Том 2. Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (мир книг .TXT) 📗
Когда стало жарко, чиновник в халате принялся обмахиваться веником, восклицая:
— Вот так банька!
Окружающие радостно хохотали. В шайку сыпались билеты.
Передонов смотрел на веющий в толпе веник. Он казался ему недотыкомкою.
«Позеленела, шельма», — в ужасе думал он.
XXX
Наконец начался счет полученным за наряды билетикам. Клубские старшины составили комитет. У дверей в судейскую комнату собралась напряженно ожидавшая толпа. В клубе на короткое время стало тихо и скучно. Музыка не играла. Гости притихли. Передонову стало жутко. Но скоро в толпе начались разговоры, нетерпеливый ропот, шум. Кто-то уверял, что оба приза достанутся актерам.
— Вот вы увидите, — слышался чей-то раздраженный, шипящий голос.
Многие поверили. Толпа волновалась. Получившие мало билетиков уже были озлоблены этим. Получившие много волновались ожиданием возможной несправедливости.
Вдруг тонко и нервно звякнул колокольчик. Вышли судьи: Верига, Авиновицкий, Кириллов и другие старшины. Смятение волною пробежало в зале, — и вдруг все затихли. Авиновицкий зычным голосом произнес на весь зал:
— Приз, альбом, за лучший мужской костюм присужден, по большинству полученных билетиков, господину в костюме древнего германца.
Авиновицкий высоко поднял альбом и сердито смотрел на столпившихся гостей. Рослый германец стал пробираться через толпу. На него глядели враждебно. Даже не давали дороги.
— Не толкайтесь, пожалуйста! — плачущим голосом закричала унылая дама в синем костюме, со стеклянною звездочкою и бумажною луною на лбу, — Ночь.
— Приз дали, так уж и вообразил о себе, что дамы перед ним расстилаться должны, — послышался из толпы злобно-шипящий голос.
— Коли сами не пускаете, — со сдержанною досадою ответил германец.
Наконец он кое-как добрался до судей и взял альбом из Веригиных рук. Музыка заиграла туш. Но звуки музыки покрылись бесчинным шумом. Посыпались ругательные слова. Германца окружили, дергали его и кричали:
— Снимите маску!
Германец молчал. Пробиться через толпу ему бы ничего не стоило, но он, очевидно, стеснялся пустить в ход свою силу. Гудаевский схватился за альбом, и в то же время кто-то быстро сорвал с германца маску. В толпе завопили:
— Актер и есть!
Предположения оправдались: это был актер Бенгальский. Он сердито крикнул:
— Ну, актер, так что же из того! Ведь вы же сами давали билеты!
В ответ раздались озлобленные крики:
— Подсыпать-то можно.
— Билеты вы ведь печатали.
— Столько и публики нет, сколько билетов роздано.
— Он полсотни билетов в кармане принес.
Бенгальский побагровел и закричал:
— Это подло так говорить. Проверяйте, кому угодно, — по числу посетителей можно проверить.
Меж тем Верига говорил ближайшим к нему:
— Господа, успокойтесь, никакого обмана нет, ручаюсь за это: число билетов проверено по входным.
Кое-как старшины с помощью немногих благоразумных гостей утишили толпу. Да и всем стало любопытно, кому дадут веер. Верига объявил:
— Господа, наибольшее число билетиков за дамский костюм получено дамою в костюме гейши, которой и присужден приз, веер. Гейша, пожалуйте сюда, веер — ваш. Господа, покорнейше прошу вас, будьте любезны, дорогу гейше.
Музыка вторично заиграла туш. Испуганная гейша рада была бы убежать. Но ее подтолкнули, пропустили, вывели вперед. Верига, с любезною улыбкою, вручил ей веер. Что-то пестрое и нарядное мелькнуло в отуманенных страхом и смущением Сашиных глазах. Надо благодарить, — подумал он. Сказалась привычная вежливость благовоспитанного мальчика. Гейша присела, сказала что-то невнятное, хихикнула, подняла пальчики, — и опять в зале поднялся неистовый гвалт, послышались свистки, ругань. Все стремительно двинулись к гейше. Свирепый, ощетинившийся Колос кричал:
— Приседай, подлянка! приседай!
Гейша бросилась к дверям, но ее не пустили. В толпе, волновавшейся вокруг гейши, слышались злые крики:
— Заставьте ее снять маску!
— Маску долой!
— Лови ее, держи!
— Срывайте с нее!
— Отымите веер!
Колос кричал:
— Знаете ли вы, кому приз? Актрисе Каштановой. Она чужого мужа отбила, а ей — приз! Честным дамам не дают, а подлячке дали!
