно раздражал Гудериана один полк, будто олицетворявший собой всю русскую армию. Он, как легендарная птица Феникс, возникал из пепла. Еще у Бреста этот полк задержал продвижение пехоты и 1-й кавалерийской дивизии. Потом он оборонялся на реках Проне и Сож. В сводках не раз упоминалось о том, что полк «уничтожен» или «рассеян», а теперь он снова стоял перед 4-й танковой дивизией. Разведка сообщала, что эта воинская часть обескровлена, численный состав ее ниже нормы. Но Гудериан предпочел бы иметь перед собой необстрелянную дивизию полного состава, нежели этих ветеранов.

Командование спешило использовать хорошую погоду и боевой дух солдат для быстрейшего продвижения вперед. Гудериан, натравляя главные силы на юг, в то же время стремился протолкнуть свои войска как можно дальше на восток, за Десну, на ближайший путь к Москве. В Ставке понимали этот маневр. И как только наступление танкистов на Киев замедлилось, Гудериан получил категорический приказ: вернуть все войска на западный берег, самовольно полосу наступления не расширять, сосредоточить все усилия на главном направлении. Гейнц понял, что раздражение и неприязнь к нему со стороны вышестоящих начальников достигли предела. Пришлось подчиниться.

Вскоре после получения этого приказа в штаб Гудериана приехал представитель главного командования оберквартирмейстер генерал Паулюс. Он прибыл в качестве наблюдателя и не имел права отдавать распоряжения, но уже само его присутствие было неприятно, Паулюс, высокий, с отличной выправкой генерал старой прусской школы, сочетал в себе способности решительного командира и кропотливого штабного работника. Он был известен своей прямотой и щепетильной честностью – это как-то шокировало Гудериана. Сам Гейнц был мастер интриги, умел, где нужно было, мог выдать черное за белое, любил искать обходные пути и быстро понимал людей, которые поступали так же. Он мог проследить ход их мыслей, вовремя найти контрмеры. А с Паулюсом, который шел напрямик, подчиняя все только делу, не лавируя и не заигрывая ни с кем, ему было трудно. Они не понимали друг друга.

Паулюс был достаточно опытен, для него не подошла бы красивая батальная сцена, восхитившая итальянского военного атташе. Гудериан решил показать ему самый трудный участок. Это было в интересах Гейнца. Пусть в Ставке знают, как тяжело на фронте. Паулюс подтвердит, что Гудериану действительно нужны крупные подкрепления.

Однако этот замысел Гудериана был сразу же разрушен Паулюсом. Ознакомившись с обстановкой, он сказал:

– Оберквартирмейстер являлся заместителем начальника генерального штаба и возглавлял группу отделов, ведавших оперативными вопросами.

– Доложу ОКХ 3, что войск у вас для выполнения задачи вполне достаточно. Суживайте полосу наступления – вот вам резервы.

– Мне нужно прочно обеспечить растянутый фланг.

– Обеспечивайте его по рубежу Судости и Десны, как предусмотрено планом. Думать о Москве рано. Вы и генерал Клейст ведете сейчас борьбу на главном участке. Если вы сможете ликвидировать киевскую группировку противника, это решит исход дальнейших событий.

Гудериану нечего было возражать. Он не стал жаловаться на трудности, а просто повез Паулюса в 4-ю танковую дивизию, наступавшую головной в излучине Десны.

Генералы наблюдали за боем в бинокли, стоя на раскаленной солнцем броне командирского танка. В течение двадцати минут гряду низких холмов, занятых русскими, обрабатывали бомбардировщики. Они перепахали фугасными бомбами весь рубеж, склоны холмов сделались черными от вывернутой земли. Танки поползли в атаку, ведя огонь из пушек. Пехота бежала следом, стараясь не отстать, солдаты скучивались за броней машин.