Том 6. Отдых на крапиве - Аверченко Аркадий Тимофеевич (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Хотите, я для смеху напечатаю его стихи в журнале? — предложил Мотылек.
— Надо сделать больше, — подхватил Кузя. — Мы должны сделать из него знаменитость. Я завтра дам в свою газету о нем заметку.
— Одну? Нужно дать ряд заметок. А потом мы устроим вечер его произведений!
Таким образом — однажды в сумерки была организована эта противоестественная издевательская кампания, направленная против святой простоты доверчивого, наивного, глуповатого юноши…
Глава IV
Вообще о Меценате
Странный господин этот Меценат. По существу, неплохой человек, он с ранней юности был заедаем скукой, и эта болезнь вела его жизнь по самым причудливым, прихотливым путям.
Богатство избавляло его от прозы добывания средств к существованию, и поэтому неистощимый запас дремавшей в нем энергии и пылкой фантазии он направлял в самые неожиданные стороны.
Много путешествовал, но без толку. Приехав в любую страну, он не знакомился с ней, как все другие путешественники, не осматривал музеев и достопримечательностей, а, осев где-нибудь в трущобном кабачке, заводил знакомства с рыбаками, с матросами, дружился с этим полуоборванным людом и, угостив шумную компанию, потом с наслаждением созерцал их бурные споры, ссоры и потасовки.
Горячо любил всякую живую жизнь, но как-то так случалось, что искал он ее не там, где нужно.
Писал очень недурные рассказы, но не печатал их. Прекрасно импровизировал на рояле, но тут же забывал свои творения.
Временами целые дни валялся на диване с «Историей французской революции» или «Похождениями Рокамболя» в вялых руках, а потом вдруг на него нападала дикая энергия и он носился с компанией своих приспешников из подозрительных трактиров в первоклассные рестораны и обратно, шумя, втягивая в свою орбиту массу постороннего народа, инсценируя ссоры, столкновения и разрешая их гомерическим пьянством.
И потом после двух-трех таких бурных дней снова тихо опускался на дно, как безгласный труп утопленника…
Он был женат, и это, пожалуй, можно назвать самой большой нелепостью его жизни… Зачем он женился?
Ответ можно было найти один: Меценат пылко, истерически любил всякую красоту — в красках ли, в звуке, в шелесте спелой ржи или в текучей изменчивости подвижного лица прекрасной женщины.
Поэтому встреча с Верой Антоновной и решила его бестолковую судьбу.
Она была прекрасна — высокая пышная брюнетка с мраморным телом и глазами, как две звезды освещавшими матово-бледное лицо. Такой соблазнительной ножки и трепетных гибких рук Меценат не встречал за всю свою жизнь, и поэтому он решил вопрос просто:
— Или эта женщина будет моей, или я умру.
Из того, что он не умер, ясно для читателя решение этой дилеммы в его пользу.
Эта роскошная красавица была невероятно ленива, ум ее и тело были всегда в дремлющем состоянии; поэтому, когда Меценат впервые ее поцеловал, она, полуразбуженная, недоумевающе осведомилась:
— Чего это вы там возитесь около моего лица? Такой вопрос еще больше привел его в восхищение:
— О, прекрасная мраморная статуя! Это я вас поцеловал.
— Здравствуйте! Была охота. Неужели это вам доставляет удовольствие?
— Слушайте, — пылко сказал Меценат. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы вышли за меня замуж! Я вижу, вы любите спокойную малоподвижную жизнь — я дам вам ее! Я настолько богат, что могу окружить вас чисто восточной роскошью, полной неги, лени и наслаждений!
— А? — переспросила она музыкальным, но сонным голосом. — Простите, я не расслышала.
И добавила с очаровательной простотой:
— Я, кажется, задремала… Повторите, что вы сказали.
Меценат повторил, разукрасив свое предложение пышными цветами своей дикой исступленной фантазии.
— Жениться на мне хотите, что ли? — кратко сформулировала она поток его красноречия.
— Да, да, божественная статуя Киприды!..
— А вы не будете меня… тормошить?..
— О, нет. После медового месяца — полная свобода.
— Слушайте… только, по-моему, женитьба — это такая возня… Портнихи, какие-то документы, обручение. Вы человек очень приятный, но… нельзя ли без этого?
