Стать огнем - Нестерова Наталья Владимировна (мир бесплатных книг TXT) 📗
Она была одета слишком концертно и выделялась из массы снующих баб, спрашивала, где тут медицинская канцелярия, с непривычным выговором. Над ней смеялись. Сами-то куряне «хекали», точно хохлы-переселенцы, поди разберись, что «хородская личебня» означает «городская больница».
Добиралась Нюраня до «личебни» на извозчике. Сколько будет стоить проезд, она не знала. Но уж всяко не дешево в Расее катают! Дядька-возчик отщипнул бумажек из платочка, который развернула Нюраня (Марфа ей последние деньги отдала), заметно повеселел, и они покатили.
Курск отличался от Омска – каменных домов больше. И еще сооружения непонятные – громадная каменная буква «П», лепкой разукрашенная.
–?Московские ворота, – пояснил извозчик. – В честь победы над Наполеоном.
Ворота такой величины в честь какой-то победы? И без заплота? Чудно?.
–?А там что? – спросила Нюраня, указывая на большое здание впереди слева.
–?Тюрьма. Знаешь, как про Курск говорят? Две горы, две тюрьмы, посредине баня.
«Куда меня занесло?» – подумала Нюраня.
Она рассматривала людей на улице, одетых значительно беднее сибиряков. Но особенно странно было видеть кучки грязных детей, совсем оборвышей.
–?Беспризорники, – пояснил извозчик.
–?Это как?
–?Сироты. Хулиганье, шавки, держись от них подальше – налетят, обчистят, глазом не успеешь моргнуть.
«Ой, мамочки!» – продолжала мысленно пугаться Нюраня.
Старший врач больницы был похож… точнее, Василий Кузьмич был на него похож, наверное, в молодости. Не старый, но уже с залысинами, добрый усталый человек.
–?Это что за бред? – спросил он, прочитав Нюранины «документы». – Где ваши свидетельства об образовании? Что вы окончили?
Она разревелась. Сил не было больше терпеть. Унесенная от дома, от матери и отца, дяди Акима и дяди Федота, крестной и подруг, от Марфы и Параси, от братьев и, главное, от Максимки ненаглядного, Нюраня исчерпала свою страсть к приключениям. Две недели в грязном вагоне, поездка по страшному городу, с его автомобилями, каменными домами, воротами-великанами, острогами, беспризорными сиротами… Тятю арестовали, а она, Нюраня, – беглая. Значит, в каземат посадят, тут у них тюрем на каждой горе…
Плакала Нюраня, как и смеялась, всегда от души, голосисто.
–?Что вы?.. – всполошился доктор. – Мои вопросы законны… Прекратите! Я не выношу женских истерик!
Он ударил кулаком по столу, в ответ Нюраня прибавила громкости.
На шум в кабинет заглянула пожилая медсестра.
У каждого хорошего врача обязательно есть преданная медсестра, охраняющая тыл, обеспечивающая возможность спокойно работать, не отвлекаясь на десятки мелких проблем. Как правило, она занимает должность старшей медсестры, и адъютанты многих военачальников в подметки ей не годятся.
–?Что здесь происходит? – спросила медсестра.
–?Вот полюбуйтесь, Мария Егоровна! – ткнул в Нюраню доктор. – Прибыла черт знает откуда, из Сибири! Они там совсем с ума посходили, – обругал кого-то доктор. – Повышать квалификацию за тысячу верст! Ей надо не ко мне, а в Окружздрав. И у нее нет документа об образовании. Где вы учились? В Омске?
–?А-а-а! – закивала Нюраня, не прекращая рыдать.
–?Обчистили в пути? – спросила медсестра. – Воровство на железной дороге, говорят, ужасное.
–?А-а-а! – с удвоенной силой завыла Нюраня, что можно было расценить как подтверждение факта ограбления.
–?У меня сейчас череп треснет, – схватился за голову доктор.
–?Я разберусь с ней. Пойдем, голубушка, – потянула Нюраню к выходу Мария Егоровна. – Узлы-то свои прихвати!
В маленьком кабинетике она строго велела девушке заткнуться. Если хочет рыдать, то беззвучно, нечего пациентов пугать. Не успокоится – выгонят на улицу и обратно не впустят. Затем Мария Егоровна принесла стакан жидкого теплого чая и ушла, оставив давившуюся слезами Нюраню одну.
После хороших рыданий на нее нападала икота. Когда из дома удирали, полдороги икала, сначала часто, каждую секунду, потом все реже и реже. Если губы стиснуты были, то очередной «ик» просто сотрясал тело, а при отрытом рте вырывался оглушительный взвизг.
