Русская проза XVIII века - Чулков Михаил Дмитриевич (книги онлайн полные версии txt, fb2) 📗
Но между этими двумя направлениями были и существенные отличия, определявшиеся разными методами изображения человека. Реализм, раскрывая личность, связывал ее с окружающим миром, показывал зависимость и обусловленность ее характера и нравственного кодекса обстоятельствами бытия. Сентиментализм, превознося человека, погружал читателя в мир нравственной жизни своего героя, изолировал человека от жизни, обстоятельств, быта. Этот герой противопоставляет имущественному богатству и благородству происхождения богатство чувства, нравственной жизни, но он лишен боевого духа. Он — не протестант, а беглец из реального мира, в жестокой феодальной действительности он оказывался жертвой. Зато у себя дома, у очага, в своем уединении, в своих страстях и переживаниях он велик, ибо, как утверждал апостол европейского сентиментализма Руссо, — «человек велик своим чувством». Потому сентиментальный герой не просто нравственно свободный человек и духовно богатая личность, но это еще частный человек, бегущий из враждебного ему мира, не желающий бороться за свою действительную свободу в обществе, пребывающий в своем уединении, стремящийся в любви, семейных радостях обрести счастье, умеющий, в случае его крушения, в самом страдании обрести радость наслаждения своим неповторимым «я».
Подобные черты европейского сентиментализма вызвали интерес у той части русского дворянства, которая, находясь в оппозиции к екатерининскому самодержавству с его жестокой политикой рабовладения, никогда не вступала в борьбу с ним. Развивая слабые стороны нового направления, затушевывая его антифеодальную направленность, принимая лишь идею личности, умеющей в уединении, вдали от общественного и социального зла находить счастье не только в дружбе и любви, но и в «мучительной радости», группа писателей в эпоху реакции, наступившей после подавления восстания Пугачева, объявила себя последователями модного в Европе направления. В 1790-е годы сентиментализм стал господствующим направлением. Наиболее одаренный писатель из этой группы — Карамзин — стал его идейным вдохновителем.
Философия и литература французского и немецкого Просвещения определила эстетические убеждения юного Карамзина. Просветители разбудили у писателя интерес к человеку как духовно богатой и неповторимой личности, чье нравственное достоинство не зависит от имущественного положения и сословной принадлежности. Идея личности стала центральной в творчестве Карамзина. Но как истый дворянский идеолог, Карамзин не принял идеи социального равенства людей — центральной в просветительской идеологии. С юношеских лет и до конца жизни он остался верен убеждению, что неравенство законно и необходимо, что в реальных условиях России того времени оно даже благодетельно. Но под влиянием политических и социальных обстоятельств крепостной России Карамзин делает уступки просветительству и признает моральное равенство людей, постоянно утверждая в своих произведениях, что «мы живем в печальном мире», где господствует зло и насилие, где нет счастья человеку.
Зрелый этап творчества Карамзина начинается с 1791 года, когда, после возвращения из заграничного путешествия, он поселяется в Москве и приступает к изданию «Московского журнала». Журнал стал идейно-эстетическим центром русского сентиментализма, вокруг которого молодой литератор объединил всех своих единомышленников. Главное место в «Московском журнале» занимали сочинения самого Карамзина. Его проза (повести и «Письма русского путешественника», которые печатались в 1791–1792 годах) стала центральным событием литературной жизни последнего десятилетия века.
«Письма» — художественная обработка путевых впечатлений писателя, дневниковый рассказ о виденном и пережитом во время путешествия по Германии, Швейцарии, Франции и Англии. «Письма» примыкали к сложившемуся в Западной Европе новому жанру сентиментальной литературы и во многом продолжали опыты Стерна.
