Избранное - Григорьев Николай Федорович (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
выскочил из шеренги и хлопнул себя по карманам.
- Та вин же, подлюга, кочергу у меня унес! - гневно вскричал
старик и, покачав головой, добавил сокрушенно: - От-то я горазд рот
раззявив - хочь колесами идь!..
Все бойцы, а смазчик первый, ответили дружным хохотом.
Глава пятая
В этот день мне впервые пришлось вести бронепоезд в бой.
Петлюровцы с утра не давали о себе знать. Видно, заняв Проскуров,
они делали перегруппировку сил и подтягивали резервы, чтобы снова
обрушиться на нас.
Комбриг послал разведку, а бронепоезду приказал выдвинуться и
пощупать противника - обстрелять район станции.
Мы двинулись. Между разъездом, где мы ночевали, и Проскуровом
места холмистые, пересеченные балками, железная дорога поворачивает
здесь то вправо, то влево. Куда ни глянешь - глаз упирается то в
песчаный откос, то в зеленые террасы холмов. Пришлось мне
останавливать бронепоезд, карабкаться на холмы и оттуда осматривать
местность в бинокль. "Лучше уж помедлю, - решил я про себя, - но зато
выберу позицию как следует!" Иные места мне казались подходящими, да
только с этих мест противник не был виден... Наконец я рассмотрел на
горизонте знакомую серую башню водокачки. Но самый город еще был
заслонен от нас холмами. Да и водокачку я видел не всю, а только самую
ее верхушку.
Я еще продвинул бронепоезд к станции, еще, и наконец холмы
расступились в стороны. Вон и Проскуров.
Но только вышли мы на открытое место, как грохнули орудия... Нас
забросало землей и осколками.
Еле успел машинист оттянуть вагоны обратно за холмы.
- Здорово работают!.. - сразу же заговорили все в вагоне, когда
мы очутились опять за укрытием. Мы смеялись, стряхивали землю с шапок,
с плеч, с рукавов. Каждый был рад, что цел остался.
- Да, отсюда не высунешься... - сказал матрос и покосился на
меня. - У них это место уже, будь здоров, пристреляно!
Ничего не оставалось делать. Надо было приладиться так, чтобы
стрелять перекидным огнем, через холмы.
Я велел Малюге заложить снаряд. Отошел от орудия, чтобы не мешать
ему, а сам смотрю, как он возьмется за дело: ведь противник-то не
виден!
А каменотес ничуть этим не смутился. Он наставил прицел на самую
верхушку водокачки и давай гвоздить.
Неладно, вижу, делает: ствол пушки у него совсем в небо уперся,
высоко снаряды идут, явно на перелет. И разрывов не видно: если бы
хоть один снаряд угодил в станцию или упал поблизости, так мы бы уж
наверняка целое облако дыма увидели, - взметнуло бы дым по самую
крышку водокачки!
Нагляделся я еще в первом бою, какие разрывы у шестидюймового
снаряда...
Ни черта, вижу, не стоит наша работа. Зло меня берет, а поправить
ничего не могу. Как без рук! А каменотес все гвоздит да гвоздит без
оглядки. Пламя хлещет меня по глазам, в ушах гудит. Стою я позади, у
борта, и под грохот орудия считаю выстрелы. Отсчитываю каждый со
злостью: "Седьмой... восьмой... девятый..."
"Как же, - думаю, - быть? Ведь не то делает, совсем не то. А что
надо? Что надо-то?"
- Сто-ой!.. - бросился я к каменотесу на двенадцатом выстреле. -
Отставить стрельбу.
Каменотес даже попятился от неожиданности и убрал руку с прицела.
А племянник его как вкопанный остановился у лотка со снарядом в руках.
Скользкий стальной двухпудовик чуть не выскочил у него из рук, парень
кряхтя наклонился и опустил снаряд на пол.
Матрос, смазчик, рослый железнодорожник - все повернулись ко мне.
С минуту еще лязгал и дребезжал буферами раскачавшийся от
выстрелов вагон, потом стало совсем тихо.
- Вслепую, отец, стреляешь, - сказал я. - Желтозадым на потеху...
Наблюдательный пункт нужен!
