Записки диверсанта (Книга 1) - Старинов Илья Григорьевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
В тот же день, давая указания сосредоточить усилия 5-й бригады на минировании оборонительных рубежей фронта, полковник Косарев мрачно заметил, что удар по армии Масленникова, учитывая его силу, может оказаться началом новой попытки вермахта прорваться к Москве.
Он высказал вслух то, что было на уме у многих.
К сожалению, Калининский фронт не располагал силами, достаточными для восстановления перерезанного противником "коридора" к 39-й армии. Командующий же армией в первые дни боев был ранен и эвакуирован в тыл. Его отсутствие усугубило тяжелое положение окруженных частей и соединений. Тем не менее они мужественно сражались с врагом, прорываясь к основным силам фронта. Мысли о возможности перехода к партизанским действиям у командиров корпусов и дивизий 30-й армии в то время не возникало. Командир одного из стрелковых корпусов даже пресек намерение Т. П. Чепака, находившегося с группой минеров в его распоряжении, остаться в тылу врага и действовать на коммуникациях гитлеровцев. Чепаку приказали прорваться к своим вместе со стрелковыми подразделениями. Минеры понесли совершенно ненужные, ничем не оправданные потери,. Пришлось через полковника Косарева просить командующего фронтом дать указание командирам соединений впредь не использовать диверсантов как стрелков, даже в критических ситуациях.
В те дни, знойные и тревожные, усиленно минируя фронтовые рубежи, мы узнали о создании Центрального штаба партизанского движения и фронтовых штабов партизанского движения. Одновременно поступил приказ сооружать вблизи линии фронта, на "участках, где наступление противника представлялось наиболее вероятным, тайные склады минноподрывного имущества. Предполагалось, что в случае временного отхода наших войск ими воспользуются партизаны. Чтобы дать представление о масштабах этой работы, скажу, что один только 166-й батальон инженерных заграждений заложил сорок шесть складов. Помогли мы тогда и штабу партизанского движения Калининского фронта, выделив его представителям взрывчатку и мины.
С первых чисел июня в тыл врага ушли 73 группы минеров. Выполнив задания, они возвратились в бригаду, почти не понеся потерь.
Успешные действия этих отдельных, технически плохо оснащенных групп убеждали: направь мы в тыл противника регулярные подразделения специальных войск, способные осуществлять массовые, планируемые из одного центра операции на вражеских коммуникациях, результат был бы несоизмерим с полученным. По существу, такие специальные войска, действуя вместе с партизанами, могли полностью сорвать доставку пополнения, техники, боеприпасов и горючего армиям врага. Возможно, не удался бы удар гитлеровцев и по Масленникову!
Мы много говорили на эту тему с Болотиным, прикидывая, как лучше действовать, пока специальных войск нет, и мучительно раздумывая над тем, как добиться их создания.
В итоге раздумий пришли к выводу: надо писать И. В. Сталину! Никто, кроме наркома обороны, Председателя Государственного Комитета Обороны, вопрос о создании специальных войск для ударов по вражеским путям сообщения не решит!
С проектом письма ознакомили прежде всего полковника Косарева, полкового комиссара Попова и полковника Тимофеева.
-- Отправлять письмо без ведома командующего неуместно, -- заметил Косарев.
Командующий фронтом работал в те июльские дни крайне напряженно. Готовилась Ржевско-Сычевская наступательная операция, которую должны были совместно провести войска левого крыла Калининского и войска правого крыла Западного фронта. Им предстояло разгромить главные силы вражеской 9-й армии и ликвидировать так называемый "ржевский выступ". На Коневе лежала огромная ответственность. И все же он нашел время ознакомиться с проектом письма на имя И. В. Сталина. Командующий фронтом сказал, что с основными положениями письма и сделанными нами выводами согласен, мысль о создании специальных войск для вывода из строя коммуникаций противника разделяет и письмо И. В. Сталину отправит.
-- А вы поезжайте вслед за письмом! -- неожиданно добавил он. -- Пусть подключится к делу штаб инженерных войск Красной Армии!
Ворошилов, Калинин, Маленков...
С копией письма на имя И. В. Сталина мы явились к начальнику штаба инженерных войск генералу К. С. Назарову, так как генерал Воробьев в то время отсутствовал. Выезжал, если память не изменяет, на Брянский фронт.
Назаров к нашей идее отнесся одобрительно.
-- В ЦК звонили? -- осведомился он. -- Получено письмо?
-- Получено.
-- Хорошо. Пока его будут изучать и советоваться --заручитесь поддержкой компетентных лиц. Скажем, генерала Глазунова.
Мы последовали совету начальника штаба инженерных войск Красной Армии, пошли к командующему воздушно-десантными войсками. Принял он нас без проволочек, согласился, что воздушно-десантные войска, конечно же, наиболее подготовлены для ве-308
дения диверсионных действий в тылу врага, но тут же сообщил, что воздушно-десантные части, с которыми работали инструкторы-минеры, отправлены на Южный фронт и влились в состав стрелковых соединений, ведущих бои в междуречье Дона и Волги.
-- Время жестокое, никаких перспектив для действия десантников на вражеских коммуникациях сейчас нет, -- сочувственно закончил Глазунов.
Мы вышли из его кабинета растерянные. Если уж десантников используют как пехоту, то положение наверняка крайне серьезное, тяжелое, и рассмотрение нашего письма нельзя откладывать: именно удары по вражеским коммуникациям могут облегчить положение советских войск!
Позвонил в экспедицию ЦК партии. Ответили, что письмо передано Ворошилову. Позвонил в приемную Ворошилова. Помощник ответил, что письмо получено и находится у Клементия Ефремовича. Звоню на следующий день. Отвечает другой голос, но ответ тот же.
Мы с Болотиным нервничаем: бригада осталась без командира и комиссара, на фронте разворачиваются все более ожесточенные бои, а мы пребываем в бездействии! Наконец трубку взял сам Ворошилов. Я назвался, попросил принять нас с Болотиным.
Ворошилов назначил час встречи.
Обнадеженные, взволнованные пришли мы в Кремль. Ворошилов был не один: у высокого окна кабинета сидел, чуть сутулясь, поглаживая бородку, Михаил Иванович Калинин. Присутствие Михаила Ивановича, старейшего члена партии, члена Политбюро ЦК партии, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, могло означать только одно: он в курсе дела. Это ободряло, но и ко многому обязывало.
