Том 6. Заклинательница змей - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Ничего подобного. Отвечайте: «Не добрею! Не умею брить».
И тут уже клерк совсем погиб от смеха. Пуская пузыри, выкрикивал:
— А? что? вот так каламбур!
Шубников мгновенно размефистофелился, обозлился совсем по-обывательски и чуть было не обругал клерка желтогубым идиотом. Да вспомнил вовремя, что теперь ссориться с клерком нельзя. Принудил себя даже посмеяться для приличия, а потом, не давая времени клерку киснуть над другими каламбурами, если они припасены, перешел прямо к делу. Придвинулся поближе к клерку и шепнул:
— Зачем у вас сегодня Иван Андреевич был?
Клерк попытался замкнуть зеркало своей души на замок, но зайчики, брошенные солнцем служебной тайны, все же запрыгали на Шубникова. Замкнутая совсем не прочно клеркова душа сигнализировала проворными зайчиками: «Я беременна такою большою тайною, что жду акушера сделать кесарево сечение».
А губы, притворяясь, мягкие, давно привыкшие к противной и горькой ему, как и пиво, папироске, произносили не спеша и важно:
— Я этого не знаю, а если бы и знал, то не мог бы сказать. Что мне доверяется по службе, то я обязан хранить в строжайшей тайне. Иначе я буду не клерк нотариуса, а паршивая собака, и мой патрон будет мне говорить не Николай Сергеевич, а просто: Ника! лай!
И, очень довольный, начал киснуть. На этот раз Шубников из вежливости подхихикнул, потом нагнулся к уху клерка и прошептал:
— Голубчик, да ведь я знаю. Горелов приезжал к вам писать завещание.
Клерк вдруг перестал киснуть и даже нахмурился. Ему не понравилось, что тайна известна. А Шубников продолжал шептать:
— И знаю даже, в чью пользу. Николаю Ивановичу — ничего, Любови Николаевне и Людмиле Ивановне — нечто, а существенное — фабричным рабочим.
Клерк засиял от радости.
— Ничего подобного, — воскликнул он, — и вовсе не рабочим, а какой-то девице. Звать Верой, а фамилии не запомнил. Моему патрону, кажется, это не совсем понравилось. Он с Иваном Андреевичем долго спорили о чем-то. Заперлись в кабинете. Законы требовали, сенатские разъяснения. Часа два проговорили. Я, конечно, старался кое-что услышать, но, вы сами понимаете, под дверью не совсем удобно торчать.
Шубников уверенно сказал:
— Ну, значит, о том и спорили, в чью пользу писать. Должно быть, на эту самую Веру удобнее.
— Кто такая эта Вера? — спросил клерк.
— Гореловская новенькая, — с поганою улыбкою отвечал Шубников. — Из наших фабричных работниц.
Клерк осклабился.
— Чем же она так Ивана Андреевича очаровала, что он ей завещание делает? — спросил он. — Очень хороша, что ли?
— Ну, на чей вкус! — пожимая плечами, сказал Шубников. — Рыжая, рослая, голос звонкий, сама веселая да бойкая, даже слишком бойкая. А когда завещание будет готово?
Клерк состроил непроницаемое лицо и замолк. Шубников запустил пальцы в жилетный карман, и там что-то хрустнуло. Клерк глазами и бровями выкинул сигнал ожидания. Пальцы Шубникова извлекли нечто из жилетного кармана и всунули клерку в руку под столом. Клерк кинул быстрый взгляд на цвет зажатой в его руке бумажки и сказал:
— Ровно через неделю. Знаете, наш патрон торопиться не любит.
Шубников решил не давать Ленке никакой отсрочки. Чем раньше начнется ее приступ на Горелова, тем лучше. И, конечно, надо начать теперь же: Горелов целую неделю не увидится с Верою и потому легче примет теперь Ленку как минутную забаву, а уж Ленка должна его увлечь прочно. Когда пройдут дни и срок ожидания для Горелова сократится, идти к нему с Ленкою будет гораздо труднее.
Попрощавшись наскоро с клерком, Шубников нанял извозчика к Ленке и оттуда на дачную пристань. Времени оставалось почти в обрез.
Но на Ленкиной квартире Шубникова ждало разочарование, — Ленки уже не было. Старуха сама вышла на звонок и говорила:
— Вот только, только что вышла. Как вы ее не встретили? Только я за нею дверь на крючок заложила, — Диночку-то Ленка послала куда-то, так что я одна осталась, — налила себе кофею, вдруг вы звоните. Ну вот каких-нибудь две минуты не застали.
