На далеких рубежах - Гребенюк Иван (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Что мне сказать вам на прощание: Пока в моей груди бьется сердце, оно не перестанет служить нашему народу, нашей Родине. Считаю величайшей для себя честью, огромным счастьем прокладывать дорогу в космос и глубоко благодарен всем вам за то, что по этой дороге я пойду коммунистом…
Раздались горячие и долгие аплодисменты.
Телюков простился с каждым в отдельности. Затем сказал Байрачному:
— Бери, Гриша, мою «Волгу». Стоимость тебе известна. Минус десять процентов за амортизацию. Деньги будешь вносить на мой текущий счет в сберегательную кассу. А теперь давай сюда твою лукавую мордаху! Поцелуемся, Гриша, друг ты мой! Будь здоров! Будь счастлив!
Байрачный был совсем растроган и огорчен разлукой.
— Счастливого пути. Впрочем, мы еще увидимся… Я вас отвезу утречком на аэродром. Спокойной ночи!.. — сказал он, подавляя волнение.
— Спокойной ночи…
…Вылетел Телюков в десять утра на Ли-2. Самолет сделал над аэродромом прощальный круг и, набирая высоту, пошел над горным кряжем.
За бортом плыла тайга — величественная и прекрасная, еще зеленая, но уже украшенная золотисто-багряной прожелтью осени.
Справа отчетливо виднелись очертания берегов, за которыми в мерцающей дымке раскинулось спокойное, по-осеннему притихшее, зеленовато-серебряное море…
произнес Телюков давно забытые и воскресшие с удивительной силой слова. Ему стало жаль этой тайги, вековых сосен и красавиц пихт, диких гор, высокого неба…
В этот же день он пересел на Ту-104.
Эпилог
Отцвела в тайге золотая осень, отшелестела буйным листопадом, усыпав жухлою листвою чуть приметные тропинки.
Много перемен принесла эта осень в полк. Сбылась мечта майора Гришина: он перебрался с острова на материк, на КП дивизии. Подполковник Поддубный, получив новое назначение по службе, передал полк майору Дроздову и уехал с Лилей на запад. Демобилизовались ефрейтор Баклуша и рядовой Челматкин — оба уехали в целинный край. Максим Гречка получил звание старшего техник-лейтенанта и занял должность техника звена. На высшую служебную ступень поднялся подполковник Асинов — занял в дивизии место уволенного в запас полковника Вознесенского.
А о Нине по-прежнему ничего не было известно.
После октябрьских праздников Григорий Байрачный наконец получил долгожданный отпуск и уехал с Биби к родителям на Полтавщину. Он торопился. Его жена готовилась стать матерью. Но молодые супруги просчитались, а может быть, далекая дорога нарушила сроки природы. Пришлось в Харькове сойти с поезда. Это случилось ночью, а наутро медсестра родильного дома поздравила лейтенанта с сыном.
Молодой отец, радостный и счастливый, в сотый раз перечитывал записку жены, бегал по магазинам, покупая все, что необходимо новорожденному и его матери. Он рассылал радостные телеграммы родным и знакомым, буквально каждый час наведывался в родильный дом.
Байрачный снял номер в гостинице и на следующее утро помчался по магазинам искать сыну коляску. Ему хотелось приобрести точно такую, как у капитана Маркова, — голубую, с козырьком и обитую внутри белой мягкой юфтью. К сожалению, таких колясок в магазинах не оказалось, и он продолжал поиски, без устали мотаясь с одного конца города в другой.
Однажды — миновал уже седьмой день — Байрачный пришел на вокзал, чтобы узнать расписание поездов, идущих на Полтаву. Было холодно, выпал первый снег, залы были битком набиты пассажирами. Проходя мимо буфета, он вдруг увидел девушку. Она стояла к нему спиной и выделялась среди других своим внешним видом. На ней была волчья доха с мохнатым капюшоном. За плечами висел старый брезентовый рюкзак. Эта необычная одежда и привлекла внимание Байрачного. Взяв стакан чаю, девушка примостилась в углу за столиком, сбила на затылок капюшон и вынула хлеб, завернутый в газету.
Байрачный обомлел: это была Нина.
