Рассказ о потерянном фотоальбоме - Ваншенкин Константин Яковлевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Константин Яковлевич Ваншенкин

Рассказ о потерянном фотоальбоме

Речь пойдет не о семейной реликвии в плюшевом переплете, лежащей на тумбочке возле фикуса или на полочке под телевизором. Не о серых плотных страницах с двойными полукружьями надрезов, куда уголками вставляются фотографии. Не о самих этих трогательных снимках дедушек и теток, дружков-приятелей, которых иной раз никто уже и не помнит, тоненьких соучениц, свидетелей на свадьбах, шестимесячных младенцев, уверенно лежащих на животах. И, конечно, молодых людей в военной форме – тогда молодых! – а сейчас уже лишь профессионально наметанный глаз определит время съемки – по воротничкам и петлицам, по наличию или отсутствию на гимнастерках карманов или погон.

Нет, речь пойдет о другом. Да и сами эти любовно оформленные домашние фотоархивы, которые дают рассматривать гостям, пока не готова закуска, отходят в прошлое. Теперь время цветных слайдов. Теперь снимают слишком многие, никаких альбомов не хватит, фотографии, норовя свернуться в трубку, валяются в доме где попало, ворохом. Они словно перестают быть редкостью, документом.

Речь пойдет о фотоальбоме, который собирались напечатать и выпустить в свет в виде книги, даже в двух томах. В работе над ним меня пригласили участвовать Сергей Сергеевич Смирнов и Михаил Анатольевич Трахман.

Я долго колебался: был занят своим, а времени это должно было отнять много. В конце концов они меня убедили согласиться. Но ведь не уговорили бы, если бы самому не хотелось.

Это было в семьдесят втором году.

Сергея Сергеевича я знал более двадцати лет. Познакомился с ним в пятьдесят первом, вскоре после того, как он пришел в «Новый мир» заместителем к Твардовскому. Как раз в это время у меня печаталось там стихотворение «Мальчишка», я подписал верстку и уже попрощался, когда в уютной гостиной старой редакции заведующая отделом поэзии С. Г. Караганова вдруг остановила высокого стройного блондина и сказала:

– Сергей Сергеевич, вы интересовались, вот это и есть Ваншенкин…

Тот стал трясти мою руку, говорить, как ему нравятся стихи.

Когда он отошел, я полюбопытствовал – кто это. Она объяснила.

– Вместо Анатолия Кузьмича? – удивился я, имея в виду Тарасенкова.

Помню, она ответила:

– Вместе.

Мало кому известный в то время, недавно демобилизованный полковник через несколько лет стал популярнейшей в нашей стране личностью. Его поиски безвестных героев войны, восстановление доброго имени многих живых и павших, стремление к истине и справедливости нашли живейший отклик в душах миллионов.

Потом он редактировал «Литературную газету», до этого и после руководил Московской писательской организацией.

У меня всегда были с ним самые добрые отношения.

Момент нашего знакомства ему запомнился тоже. В 1959 году он подарил мне книгу «Герои Брестской крепости» с такой надписью: «Константину Яковлевичу Ваншенкину, автору любимого мною стихотворения „Мальчишка“, дружески, от души. С. Смирнов».

Я еще, помню, подумал тогда: «И что он к этому моему „Мальчишке“ прицепился!…»

С Михаилом Трахманом я почти не был знаком.

Он был известным фронтовым фотокорреспондентом. Прыгал с парашютом в тыл врага, долго жил у партизан, снимал их…

Что же должен был представлять собой этот альбом?

Он назывался «От Советского информбюро». Однако сводки шли только канвой, на полях, и – выборочно. Альбом делился на главы – как сама война. Вероломное нападение, все крупнейшие сражения, партизанская война, Ленинградская блокада, тыл – фронту, освобождение захваченных врагом областей и стран Восточной Европы и т. д.

Каждую главу и главку должна была открывать статья Смирнова, часто довольно большая, сугубо военного характера, с описанием плана и сути битвы, указанием участвующих частей и соединений – с обеих сторон. Смирнов серьезно изучал историю войны, был близко знаком и регулярно общался со многими нашими выдающимися военачальниками и был вполне готов к выполнению своей задачи.

