Скандал из-за Баси (журнальный вариант) - Макушинский Корнель (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Это Анды,— объяснила Бася знаменитому географу.
— Мне кажется, что истина на твоей стороне,— рассмеялся ученый.
— Я была тут уже десять тысяч раз,— выговорила Бася тихо.
Он посмотрел на нее с искренним изумлением, потом, поняв, каким образом и с какой целью она путешествовала по этим краям, он прогнал улыбку и серьезно сказал:
— Это нижний Эквадор, болотистый, зараженный малярией и лихорадкой... А это верхний, затерянный среди гор и ущелий. По-испански — 1егга Гпа — «холодная земля». За эти вершины и отправился твой отец с двумя французскими учеными.
— Зачем?
— За знаниями. Там, за этими горами, живет индейское племя хибаро, о котором ходит множество легенд. Поэтому они и пошли в эту экспедицию, чтобы целый год изучать этот уголок земли. Один из них должен был записывать речь и песни, второй хотел собрать тойные сведения обо всем, что там живет и растет, а твой отец собирался исследовать саму землю, скалы, горы и реки. Но в это время... Ты сможешь мужественно выслушать все, что я тебе скажу?
Бася серьезно кивнула головой.
— А в это время, когда они переходили через горы, на большой высоте обвалилась тропа. Один из французов уцелел, второй же и твой отец... Господи, упокой их души...
— Пан профессор,— сказала Бася глухо.— Это все верно?
— Так рассказал тот, кто уцелел. Ему удалось добраться до человеческого жилья, до поселка Луи. Оттуда он вернулся в Париж. Французское географическое общество опубликовало его сообщение в своем официальном бюллетене. Это все, что я знаю... Конечно, еще долго после катастрофы шли поиски. Но не нашли никаких следов. Пропасти прожорливы. Какие-нибудь жуткие ливни погребли трагедию в скалах и камнях. А сейчас... Сейчас прошло уже десять лет... Выше голову, девочка! Твой отец погиб на посту, как солдат. Солдат науки — это самый геройский герой. Он никого не убивает, ищет источники жизни, хочет расширить мир и освещает дорогу тем, кто идет за ним. Гордись своим отцом... Подожди, детка, я сейчас еще что-то тебе покажу.
Он снял со стены большую фотографию, на которой возле него сидели шестеро молодых людей.-
— Вот твой отец,— сказал он сдавленным голосом.— Вот этот, слева...
Бася впилась взглядом в светлое, открытое, веселое лицо. Она вглядывалась в него так пристально, что это лицо начало расти, увеличиваться, и вот уже светлые глаза заглянули ей прямо в душу.
— Папочка! — выговорила Бася отчаянным шепотом.
Профессор Сомер мягко взял фотографию из ее рук.
— Не надо, маленькая, не надо... Лучше улыбнись ему.
Светлое лицо отца вошло ей в душу и закрепилось там, как на фотопластинке.
В этот вечер она молилась:
— Сделай, Боже, так, чтобы ему не было холодно и в той пропасти... Пусть минуют его камни, летящие с обрыва... Пусть его могила будет спокойной в этой далекой, страшной, чужой земле... Смилуйся над моим бедным отцом, Господи!
Ольшовским Бася сказала:
— Я знаю все!
Она спрятала атласы и карты, потому что по эквадорским плоскогорьям уже могла путешествовать с закрытыми глазами.
Ее ждала еще одна обязанность, очень срочная: надо было навестить могилу матери и побывать у пани Натальи Будзишовой, своей первой опекунши.
Обе долго стояли на коленях возле могилы, старательно ухоженной и обсаженной цветами.
— Это вы помните о ней...— сказала Бася взволнованно — Как мне вас благодарить?
Она взяла обе ее руки и прижала их к своему лицу*
— Оставь, детка! — защищалась пани Будзишова — Никакая это не заслуга. В нашем отвратительном городке нельзя ни о чем говорить с живыми, вот человек и ищет хоть немного отдыха на кладбище... Ну, посадила я тут несколько цветов, ну и что? По крайней мере, мне есть чем заняться.
— Но ведь пан доктор...— проговорила Бася.
— Пан доктор всегда больше радуется тифу, чем мне. Кроме того, он играет в пикет с аптекарем, неплохая компания, да? А болеть за них приходит владелец склада похоронных принадлежностей. Ну, ну... Но раз уж речь зашла о смертельных делах, скажи мне, что с тем вампиром, актером, который пугает людей?
