Том 4. Сорные травы - Аверченко Аркадий Тимофеевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— И это верно.
— И вы не будете хныкать и плакать, а примете всякое известие, как мужчина.
— И это верно.
— Ну, так вот, милый, спокойный, рассудительный Берегов: я решил умереть.
— Гм!
— Вы, кажется, сказали: гм! Это что — возражение?
— Нет, так просто. Это громкое выражение тихого размышления.
— А каким образом вы размышляете?
— Думаю я сейчас так: вот человек, который, очевидно, твердо решил покончить счеты с жизнью. Отговаривать его было бы смешно, глупо и бесполезно…
— О, Берегов! Как вы все понимаете и как с вами легко, — воскликнул хозяин, пожимая руку невозмутимого гостя. — Вы сразу учуяли всю железную решимость мою, всю невозвратность.
— Еще бы. Это сразу видно. Теперь выкладывайте, что вам нужно от меня?
— Помнится, вы говорили мне, что у вас есть яд, купленный вами у спившегося фармацевта. И будто яд этот убивает быстро и без боли.
— Есть. Верно.
— И вы… могли бы дать мне его?
— Дам. Отчего же?
— Вы истинный друг, Берегов!
— Ну?..
— Можете завтра утром… прислать?
— Могу. Теперь все?
— Все. Но вы все-таки удивительный человек… Поразительный! Другой бы пытался уговаривать, просил бы, хныкал…
Берегов пронзительно взглянул на хозяина:
— А может быть, вы хотели бы в глубине души, чтобы я… вас… отговорил?..
— Боже сохрани вас! Что решено, то решено. Поглядите в мои глаза… Видите? Можно отговорить такого человека?
— Нет. Не стоит и пытаться.
— Спасибо, Берегов.
Берегов закурил сигару, откинувшись на спинку дивана. Взглянул перед собой. Промямлил:
— А чудесная картина у вас эта… Куинджи?
— Да. Я ее очень любил.
— Надо будет захватить ее с собою, когда пойду домой.
— Как… захватить?
— Да так, возьму. Ведь у вас наследников нет?
— Нет, — усмехнулся хозяин. — Выморочное наследство.
— Ну вот я и возьму. Можно?
— Берите. На что она мне, если завтра утром я уже буду куском мертвой говядины.
— Конечно. Я и письменный прибор возьму. Хотя у меня комнатка не ахти какая, а все-таки прибор пусть себе красуется. Это яшма?
— Яшма.
— Возьму. Хорошие сигары… А позвольте их… я возьму всю коробку, а вам до утра оставлю штук пять… Хватит?
Хозяин бледно улыбнулся.
— С избытком.
— Спасибо. Кстати уж и портсигар возьму. Благо монограммы наши сходятся: вы — Билевич, я — Берегов.
— Позвольте… Портсигар этот для меня память…
— Ну так что же? В гроб же с собой не положите?..
— Так-то оно так. Это ведь золотой портсигар. Четыреста рублей стоит.
— Гарно, как говорят хохлы.
Помолчали.
— Яд как думаете принять, — с любопытством спросил Берегов. — Лежа в постели или так, сидя за столом?
— Бог знает, какие вы вопросы задаете, — недовольно заметил Билевич. — Будто вам не все равно.
— Действительно, — заметил Берегов. — К чему я это спросил? Так просто, язык повернулся. А вы знаете, как его принимать?
— Кого?'
— Яд.
— Нет. А разве есть особый способ?
— Да. Наименьше мучений. Разбавить на две трети водой и выпить залпом. Сейчас же свалитесь, как подкошенный.
— Спасибо.
— Не стоит.
— Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?
— Неужели вам так неприятно? А по-моему, если уж решили, так все равно.
Берегов посидел, покурил, потом встал и неторопливо запустил руку в боковой карман хозяина.
— Что вы это?!
— А? Деньги. Хочу поглядеть, много ли у вас денег.
— Какой вы странный!.. Для чего вам это?
— Взять их хочу.
— Так не сейчас же, Господи!!!
— Вы нервничаете. Это плохо. Почему не сейчас? Ведь вам до завтра ничего не понадобится. Сколько здесь? 800? Смачно, как говорят хохлы. Кольцо дайте тоже. Все равно завтра сторож анатомического театра свистнет. Лучше уж мне!
— Послушайте, Берегов… Меня немного удивляет ваша… ваше… хладнокровие… И простота, с которой вы…
— Ну вот! Давеча сам же восхищался, что я человек без предрассудков, а теперь ему 800 рублей жалко…
— Мне не жалко, а только… неприятно.