— Без… чего?
— Без того, чтобы меня тормошили.
— Вот что… У вас завтра найдется полчаса свободного времени?
— Увы, я уж чувствую, что это будут «несвободные полчаса времени». Чем вы хотите меня занять?
— Я все устрою раньше. Ваше дело только — заехать в церковь обвенчаться.
— Неужели это можно так просто? — поглядела она на него, приятно удивленная.
— Да, да — только полчаса. А потом мы с вами поедем путешествовать.
— Только поедем куда-нибудь подальше. Хорошо? В вагоне экспресса так удобно. А вылезешь — бррр… Носильщики, суета, толпа на вокзале… В отеле нужно устраиваться… Что вы так на меня смотрите? Послушайте! Неужели я вам нравлюсь такая?
— Больше, чем когда-либо! Да ведь это клад — спящая красавица! По крайней мере, лень помешает вам говорить и делать глупости…
— А? Что вы говорите?
Он пылко целовал ее, а она, сложив классически изваянные руки на прекрасных коленях, погрузилась в сладкую дремоту…
После свадьбы Меценат сделал все по желанию Веры Антоновны: полтора месяца они носились в экспрессах по всей Европе — он пылкий влюбленный, она в состоянии сладкой неподвижности и полудремоты… Никогда еще в мире не было большего контраста между бешено мчавшимся экспрессом и этим роскошным неподвижным телом, безмятежно покоящимся в его железных недрах.
Через полтора месяца эта удивительная пара вернулась, и Меценат любовно устроил жену на отдельной квартире, потому что, как объяснила она, «так меньше беспокойства».
Жили они дружно, потому что Меценат, насытившись первым пылом страсти, не докучал ей своими посещениями, снова погрузившись в мир Мотыльков, Телохранителей и пикников с ухой на дорогом персидском ковре в своей дикой гостиной… Перебесился, благосклонно объясняла нянька, преклонявшаяся перед Меценатом.
Глава V
О клевретах Мецената
Эту странную коллекцию «развратных молодых людей, впоследствии разбойников» — как называл своих клевретов Меценат, пользуясь ремаркой Шиллера, — он составлял постепенно…
Первым к нему пристал Кузя.
Однажды Меценат сидел в задней комнате темного кафе, играя с незнакомым унылым старцем в шахматы.
Кузя, ленивый репортер одной плохо читаемой газетки, сидел тут же и, хлопая отяжелевшими веками, следил за игрой…
После одного из ходов унылого старика Кузя посоветовал:
— Возьмите у него коня.
— Что вы, милый мой! Да ведь тогда он делает королю и королеве «вилку» и забирает королеву.
— Ах, да!.. — сконфуженно сказал Кузя.
Через два-три хода Кузя снова дал преглупый совет:
— Двиньте этой пешкой, двиньте!
— Да ведь тогда король открывается.
— Ах да!..
— То-то вот «ах да»! — добродушно сказал Меценат, делая старичку мат. — Гнилой вы игрок, я вижу. Хотите, сыграем, я вам дам вперед королеву.
— Не знаю уж, как и быть… — нерешительно пробормотал Кузя. — Уж больно я плохо играю. По рублику разве одну партию.
Сыграли. Кузя выиграл с большим трудом и усилиями. Сыграли вторую партию. Эту Кузя выиграл легче.
— Нет, королеву вперед мне трудно, — признался Меценат. — Хотите коня?
— Давайте коня, — после некоторого колебания согласился Кузя и… выиграл и эту партию.
— Желаете ли на квит без форы? — предложил Меценат, совершенно обескураженный таким странным случаем.
— Желаю, — коротко согласился Кузя и… выиграл. На седьмой партии уже Кузя давал Меценату вперед коня — и к концу игры толстый бумажник Мецената значительно похудел.
— А вы ловкий парень, — рассмеялся Меценат, кончая игру.
— Да, я ловкий, — согласился Кузя. — А вам наука: не играйте так азартно с незнакомыми.
— Ну, теперь, я надеюсь, мы не будем незнакомы, — любезно сказал восхищенный его цинизмом Меценат. — Пойдем, я угощу вас ужином.