Особенно полюбились читателю повести Карамзина. В «Московском журнале» были напечатаны «Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь», «Деревня», «Фрол Силин, благодетельный человек». Повести Карамзина явились новым словом в литературе: в них говорилось о русской жизни, о современности (за исключением «Натальи, боярской дочери», построенной на условном историческом материале), о нравственной жизни простых людей — крестьян Лизы и Фрола. Но главное, в повестях впервые не пересказывались античные или восточные сюжеты, повесть, как жанр, перестала быть сатирической или авантюрной. Карамзин создал новый тип повести, в которой, по словам Белинского, «как в зеркале верно отражается жизнь сердца, как ее понимали, как она существовала для людей того времени» [4].
«Чувствительность» — так на языке XVIII века определяли главное достоинство и особенность повестей Карамзина. Писатель учил сострадать людям, обнаруживал в «изгибах сердца» «нежнейшие чувствия», погружал читателя в напряженную эмоциональную атмосферу «нежных страстей». «Чувствительным», «нежным» и называли Карамзина.
Трагизм жизни человека — вот что прежде всего обнаружит современный читатель в повестях Карамзина, вот что привлечет его внимание.
Повести «Бедная Лиза» и «Остров Борнгольм» посвящены традиционной любовной теме, истории чувства двух любящих существ. Но при решении этой темы Карамзин разрушил каноны любовной повести. Его герои ищут счастья в любви, но, странное дело, чувства их лишены камерности, они живут даже не в привычных домашних условиях, а в большом и жестоком мире, оказавшись втянутыми в какой-то непостижимый для них конфликт с действительностью. Бесчеловечный, фатальный закон этой действительности лишает их счастья, делает жертвами, обрекает на гибель или постоянные страдания. Герои Карамзина словно люди, потерпевшие кораблекрушение, выброшенные на суровый и дикий берег, одинокие на безлюдной земле.
Конфликт «Бедной Лизы» порожден действительностью, ее противоречиями. До Карамзина он использовался в любовной песне, которая широко была распространена в 1780-е годы. Сюжетно «Бедная Лиза» оказывалась близкой этой песне: дворянин Эраст и крестьянка Лиза любят друг друга. Вывод Карамзина — «и крестьянки любить умеют» — был обобщением этического кодекса песни. Но оптимизм песни был ему чужд — любовь не принесла счастья Лизе. Эраст бросил ее. Показывая гибель Лизы, писатель отказывается от исследования причин ее несчастья, стремится уйти от вопроса — кто виноват? Страданье есть — виновных нет, — констатирует он, стремясь все объяснить фатальным законом господствующего в мире зла.
С еще большей обнаженностью этот фатальный закон, обрекающий человека на страдание и гибель, раскрыт в повести «Остров Борнгольм». Она написана в стиле раннего романтизма — отсюда таинственность места действия: заброшенный в море остров с экзотическим названием, средневековый замок, подземелье, где томится за неизвестную вину молодая женщина, непоследовательность в развитии сюжета, намеки повествователя как стилистический принцип рассказа.
Второй герой повести — несчастный юноша, насильственно разлученный со своей возлюбленной, поет печальную песню, в которой рассказывает историю своей трагической любви к Лиле. Он пытается отстоять свое право на счастье, ссылаясь на природу: «Природа! ты хотела, чтоб Лилу я любил!» Но «законы», люди осуждают их страсть, объявляют ее преступной. Что же это за «власть», которая «сильнее» любви? Какие «законы» могущественнее велений природы? Кто создает и управляет этими законами? Карамзин не отвечает на эти вопросы, отказывается дать оценку этим «законам» — он лишь констатирует их неумолимое действие.
Карамзин испытывал страх перед социальными противоречиями России, перед действительностью, в которой торжествовала грубая сила, отнимавшая у человека право на счастье. Но он не был борцом, он осуждал революции. Любя человечество, писатель в своих первых повестях, пронизанных духом фатализма, в конечном счете оправдывал насилие, проповедуя смирение, поэтизируя превращение человека в жертву. Попытка уйти от противоречий русской общественной и государственной жизни в мир нравственный не принесла ему спасительного выхода.
