Две сестры - Лукашевич Клавдия Владимировна (читать книги онлайн txt) 📗
Наконец она не выдержала, вошла к сестре и спросила ее:
— Что же. Машете, вы намерены делать с мальчиком?
Марья Степановна так переконфузилась и покраснела, точно ее поймали на месте преступления.
— Право, не знаю, Дашеточка! Пусть он сначала поправится-Там видно будет…
— Вы держите его уже две недели… По-моему, он совсем поправился и даже растолстел. Теперь следует разыскать каких-нибудь родственников и отдать.
— Ни за что? Ни за что! — горячо отвечала Марья Степановна.
Дарья Степановна приняла грозную позу, пристально посмотрела на сестру, как будто хотела узнать ее сокровенные мысли, и проговорила, резко отчеканивая каждое слово:
— Уж не себе ли вы хотите оставить это сокровище? Так знайте, я этого никогда не допущу. Никогда!
— Зачем загадывать вперед, Дашета… Пусть поправится мальчик, — он так слаб, что и ходить не может… Во всю свою жизнь вы не испытаете сотой доли тех страданий, которые он вынес за какие-нибудь семь лет… Это ужасно.
— Фантазируете вы, Машета… Начитались разных книжек о добродетельных женщинах и хотите подражать. В жизни это и смешно и глупо!
— Ну, что же тут смешного и глупого? — спросила Марья Степановна.
Сестра ее рассердилась.
— Жили мы спокойно и счастливо. Теперь же в доме ни согласия, ни покоя, ни порядка… из-за какого-то нищего мальчишки!
— Ведь держите же вы. Дашета, собак… Любите и балуете их… Я же ничего не говорю… — заикнулась было Марья Степановна.
— Вот тоже сравнили! — взвизгнула Дарья Степановна. — Разве можно сравнивать собак и ребят? Скажите, кому мои собаки мешают? Кому они отравляют жизнь? Кому? Да я своего Бобика ни на одного человека не променяю.
— Ах, Дашета, что вы это говорите? Хорошо, что вас никто не слышит… Каждый мог бы подумать, что у вас черствое и злое сердце…
Дарья Степановна заплакала.
— Вот до чего я дожила! Родная сестра, которую я так обожала, говорит мне такие слова, такие слова, каких я вовек не слышала! Ах, я несчастная! Из-за мальчишки страдаю, — отчаянно выкрикнула Степановна и ушла, хлопнув дверью.
VII
Тяжелое время
Почти пятьдесят лет прожили сестры вместе, но таких ужасных дней они и представить себе не могли. Так тяжело было и как-то душно в их квартире, точно собиралась гроза.
Прошел месяц с тех пор, как Петя был взят Марьей Степановною. За последнее время он стал понемногу поправляться, стал даже сидеть в постели. Но его по-прежнему не было слышно. Этот ребенок был точно затравленный зверек. Он смотрел на всех испуганно, боялся даже есть, а если он замечал, что на него смотрят, То прятался под одеяло.
— Петюшка, хочешь поесть, мой соколик? Я тебе молочка с булкою дам — беспрестанно предлагала ему Лизавета.
— Нет, — едва слышно шепнет мальчик к потупит голову.
— Петечка, ты что так тяжело вздыхаешь? У тебя болит что-нибудь? — спросит заботливо Марья Степановна.
— Так… — тихо ответит ребенок, прячась под одеяло.
Но, заслышав сердитые крики Дарья Степановны, он испуганно дрожал и дико опирался на дверь.
— Не бойся, родненький, — говорила Лизавета. — Барышня ничего тебе не сделает. Она так кричит. Уймется… Не обидит тебя.
— Дашеточка, пожалуйста, не кричите так: Петя ужасно пугается! — умоляла Марья Степановна.
— Какое мне дело до вашего Пети! Навязали мальчишку на шею и думаете, что все будут по его дудке плясать и на цыпочках холить… Я у себя в квартире знать никого не желаю!
— Ведь он болен… Он перепуган… Пожалейте… Вот погодите, поправится, тогда…
— Я давно это слышу, — сердито перебивала сестру Дарья Степановна. — Мне все это надоело! Вы и Лизавета помещались с вашим Петей… Все знакомые смеются.
— Над чем же тут смеяться? — с горечью спрашивала Марья Степановна.
— Выбирайте или меня, или вашего мальчишку! Вместе мы жить не можем!
Марья Степановна спешила скрыться и не отвечать на такой щекотливый вопрос.