Но главное и основное составляли, разумеется, снимки. Работы, понятно, не одного Трахмана – таких было относительно немного. Трахман являлся составителем, и он со знанием дела подобрал многие сотни фотографий, рисующих, отражающих, воссоздающих великую войну – и каждый ее день, и неожиданно выхваченные минуты. Прежде всего людей войны – их отвагу, их подвиг, их беду. Здесь были снимки и достаточно известные, и – в большинстве – виденные мною впервые. И обычные по сюжету (хотя Твардовский и говорит: «На войне сюжета нету». Но то на войне, а то на снимке), и совершенно потрясающие.

В чем же заключалась, собственно, моя задача?

Я должен был сделать краткие подписи к фотографиям, или, как официально их именовали, литературные миниатюры (в обиходе их называли ходовым и расплывчатым словечком эссе). Я должен был сделать двести таких подписей – то есть не ко всем снимкам, а по моему выбору, разумеется, не в стихах, хотя мог использовать и стихи – свои и чужие.

Трахман привез мне первую порцию фотографий – несколько объемистых папок. Он ездил на зеленых удлиненных «Жигулях», за опущенным боковым стеклом, изредка высовываясь, торчала морда умнейшего черного пуделя.

Я развязал тесемки первой папки, взятой наугад, и меня окатило войной, я задохнулся и тут же захлопнул папку, чтобы сохранить свое волнение.

Весной я поехал в Ялту. Знакомые удивлялись, почему у меня такой солидный багаж, не зная, что самый большой чемодан битком забит папками с военными фотографиями.

Я жил на горе, среди развивающейся крымской весны, среди поочередно расцветающих миндаля, абрикоса, каштана, глицинии… Внизу ярко синело море, к самой набережной швартовались белоснежные океанские суда, звучала музыка, и все это было прекрасно, Но я – без преувеличения – жил и здесь, и там, в своей молодости, в своей работе.

В этом же доме поселился тогда мой соавтор Сергей Сергеевич Смирнов. Он писал вступительные статьи к разделам альбома, его комната была завалена трудами по истории войны, мемуарами полководцев. Но время от времени он спускался ко мне, перебирал фотографии, заряжался ими. Заходили и другие знакомые, узнавшие, чем я занимаюсь, просили разрешения посмотреть, становились задумчивыми, вспоминали. Я объяснял, отвечал на вопросы. Я уже видел войну с разных сторон, из разных точек, я уже побывал на всех фронтах и направлениях, как в реальности разве что только Симонов. Я, рядовой участник войны, уже наблюдал весь ее разворот, всю панораму. Но особенно екало сердце, когда я набредал на то, с чем встречался, где бывал сам.

Потом я сидел дома у Михаила Анатольевича Трахмана, в Москве, на Ленинградском проспекте, и разглядывал новые кипы фронтовых фотографий. Потом жил на Рижском взморье и опять развязывал папки с очередными фотографиями. И опять в одном доме со мной жил Сергей Сергеевич, и мы иногда пили с ним виски на его балконе под шелест залива и под скрип сосен.

Издатели нас торопили, они хотели выпустить альбом к тридцатилетию Победы. Дело двигалось, но не так быстро, как того хотелось.

Свою часть работы я выполнил первым. Я был, конечно, тоже занят другими делами, но не в такой степени, как мои соавторы. Смирнов надолго уходил в дальнее морское плавание, часто включался в составы делегаций, отправляющихся за рубеж, или возглавлял их, занимался проблемами Московской писательской организации, имел множество официальных и общественных обязанностей и поручений. Трахман тоже бывал в частых разъездах, путешествовал с семьей и черным пуделем по странам Восточной Европы.

И потом то, что делал я, не требовало дополнительных уточнений, проверки. Их же работа была целиком построена на фактическом материале, она должна была быть тщательно изучена и утверждена соответствующими военными и научными консультантами, во избежание малейшей ошибки. Кое-что приходилось изменять и доделывать.

Короче говоря, как только издатели увидели, что не успевают к нужному сроку, они охладели к нам. Но заинтересовались другие, и в буквальном смысле чемодан с нашей работой был переправлен туда.