— Ну, хорошо. Не буду, не буду. О чем же с вами говорить? Вот на будущей неделе премьера в опере — вам это уже неинтересно?
— Почему неинтересно?
— Да ведь завтра утром скапуститесь, как говорят хохлы, — чего ж вам…
— Вы циник, Берегов.
— Не был бы циником, не получили бы от меня яду… А то ведь я такой человек: «Дай!» — «На». Вот я какой человек.
— Да довольно вам об этом яде!!..
— Спокойно! Не надо нервничать. Поговорим о другом… Хорошая у вас квартирка. Сколько платите?
— Полтораста.
— По третям?
— Нет, по полугодиям.
— Давно платили?
— В прошлом месяце. Я вперед плачу.
— Билевич! Идея. Ведь я, несчастный, сирый бобыль, могу устроиться, как князь. Передайте мне контракт. Я поселюсь в этой квартирке.
— Пожалуйста, — кисло сказал хозяин.
— Вот спасибо! Чудесно заживу! Кабинет я так и оставлю, гостиную сдам кому-нибудь, а из той пустой комнатки устрою чудо какой уголок!! Вот те оттоманки поставлю углом, тут у меня будет тумба, всюду разбросаю подушки, а под ноги перетащу вашего белого медведя.
— Вы… и с обстановкой хотите взять мою квартиру?
— Ну а как же? Ведь не всунуть же ее вам в гроб!.. Ведь это что за жизнь будет! Ведь у вас библиотека — сердце радуется! До тысячи книг будет?
— Около полуторы тысячи.
— Чудесно! Буду валяться на оттоманке, читать Дюма или там Чехова, что ли, потягивать винцо… Да, кстати! Погреб-то у вас в порядке?
— Шампанского мало. А так красного, мадеры старой, венгерского — штук восемьсот наберется.
— Билевич, милый! Я вас расцеловать готов за все, что вы для меня делаете. Получаю квартиру, дешевенький погреб, библиотеку — за что? За бутылочку беловатой жидкости!!..
— Хорошо… Только теперь вы оставьте меня, — угрюмо, глядя куда-то вбок, пробормотал хозяин.
— Конечно, конечно. Только последняя просьба: сядьте вот сюда за письменный столик и пишите: «За проданную инженеру Берегову мою квартирную обстановку и переданный контракт семь тысяч получено наличными». Поняли? Это чтобы придирок не было…
— Мне противна ваша деловитость… в такие минуты.
— Чудак вы! Вам-то хорошо: выпили флакончик — и готово, а у меня-то вся жизнь впереди. Надо же устраиваться! Это персидский ковер?
— Персидский.
— Приятно. Только вы знаете что? Я ведь точно не знаю действия своей этой микстуры… Вдруг с вами перед смертью рвота случится…
— Ну?
— Ковер мне можете испортить. Послушайте, Билевич, голубчик, что я вас попрошу… ну не делайте такого лица! Вам ведь все равно…
— Что вам еще от меня надо!
— Травитесь не дома… хорошо? Ей-Богу же, вам безразлично, а мне меньше хлопот. Подумайте, как будет мило: на одном конце города поднимают мертвого человека Билевича, продавшего свою квартиру и всякие земные блага инженеру Берегову; на другом конце города: инженер Берегов входит в чистенькую устроенную квартирку и начинает в ней жить, как король… Инженер лежит на теплой оттоманочке, читает Дюма, курит сигару, мертвого человека поднимают, везут в покойницкую…
— К дьяволу покойницкие, — вскричал, скрежеща зубами и утирая мокрый лоб, Билевич. — Я умру дома!
— Да ведь в покойницкую все равно стащат… Раз самоубийца — резать должны. Что, дескать, и как? Що воно таке, как говорят хохлы. Да разве вам не все равно? Я буду в вашей квартирке пить ваше вино, спать на вашей мягкой постели, любоваться вашими картинами, а вы, голый, с номером на ноге, будете лежать в сырой мертвецкой около зеленого от времени мальчишки с отрезанной головой и ободранного безымянного пьяницы, издохшего от белой горячки. Ведь вам уже будет все равно! У вас красивое тело, широкая грудь и мускулистые белые руки — но вам, мертвому, синему, будет уже это все равно!!.. К вам на квартиру по инерции забежит одна из ваших дам, и, может быть, я уговорю ее остаться со мной — но ведь вам уже будет все равно!