Тучи все сгущались, и гроза надвигалась.
Однажды утром Дарья Степановна, вставшая в самом скверном расположении духа, позвала к себе Лизавету.
— Лиза, я уезжаю! — сказала она нарочно очень громко.
— Да что же это вы, барышня?! Что вам на ум взбрело, прости Господи? Опомнитесь! Ну, куда вы поедете?
— Нет, нет! Тут жить невозможно… Сестра родная променяла меня на первого нищего… Да и ты тоже хороша! Собирай, Лиза, мои вещи. Принеси на кладовой сундуки.
— Полноте, барышня, народ-то смешить… Грешно на младенца такую ненависть иметь… Господь вас накажет.
— Молчи, Лизавета. Снимай мои занавески… снимай картины. Собери мое белье! Я уезжаю.
Больной мальчик, лежавший на кухне, все это слышал; умоляющими глазами, полными слез, смотрел он то на Лизавету, то на Марью Степановну.
— Не бойся, Петечка, тебя никто не обидит. Тетя добрая, хорошая… У нее голос такой громкий, — успокаивала его Марья Степановна.
— Покушай кашки, родной. Я тебе сладкую кашу сварила… Ужо гостинца куплю, — говорила Лизавета и гладила мальчика по голове.
Он смотрел на них серьезно и молчал. Дарья Степановна перевернула всю квартиру вверх дном. Она поминутно входила в комнату сестры говорила слабым голосом:
— Сестра, разделите серебро, которое осталось после наших покойных родителей.
Дарье Степановне казалось невозможным называть теперь Марью Степановну иначе.
— Что вы делаете, Дашета? За что вы меня так обижаете? Побойтесь Бога… Я вас люблю и ни на кого вас не променяла… Что вам сделал невинный бедный крошка? — плакала Марья Степановна.
— Я не останусь! Пусть все видят, что вы меня выжили из родительского дома!.. — Дарья Степановна тоже всхлипывала.
— Я вас не выживаю… Мне очень тяжелы эти неприятности. У меня все сердце выболело. Но я не в силах выбросить беззащитного ребенка, как щенка… Да и щенка-то жаль… Господь не простят мне этого…
Дарья Степановна уходила в слезах. Через несколько минут она появлялась снова и снова говорила слабым голосом:
— Сестра, вы трюмо себе оставляете или мне отдадите?
— Берите, Дашета, все, что хотите… Мне ничего не надо… Выбирайте любое в квартире.
Лизавета была очень недовольна своей младшей барышней и, умудренная годами, шепотом наставляла старшую:
— Вы не поддавайтесь, барышня. Она уходится. Куда ей уехать-то! Так только шумят.
— Ах, Лизаветушка, я совсем измучилась от этих неприятностей, сердце так и ноет. Не знаю, что и делать… И сестру жаль… и Петю жаль…
— Ничего, барышня, не поддавайтесь. Соблюдайте свою амбицию… Уж верьте мне — лучше будет… Не вышвырнуть же ребенка в угоду ей… Да храни Бог! Я женщина простая, и то бы этого не сделала…
Однажды Дарья Степановна ушла с утра и долго не возвращалась. Марья Степановна очень тревожилась, плакала, даже ходила сестру искать.
Дашета вернулась только к обеду и позвала в свою комнату Лизавету.
— Лизонька, я нашла себе квартиру. Две комнаты. Конечно, так жить, как жила, не могу.
— С чего вы это, барышня, такие глупости затеваете? — упрекнула ее Лизавета.
— Скажи, Лиза, ты со мной пойдешь или с сестрой останешься? Может, ты тоже без мальчишки жить не можешь? — едко спросила Дарья Степановна.
— Я век жила по правде, так и буду жить, — уклончиво отвечала старуха.
— Нет, скажи, Лиза, ты кого выбираешь? Меня или сестру?
— Да что вы, барышня, пристали ко мне? Глаза бы мои не смотрели на ваши раздоры… Возьму и уеду совсем в деревню, и будет вам конец, — рассердилась Лизавета.
Все знакомые принимали участие в примирении сестер: и вдова Сидорова с дочерью, еще две старушки, Лебедкин и все старались уговорить Дарью Степановну.
— Петенька вам теперь веселье и забаву принесет… Одним ведь скучно жить. Средства, слава Богу, имеете. А вырастет, покоить вашу старость будет, — говорила вдова.
— Сам Господь велел сирых любить… Он, Милостивый, за это счастье пошлет, — говорили старушки.