- А где же это у нас наблюдатель? - Малюга прищурился на меня
из-под своей соломенной шляпы и усмехнулся.
Кровь бросилась мне в лицо... Я сжал кулаки.
Малюга в смущении стал пятиться от меня, но я уже овладел собой.
Не глядя ни на кого, я отбежал в угол вагона, где среди всякого
хлама валялись телефонные аппараты, пучки спутанного провода, лопаты,
топоры.
- А ну-ка, помоги мне! - подозвал я матроса. - Надо телефонную
линию проложить.
Матрос присел возле меня и начал копаться в проволоке.
- Эх, не обучен я этому делу, - бормотал он. - Концы да концы, а
как их свяжешь? Морским узлом, пожалуй, и не годится... Эй, фуражки с
молоточками! - крикнул он, обернувшись к нашим железнодорожникам. -
Может, вы в этом деле кумекаете?
Подошли оба железнодорожника, замковый и смазчик, но и они, как
Федорчук, не знали, с какой стороны подступиться к аппаратам. Смазчик
полез было в провода, но тут же запутался в них с руками и ногами, как
в тенетах, и долго отстегивал узелки проводов от пуговиц и раскручивал
петли с рваных, в заплатах сапог.
Я стоял, не зная, что делать.
"Тьфу ты, черт, ведь был же на бронепоезде телеграфист - этот, с
желтыми кантами... Так негодяй Богуш прогнал его!"
- Товарищ командир! - вдруг услышал я голос с насыпи. Гляжу,
около паровоза стоят два наших красноармейца-пулеметчика. Воду пьют из
тендера, присасываясь к водомерным краникам.
- Ну, чего вам? - отозвался я.
Один из красноармейцев подбежал к вагону, румяный, с бровями
подковкой, и я сразу узнал в нем Никифора, того самого, который вчера
первый открыл огонь по петлюровцам.
- Вы телефонистов спрашиваете? - сказал он, стряхивая воду с
гимнастерки. - У нас в команде имеются.
- Телефонист?.. Давай его скорее сюда!
Оба красноармейца проворно влезли в вагон.
- Вот они, телефонисты, - сказали они, став рядом.
- Даже двое? Вот здорово! Ну, беритесь, ребята, за дело, тут
каждая минута дорога.
Красноармейцы бросились в угол вагона, разрыли, перекидали в
четыре руки весь хлам и под старыми, порыжевшими пучками проводов
отыскали телефонную катушку. Они покувыркали ее по полу, осмотрели со
всех сторон. Попробовали на ощупь блестящий просмоленный провод.
- Хорош! - сказали они в один голос. - Будет действовать!
И сразу же начали прокладывать линию. Один телефонист спрыгнул в
канаву у рельсов и установил аппарат. Возле аппарата он воткнул в
землю штык от винтовки, к штыку прикрутил обрезок провода и соединил
его с аппаратом. А землю вокруг штыка полил водой, как цветок
поливают: это чтобы сухая земля стала проводником электричества.
- Есть, - кричит, - заземление!
А в это время Никифор, отдав конец провода с катушки товарищу,
вскарабкался по откосу на холм. Катушку он взял на ремень, перекинул
ее за спину, как сумку. На локоть поддел второй телефонный аппарат.
Я выпрыгнул из вагона и побежал вслед за ним.
- Куда линию? - спросил Никифор, оборачиваясь ко мне.
Я указал ему на два деревца. Деревья были высокие, ветвистые и
сразу бросились мне в глаза.
До них было всего с полверсты.
"Только как же перебежать туда? Местность открытая..." Но не
успел я прикинуть дорогу, как Никифор, прихлопнув на голове свою
фуражку, бросился к деревьям напрямик.
- Стой! - я поймал его сзади за пояс. - Не видишь - башня? А если
у них там наблюдатель?
Никифор попятился и сразу присел на корточки.
- А я и не заметил, что башня, - сказал он, смутившись. - Тогда в
обход надо, по-за холмами.
И он, вобрав голову в плечи, пустился выписывать лабиринты,
пробираясь к деревьям по складкам местности. Катушка у него за спиной
застрекотала, как швейная машинка. Виток за витком ложился на землю