И она бросилась на гейшу, пронзительно визжала и сжимала сухие кулачки. За нею и другие, — больше из ее кавалеров. Гейша отчаянно отбивалась. Началась дикая травля. Веер сломали, вырвали, бросили на пол, топтали. Толпа с гейшею в середине бешено металась по зале, сбивая с ног наблюдателей. Ни Рутиловы, ни старшины не могли пробиться к гейше. Гейша, юркая, сильная, визжала пронзительно, царапалась и кусалась. Маску она крепко придерживала то правою, то левою рукою.
— Бить их всех надо! — визжала какая-то озлобленная дамочка.
Пьяная Грушина, прячась за другими, науськивала Володина и других своих знакомых.
— Щиплите ее, щиплите подлянку! — кричала она.
Мачигин, держась за нос, — капала кровь, — выскочил из толпы и жаловался:
— Прямо в нос кулаком двинула.
Какой-то свирепый молодой человек вцепился зубами в гейшин рукав и разорвал его до половины. Гейша вскрикнула:
— Спасите!
И другие начали рвать ее наряд. Кое-где обнажилось тело. Дарья и Людмила отчаянно толкались, стараясь протиснуться к гейше, но напрасно. Володин с таким усердием дергал гейшу, и визжал, и так кривлялся, что даже мешал другим, менее его пьяным и более озлобленным: он же старался не со злости, а из веселости, воображая, что разыгрывается очень потешная забава. Он оторвал начисто рукав от гейшина платья и повязал себе им голову.
— Пригодится! — визгливо кричал он, гримасничал и хохотал.
Выбравшись из толпы, где показалось ему тесно, он дурачился на просторе и с диким визгом плясал над обломками от веера. Некому было унять его. Передонов смотрел на него с ужасом и думал:
«Пляшет, радуется чему-то. Так-то он и на моей могиле спляшет».
Наконец гейша вырвалась, — обступившие ее мужчины не устояли против ее проворных кулаков да острых зубов.
Гейша метнулась из зала. В коридоре Колос опять накинулась на японку и захватила ее за платье. Гейша вырвалась было, но уже ее опять окружили. Возобновилась травля
— За уши, за уши дерут, — закричал кто-то. Какая-то дамочка ухватила гейшу за ухо и трепала ее, испуская громкие торжествующие крики. Гейша завизжала и кое-как вырвалась, ударив кулаком злую дамочку.
Наконец Бенгальский, который тем временем успел переодеться в обыкновенное платье, пробился через толпу к гейше. Он взял дрожащую японку к себе на руки, закрыл ее своим громадным телом и руками, насколько мог, и быстро понес, ловко раздвигая толпу локтями и ногами. В толпе кричали:
— Негодяй, подлец!
Бенгальского дергали, колотили в спину. Он кричал:
— Я не позволю с женщины сорвать маску; что хотите делайте, не позволю.
Так через весь коридор он пронес гейшу. Коридор оканчивался узкою дверью в столовую, Здесь Вериге удалось ненадолго задержать толпу. С решимостью военного он стал перед дверью, заслонил ее собою и сказал:
— Господа, вы не пойдете дальше.
Гудаевская, шурша остатками растрепанных колосьев, наскакивала на Веригу, показывала ему кулачки, визжала пронзительно:
— Отойдите, пропустите.
Но внушительно-холодное у генерала лицо и его решительные серые глаза воздерживали ее от действий. Она в бессильном бешенстве закричала на мужа.
— Взял бы да и дал бы ей оплеуху, — чего зевал, фалалей!
— Неудобно было зайти, — оправдывался индеец, бестолково махая руками,
— Павлушка под локтем вертелся.
— Павлушке бы в зубы, ей в ухо, чего церемонился! — кричала Гудаевская.
Толпа напирала на Веригу. Слышалась площадная брань. Верига спокойно стоял пред дверью и уговаривал ближайших прекратить бесчинство. Кухонный мальчик приотворил дверь сзади Вериги и шепнул:
— Уехали-с, ваше превосходительство.
Верига отошел. Толпа ворвалась в столовую, потом в кухню, — искали гейшу, но уже не нашли. Бенгальский бегом пронес гейшу через столовую в кухню. Она спокойно лежала на его руках и молчала. Бенгальскому казалось, что он слышит сильный перебой гейшина сердца. На ее голых руках, крепко сжавшихся, он заметил несколько царапинок и около локтя синевато-желтое пятно от ушиба. Взволнованным голосом Бенгальский сказал толпившейся на кухне челяди:
