Алитет уходит в горы - Семушкин Тихон Захарович (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Шаман вздрогнул и с глубокой обидой сказал:
— Где это видано, чтобы человеку кто-то предлагал уходить к «верхним людям»? Разве у меня перестал ворочаться язык во рту, чтобы самому попросить смерти? Разве я перестал быть хозяином своей жизни? Или ты думаешь, что я не могу сам вымолвить последнее слово?
Алитет вскочил и резко, непочтительно, повысив голос, сказал:
— А ты не видишь, нас окружил новый закон, привезенный русскими?!
Алитет в ярости сорвал деревянных и костяных прокопченных божков, висевших на стенках, и торопливо вылез из полога. Он схватил топор и озлобленно начал рубить их на мелкие кусочки, приговаривая:
— Вот вам, помощники в жизни!
Он собрал кусочки божков в пригоршню и, выйдя из яранги, разметал их по снегу. Затоптав их, он вернулся, взял ружье и ушел во льды сторожить нерпу.
Давно не сидел он у отдушины. Скучно сидеть и бесконечно долго ждать, когда покажется эта глупая нерпа подышать воздухом. Но Алитет терпеливо сидел и думал. Он долго сидел и, разозлившись, бросив ружье в отдушину, сказал:
— Все! Нечего делать здесь на берегу. Пора уходить в горы.
Вернувшись домой и встретив около яранги Тыгрену, он крикнул:
— Живо собак! Скорей надо готовиться к кочевой жизни.
Лицо Алитета было необыкновенно злым и страшным, когда, одетый по-дорожному, он вышел к нарте, где Тыгрена пристегивала собак. Она запрягала собак торопливо и не могла скрыть радости, что Алитет наконец-то уезжает из стойбища. Слишком тяжело стало жить вместе.
Алитет бросил озлобленный взгляд на Тыгрену и предостерегающе сказал:
— Я знаю, о чем ты думаешь. Ты опять перестаешь ненавидеть русских… К тебе возвращаются прежние думы. Не вздумай зайти к учителю. Знай, худо будет и тебе и мальчишке.
Тыгрена промолчала: она уже хорошо знала, что лучше не говорить в таких случаях.
Алитет сел на нарту, гаркнул на собак, и они, сорвавшись с места, сразу взяли в галоп. И хоть нельзя было пускать собак вскачь, пока они не втянулись, Алитет не стал тормозить.
Тыгрена смотрела вслед убегающей упряжке, пока она не скрылась за холмом.
Она вернулась в ярангу с тяжелым чувством. Впереди все казалось мрачным и тревожным. Тыгрена, предчувствуя что-то недоброе, остановилась в раздумье. Ей захотелось с кем-нибудь поговорить, но с Наргинаут и ее сестрой она давно перестала делиться думами. Она решила сходить к Ваамчо и поговорить с ним.
Она шла к яранге Ваамчо медленно, ноги не слушались, печаль не сходила с ее лица.
Встретившись с Ваамчо, она долго не могла заговорить с ним. Они молча стояли около яранги и смотрели в ту сторону, где скрылась упряжка Алитета.
— Уехал? — спросил Ваамчо.
Тыгрена кивнула головой.
— Что случилось с тобой, Тыгрена? Ты сама всегда подталкивала меня на дорогу новой жизни, а потом ушла в сторону. Айе увезли на Большую землю совсем не для того, чтобы убить его там. Он должен вернуться. Так говорит учитель. У тебя есть глаза, а ты перестала видеть, что русские не враги нам. Посмотри сама, своими глазами. Сердце русских несет нашему народу радость и дружбу. Смотри, Тыгрена, кругом: сколько людей освободилось из капкана Алитета, и теперь они резвятся, как песцы весной. Только одна ты сидишь в капкане. Русские хотят вытащить тебя из этого капкана, но ты огрызаешься. Почему так? Тебе нравится сидеть в капкане?
— Нет, Ваамчо. У меня, наверное, скоро лопнет сердце от злости. Вот как мне не нравится.
— Новый закон есть, Тыгрена. Не хочешь жить у Алитета — можно уйти от него. Так говорит учитель, и так говорил мне Лось. Я всегда с ним говорю о тебе. Когда не было нового закона, который теперь прижился на берегу, сколько раз ты убегала от Алитета? Теперь есть новый закон, но ты не хочешь уходить от него. Почему так?
— Куда идти? Разве у меня есть где-нибудь другой муж?
— В школьную ярангу иди. Будешь убирать школу, топить углем печи, кипятить чай. За это учитель будет давать тебе бумажки-рубли. Уакат уйдет. Она согласна. Все равно она получает рубли-бумажки по родовому совету. Ей хватит их. И учитель сказал: «Пусть приходит Тыгрена». Он тебя в обиду не даст. Ты же знаешь, какой он сильный. Ты забыла, как он Свалил Алитета?
— Ты не знаешь, Ваамчо, каким стал Алитет теперь. У него кружится голова. Он стал походить на бешеного волка. Он не будет драться с учителем, как раньше. Он застрелит и его, и меня, и Айвама. Наверное, и тебя застрелит. Скоро заберет всех нас в горы. Я не хочу туда. Я не хочу туда. Я не умею жить в горах.
Мальчик Гой-Гой, заметив Тыгрену, стоящую с Ваамчо, побежал сообщить об этом Корауге.
Наргинаут, прислушиваясь к словам Гой-Гоя, сердито сказала:
— Помолчи. Пусть Тыгрена говорит с Ваамчо. Разве он не отец ее сына Айвама? С каждым днем Айвам становится все больше и больше похожим на него.
Тыгрена пришла домой и, не глядя на шамана, почувствовала на себе его пронизывающий взгляд, Она села к нему спиной и про себя решила напомнить этому дрянному старику, что пора ему уходить к «верхним людям».
— Этот мальчишка Айвам чей сын? — послышался голос Корауге.
Тыгрена вздрогнула и, не оборачиваясь к старику, без признаков почтения в голосе сказала:
— Мой сын.
— А кто его отец? — испытующе протянул Корауге.
— Не знаю.
— Нет, ты знаешь. Ты хочешь спрятать отца? Мальчишка становится похожим на этого презренного Ваамчо, сына строптивого старика Вааля, разодранного бурым медведем. Мальчишка не нашего рода! — взвизгнул Корауге и затряс костлявой рукой.
Лицо Тыгрены зарделось. Она молча в упор посмотрела на старика.
— Молчишь? Что-то я не помню, чтобы Алитет сам выбрал Ваамчо в невтумы. Не потому ли мальчишку и зовут Айвам? А?
— Я сама выбрала Ваамчо в невтумы. Он настоящий человек и ловкий охотник. Айвам — сын двух отцов.
— Безумная! — закричал старик. — Прикуси скорей язык! Он слишком разболтался. Разве сами женщины выбирают невтумов?
— Теперь новый закон жизни, — волнуясь, сказала Тыгрена, и ей захотелось подбежать к старику и наступить на его тощую шею ногой, чтобы из его горла вылетали не слова, а хрип.
— Если ты перестала бояться гнева духов, берегись гнева Чарли. Он скоро вернется.
— Перестань болтать вздор. Не лучше ли тебе подумать о том, что сказал тебе твой сын? Ты надоел всем людям, живущим на земле, и пора тебе уходить к «верхним людям».
— А-а-а! — застонал Корауге и в знак своего возмущения принялся биться головой о шкуру.
— Тыгрена! — послышался из сенок окрик.
Взволнованная разговором с Корауге, Тыгрена не узнала голос Ваамчо.
И когда окрик повторился, она стремительно подняла меховую занавеску и увидела Ваамчо. Он молча кивнул ей в сторону наружной двери и вышел из яранги.
«Что случилось? Давно Ваамчо не заходил сюда», — подумала Тыгрена, быстро оделась и догнала его.
— Что случилось, Ваамчо?
— Тыгрена, большие новости пришли. Приехал Эрмен, сказал, что Айе вернулся с Большой земли. Машинным человеком стал. Капитаном стал. Живет в заливе Лаврентия с русскими и строит много деревянных яранг…
— Вернулся Айе?! — удивилась Тыгрена. — Значит, его не убили там?!
— Нет, его видел Эрмен сам. Он привез бумаги учителю: одну — мне, другую — тебе.
— Мне бумагу? Зачем?
Глаза Тыгрены широко, удивленно раскрылись.
— Пойдем, Тыгрена, к учителю. Он велел позвать тебя. Не бойся. Мы постоим за тебя. Ты ведь знаешь, что я теперь начальник многих стойбищ!
— Пойдем, Ваамчо, — согласилась Тыгрена.
В школе было тепло, лампа «молния» светила ярко, как солнце.
— Здравствуй, Тыгрена, — сказал Дворкин, протягивая ей руку. Садись! Садись и ты, Ваамчо.
Учитель разбирался в каких-то бумагах. Тыгрена следила за каждым его движением.
— Тыгрена, тебе пришло письмо от Айе. Вот что он пишет: «Тыгрена, я, Айе, вернулся с Большой земли. Теперь я стал помощником Андрея. Помнишь, который приезжал к вам с Лосем? Теперь я стал совсем другим человеком. Если ты не перестала думать обо мне, забирай Айвама и приезжай ко мне. Я говорил с Андреем, с Лосем, и они мне сказали: „Пусть Тыгрена приезжает“. Теперь Алитет не заберет тебя обратно, как раньше. Кончилась его сила. Вот все. Айе».