Больно было смотреть на ее вид, на скудный ужин. Прихлебывая горячий чай, она осторожно ела хлеб, подставляя ладонь, чтобы не крошить зря… И вся она была такая удрученная, обездоленная… Глаза, прежде яркие, блестящие, потускнели.
Страшно взволнованный неожиданной встречей, Байрачный подошел к столику и тихо, чтобы не ошеломить девушку, сказал:
— Нина… Здравствуйте!
Нина вздрогнула, резко подняла голову. Страх, удивление, радость отразились в ее глазах. На губах застыла болезненная улыбка.
— Не узнаете?
Нина поспешно завернула остаток хлеба в газету и прикрыла пакетик рукавом.
— А капитан все время искал вас… Сотни писем…
— Прошу вас… — она остановила его движением руки, — выйдем отсюда! Я прошу…
«Хочет скрыться», — мелькнула мысль. Байрачный наклонился к Нине:
— Я вас не отпущу. Выслушайте меня… Антон, этот байбак, жив, поняли? Жив и здоров, черт бы его побрал! Телюков столкнулся с ним в тайге, — я расскажу вам, при каких обстоятельствах, — разговаривал с ним. Вы напрасно терзаете себя, напрасно скрываетесь… Идемте со мной, я вам расскажу обо всем подробно. Телюков в Москве. Я дам ему телеграмму. Завтра, а может быть, даже сегодня, если будет самолет, он прилетит сюда…
— Жив?.. Антон жив? — скорее простонала, чем спросила Нина.
— Жив.
Она смотрела на летчика широко открытыми глазами и верила и не верила ему, и вдруг упала головой на руки и горько заплакала.
— Идемте скорее. А то на нас уже поглядывают с любопытством.
— Идите. Я потом… мне стыдно рядом с вами… — всхлипывала девушка.
Но Байрачный был непреклонен.
— Идемте вместе. Если я вас выпущу, Телюков никогда не простит мне этого, вы понимаете или нет? — Он снова взял ее под руку. — Пошли!
Над городом сверкали вечерние огни. Сеялся, искрясь в электрическом свете, мелкий, реденький снежок. Сновали автомобили, торопились куда-то пешеходы, и среди этого городского водоворота Нина выглядела в своем наряде жалкой и беспомощной. Она чувствовала это и не раз пыталась выпростать свою руку, но Байрачный крепко держал ее. Увидя проезжавшее такси, он остановил его.
— Нет, нет! — запротестовала Нина. — Не нужно. Я ни за что не сяду…
— Что значит — не сяду? — напуская на себя строгость, сказал Байрачный. — А ну-ка, не будем спорить! Вы должны делать все, что я скажу… Нет, нет, не бойтесь, — заметив ее испуганный взгляд, улыбнулся Григорий. — Я ведь не Антон. Вы для меня священны, как жена моего командира, друга, учителя. Если уж мне выпало такое счастье найти вас… сами понимаете — могу ли я отпустить вас…
Нина, видя, что противиться бесполезно, сбросила рюкзак и покорно села в машину.
— Давно бы так. А теперь рассказывайте, где вы пропадали?
— Везде понемногу, — ответила Нина. — Без документов я ведь и на работу не могла устроиться.
Они приехали в гостиницу и поднялись в номер.
— Вам нужно помыться, привести себя в порядок, — сказал Байрачный, когда Нина сбросила свою доху. — Белье чистое есть? Да вы не стесняйтесь, говорите прямо. Я ведь не такой уж чужой вам человек.
— Есть, — сказала Нина и заплакала.
— Успокойтесь, Ниночка, лучше скажите, есть ли у вас туфли? Пока что вместо туфлей у вас на ногах, как любил говорить Телюков, одному аллаху известно что…
— Туфель нет. Были — продала. На билет. Хотела ехать домой. В родные края. Думала-думала и решила так: будь что будет. От судьбы все равно не уйдешь. Невмоготу жить под вечным страхом, прятаться, кочевать с места на место…
— Ну теперь вам уже нечего бояться. Нужно первым делом привести себя в приличный вид. Какой номер обуви носите?
— Тридцать седьмой. А что?
— Не будет мал? Разувайтесь… Я обведу карандашом ступню.
— Да нет, что вы!
— Нина…
— У меня денег не хватит.