Мария Егоровна недолго размышляла о том, что делать со странной девушкой, наряженной в дорогую нездешнюю одежду. От девушки веяло опасностью или по меньшей мере грядущим беспокойством. Девушка позволила себе рыдать в голос, как могут делать только избалованные особы. С другой стороны, опытная Мария Егоровна уловила за воплями признаки сильной гордой натуры – такой, что бывает у хороших тружеников, да и фигура девицы выдавала физическую мощь. Получалось, что, с одной стороны, от сибирской гренадерши надо было избавиться; с другой стороны, отпускать ее жаль.
Доктор план Марии Егоровны одобрил, и вызванная снова к нему в кабинет Нюраня слушала, как он расписывает ей дальнейшую судьбу.
–?Вам следует отправить в Омск запрос, чтобы получить дубликат о вашем образовании. Без этого документа мы можем вас оформить пока только санитаркой. В больницу при сахарном заводе, это в пятидесяти верстах от Курска. Сейчас туда как раз отправляем медикаменты…
Доктор говорил и писал сопроводительную бумагу Нюране. Она открыла рот, чтобы спросить, но вместо слов вырвался такой ик-визг, что доктор испуганно вздрогнул, взмахнул руками, и чернила с пера ручки мелкими брызгами оросили его лицо и халат.
–?Молчи уж! – велела Мария Егоровна Нюране, промакивая салфеткой докторское лицо.
То же самое она делала во время операций, только пот не оставлял фиолетовых разводов и хирург не выглядел клоуном. Правильно не оставили эту девку в городской больнице!
Нюраня захлопнула ладошкой рот, так и не вымолвив ни словечка, только сотрясалась от икоты.
Мария Егоровна лично проводила ее до саней, в которые уже погрузили два ящика, и места Нюране осталось совсем мало, узлы пришлось в обнимку держать. Возница, закутанный в тулуп с головой, что-то буркнул – не то поздоровался, не то выразил неудовольствие наличием пассажирки.
–?Кланяйся от меня Ольге Ивановне, – попрощалась медсестра. – С начальницей тебе повезло.
–?И-ик! – вырвалось из Нюрани. – Благодарствуйте! – быстро проговорила она, пока не дернулась от очередного «ик!».
–?Трогайтесь! – махнула рукой Мария Егоровна.
Санитарка
На место прибыли поздно ночью. В дороге Нюраня спала-куняла. Полдня, проведенные в городе, измотали ее больше, чем двенадцать часов работы в страду на поле. Возница, так и не посчитавший нужным вести с пассажиркой разговоры, несколько раз останавливался справить нужду. И делал это, хам расейский, прямо возле саней. Нюраня попробовала в сторону отойти, увязла в сугробе, пришлось тоже за санями приседать.
«Начальница, с которой повезло», встретила нелюбезно. Когда разгрузили сани и вошли в дом, прочитала выданную доктором бумагу, поднеся листок к лампе-коптилке. И заговорила вредно:
–?По штатному уложению, данному медицинскому учреждению положены врач, фельдшер, акушерка, медсестра и две санитарки. Я акушерка и в единственном лице здесь.
–?Не знаю, – ответила Нюраня. – Я прислана для повышения квалификации.
–?Чего?
–?Вы, тетенька, не яроститесь! Я как бы медицинская сестра, но без документов, которые ограблены.
–?Я тебе не тетенька! Меня зовут Ольга Ивановна.
–?Анна Еремеевна.
–?Как это «документы ограблены», Анна Еремеевна?
–?В пути следования из Сибири.
–?Только сибирской дуры мне не хватало!
–?Вы сначала меня в деле испробуйте, а потом обзывайтесь.
–?Испробую, не сомневайся!
С момента бегства из дома Нюраня увидела множество новых лиц. Она прежде жила в закрытом обществе, где чужанин (незнакомый человек) – событие. Ее, непривычно испуганную, передавали по цепочке: Марфа – Камышину, он – дяде Проше, потом извозчик, доктор курский и Мария Егоровна, теперь Ольга Ивановна. За нее решали, не спросив ее мнения, руководили, как последней деревенской тетёхой. Она и была деревенской, но выступать тетёхой не желала. Она чувствовала, что все эти чужие люди, хотя и желавшие ей добра и, возможно, сотворившие добро, забирают у нее внутреннюю силу, делают слабой и беспомощной. Точно раздевают. Перед лицом фельдшерицы-акушерки Нюраня собрала волю и нагрубила, то есть в ответ на грубость не сдержалась. Хотя это было недальновидно. Сейчас Ольга Ивановна выставит ее за порог – и куда податься?