— С паном Валицким? — улыбнулась Бася.— Он каждое воскресенье приходит к бабушке на обед, и они скандалят до вечера. Он очень постарел.
— А зубами скрипит?’
— Уже не очень. Только-по воскресеньям.
Бася провела три солнечных дня у благородной Будзишовой, которая, однако, была кисловатой, как перебродившее, но когда-то благородное вино. Пора было возвращаться.
— Теперь ты доедешь одна до Варшавы? — улыбнулась Будзишова во время нежного прощания— Не нужно тебе больше таблички с адресом?
В Варшаве Басю ожидала печальная новость.
— Валицки тяжело болен! — сообщил ей пан Ольшовски.
— О Боже,— искренне опечалилась Бася.— Я только что разговаривала о нем с пани Будзишовой. Что с ним?
— Он сильно простудился где-то во время своих актерских странствий. Воспаление легких. Его положили в больницу.
— А можно его навестить?
— Не только можно, но и нужно, Бася! Этот несчастный человек все время спрашивает о тебе. Может, ты не помнишь, но, когда ты болела девять лет назад, он волосы на себе рвал и приходил каждый день.
— Я помню... Он еще смешно кричал, чтобы меня развеселить. Бедный, бедный Ирод!
Она поскорее побежала к бабушке, чтобы поговорить о нем. Пани Таньска была потухшей,
как факел, и дымилась плохим настроением.
— Я ему говорила: носите осенью рейтузы! одевайтесь теплее! Я ему десять раз говорила, и ты думаешь, что он меня послушался? Ты знаешь, какие у него ботинки? Один раз он пришел, а я смотрю - на ковре лужа... Рыбу можно было ловить... Я ему говорю: что такое? почему вы не вытираете ноги у дверей? «Я вытираю, вытираю, — бубнит этот бандит,— но это мне не удается. Эта вода не снаружи, это вода подкожная, она вытекает из самих ботинок!» Поднимает ой нахально сначала одну ногу, а потом другую и хвастается, что в подошвах у него дыры. Я уж хотела заскрежетать зубами, но он меня опередил, а я с ним конкуренции не выдержу. «Я разбогател на искусстве! - начал он кричать - Это мне награда за героизм! Так я за ней гонялся, что продрал эти смешные башмаки!» Ты слышала что-нибудь подобное?
— Бабушка,— несмело сказала Бася.— Надо было купить ему новые...
Пани Таньска посмотрела на нее мрачно.
— Ты так думаешь? — сказала она черным голосом.
С громким треском она открыла шкаф и вынула пару сверкающих ботинок.
— А это что? — воскликнула бабушка.
— Ботинки...
— В самом деле. Слепой бы понял, что это ботинки. Я купила их и говорю: «Возьми их и носи на здоровье». А этот убийца чуть меня не прикончил. Кричал так, что весь дом сбежался. «Я не нуждаюсь в ничьей милостыне! — орал.— Я артист, а не нищий! Носите их сами, ведь у вас ноги как у слона! И обе левые!» Слышишь? Ага! И еще кое-что похуже говорил. «У замшелых дам бывают дурацкие идеи. Может, вы пожертвуете мне еще какие-нибудь свои махровые рейтузы? Отдайте их кому-нибудь другому... Послужат палаткой во время ливня...» Потом хлопнул дверями — только я его и видела. Бедняга...
— Вы рассердились?
— За что? Этот человек чист, как слеза, и у него есть своя гордость. Он мне наговорил всякого, я ему наговорила, и конец... Скучно мне без него... А когда я узнала, что он заболел, сердце у меня сжалось... Пойдешь к нему, Бася?
— Пойду завтра с паном Шотом.
— Это хорошо, очень хорошо! Скажи ему, что я хотела как лучше. А у этого Шота спроси, не нужно ли чего. Сейчас он не сможет устроить скандал. Бедный пан Антони... Рожи корчит, а сердце ангельское... Марцыся в кухне поплакивает. Он говорил ей, что миллион лет она будет грызть в аду то, что плохо приготовила, и запивать смолой, а ведь бедняжка обожает его. Один раз он взял ее в театр, когда играл какого-то духа, а Марцыся убежала из театра со страху. За это он хотел ее поцеловать... Скажи ему, Бася, чтобы он скорее поправлялся.
Пан Антони Валицки — самый страшный Ирод всех времен и народов, упырь и оборотень во плоти, предводитель привидений, князь разбойников и кровавый призрак — не намерен был поскорее выздоравливать. Он тяжело дышал и хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Температура упорно подтачивала его.