— Куда она пошла? скоро вернется? — торопливо спрашивал Шубников.
— Разве она скажет, куда пошла? — отвечала старуха. — Сказала, что ночевать дома не будет. Да вы не господин ли Шубников будете?
— Ну да, я — Шубников. Она мне записку оставила?
— Записки нет, а так на словах велела передать, что она к вам завтра с утренним пароходом приедет.
Так Шубникову пришлось уехать ни с чем. Дорожные размышления привели его к мысли, которая показалась ему чрезвычайно удачною.
У Веры ключ от заветного домика. Она взбалмошная. Ей ничего не стоит самой вдруг прийти в домик и вызвать Горелова световым сигналом. Заградить калитку — невозможно: Горелов может это заметить. Надо иначе затруднить ей вход в домик. Но как? Вызвать подозрения в Соснягине.
Сам Шубников говорить с Соснягиным не решался. Это казалось ему по многим основаниям опасным. Придумал поговорить с Пучковым, чтобы тот передал, что надо, Соснягину.
А Ленка уже давно шла по дороге из города в фабричную слободку, босая, в белой блузке и недлинной голубой юбочке, накрывшись голубым платочком, однако тонким шелковым и дорогим. В руках она несла корзинку с кое-какою пищею, чтобы в слободке никого не стеснить своим прокормлением; там же, завернутые в газетную бумагу, лежали ее чулки и белые туфли на каблучках, — тропинка вдоль дороги была гладка и мягка. Раньше, чем пароход с Шубниковым подошел к гореловской пристани, Ленка уже была в слободке. Работа на фабрике кончилась. Ленка постояла у ворот в церковной ограде, мимо которой шла дорога из фабрики в слободку. Дождалась Веры. Сказала ей тихо:
— Мне с тобой поговорить надо о важном деле по секрету. Так я к тебе, пожалуй, не пойду, а ты ко мне выйди, я тебя подожду где-нибудь за слободкой, ну хоть в лесной сторожке у дяди Михея.
— Пойдем лучше к нам, поужинаем, — отвечала Вера, — так будет удобнее. В саду поговорим.
Ленка не спорила. Что подождет за слободкой, говорила только затем, чтобы не стеснить Веры, если у той дома что неладно.
— Ладно, — сказала она Вере. — Только я со своими харчами пришла, — ветчины принесла, балычку, телятинки холодной да миндального пирожного к чаю.
Вера засмеялась.
— Миндальничаешь! — смешливо сказала она. — Ну, а мы тебя щами угостим с убоинкою, — вкусные сегодня у нас щи, в русской печке стоят, совсем еще горячие, наварные.
Пошли вдоль берега, и Ленка, с корзинкою в руке, в голубом платочке, похожа была на работницу-писариху, девушку простую, кокетливую, веселую и милую. Кто встречался с нею знакомый, улыбался ей ласково, и — странное дело! — никто из этих суровых, тяжелых, всегда раздраженных и, в общем, весьма нравственных людей не сердился на нее за то, что она не столько наездница цирковая, сколько городская веселая блудница.
Вечером Вера и Ленка сидели в саду и тихо разговаривали. Ленка передала Вере весь свой разговор с Шубниковым и с матерью. Рассказала и Вера про свой замысел и про все, что уже было.
— Ну, даст он тебе бумагу, а потом что? — спросила Ленка.
— Не знаю, — мрачно сказала Вера. — Добром не кончится. Да только бы бумагу передать в верные руки, а о себе что думать! А вот что мне странно, — Горелов сам сказал, что Шубникова не надо в это дело путать. Не мог он сказать Шубникову про завещание, да и никому не сказал.
— Откуда же узнал Шубников? — спросила Ленка.
— Дрянной человечишка, — отвечала Вера. — Не иначе как подслушал. Ведь он мне и ключ от калитки дал. Он там все входы и выходы знает. Он и здесь везде шныряет, все старается узнать, одного только узнать не сумел, что у нас завтра в два часа забастовка начнется.
Нотариус Черноклеин наговорил Горелову много законных доводов, препятствующих составлению завещания в пользу всех рабочих гореловских фабрик, и все дело с завещанием представил чрезвычайно сложным и трудным. Поэтому после долгих споров Горелов согласился на то, чтобы завещание было написано в пользу Веры, — ведь она уже от себя может подарить фабрики кому вздумает, — согласился и на то, что завещание будет готово через пять дней. Относительно недели клерк приврал и для того, чтобы его сообщение казалось значительнее, и для того, чтобы все-таки не выдать служебной тайны.
