Том 4. Сорные травы - Аверченко Аркадий Тимофеевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Ниночка полюбовалась немного на происходящее, потом поманила пальцем своего оскорбителя и, нагнувшись с крыльца к нему, спросила с самым невинным видом:
— А тебя как зовут?
— А что? — подозрительно спросил осторожный Колька, чуя во всём этом какой-то подвох.
— Да ничего, ничего… Ты только скажи, как тебя зовут?
У неё было такое простодушное наивное лицо, что Колька поддался на эту удочку.
— Ну, Колька, — прохрипел он.
— А-а-а… Колька…
И быстрой скороговоркой выпалила сияющая Ниночка:
Тут же она бросилась в предусмотрительно оставленную ею полуоткрытою дверь, а вслед ей донеслось:
— Дура собачья!
Немного успокоенная, побрела она к себе в детскую. Нянька, разложив на столе какую-то матерчатую дрянь, выкраивала из неё рукав.
— Няня, дождик не идет.
— Ну и хорошо.
— Что ты делаешь?
— Не мешай мне.
— Можно смотреть?
— Нет, нет уж, пожалуйста. Пойди лучше, посмотри, что делает Лиза.
— А потом что? — покорно спрашивает исполнительная Ниночка.
— А потом скажешь мне.
— Хорошо…
При входе Ниночки четырнадцатилетняя Лиза поспешно прячет под стол книгу в розовой обёртке, но, разглядев, кто пришёл, снова вынимает книгу и недовольно говорит:
— Тебе чего надо?
— Няня сказала, чтобы я посмотрела, что ты делаешь.
— Уроки учу. Не видишь, что ли?
— А можно мне около тебя посидеть? Я тихо. Глаза Лизы горят, да и красные щёки ещё не остыли после книги в розовой обёртке. Ей не до сестрёнки.
— Нельзя, нельзя. Ты мне будешь мешать.
— А няня говорит, что я ей тоже буду мешать.
— Ну так вот что… Пойди, посмотри, где Тузик? Что с ним?
— Да он, наверное, в столовой около стола лежит.
— Ну вот. Так ты пойди, посмотри, там ли он, погладь его и дай ему хлеба.
Ни одной минуты Ниночке не приходит в голову, что от нее хотят избавиться. Просто ей дается ответственно поручение — вот и всё.
— А когда он в столовой, так прийти к тебе и сказать? — серьёзно спрашивает Ниночка.
— Нет! Ты тогда пойди к папе и скажи, что покормила Тузика. Вообще посиди там у него, понимаешь?..
— Хорошо…
С видом домовитой хозяйки-хлопотуньи спешит Ниночка в столовую. Гладит Тузика, даёт ему хлеба и потом озабоченно мчится к отцу (вторая половина поручения — сообщить о Тузике отцу).
— Папа!
Папы в кабинете нет.
— Папа!
Папы нет в гостиной.
— Папа!
Наконец-то… Папа сидит в комнате фрейлен, близко наклонившись к этой последней, держа её руку в своей руке.
При появлении Ниночки он сконфуженно откидывается назад и говорит с немного преувеличенной радостью и изумлением:
— А-а! Кого я вижу! Наша многоуважаемая дочь! Ну, как ты себя чувствуешь, свет моих очей?
— Папа, я уже покормила Тузика хлебом.
— Ага… И хорошо, брат, сделала, потому они, животные эти, без пищи тово… Ну, а теперь иди себе, голубь мой сизокрылый.
— Куда, папа?
— Ну… пойди ты вот куда… Пойди ты… гм!.. Пойди ты к Лизе и узнай, что она там делает.
— Да я уже только была у неё. Она уроки учит.
— Вот как… Приятно, приятно.
Он красноречиво глядит на фрейлен, потихоньку гладит её руку и неопределённо мямлит:
— Ну, в таком случае… пойди ты к этой самой… пойди ты к няньке и погляди ты… чем там занимается вышесказанная нянька?
— Она что-то шьёт там.
— Ага… Да, постой! Ты сколько кусков хлеба дала Тузику?
— Два кусочка.
— Эка расщедрилась! Разве такой большой пес будет сыт двумя кусочками? Ты ему, ангел мой, ещё вкати… Кусочка этак четыре. Да посмотри, кстати, не грызёт ли он ножку стола.
— А если грызёт, прийти и сказать тебе, да? — глядя на отца светлыми, ласковыми глазами, спрашивает Ниночка.
— Нет, брат, ты это не мне скажи, а этой, как её… Лизе скажи. Это уже по её департаменту. Да, если есть у этой самой Лизы этакая какая-нибудь смешная книжка с картинками, то ты её, значит, тово… Просмотри хорошенько, а потом расскажешь, что ты видела. Поняла?
— Поняла. Посмотрю и расскажу.
— Да это, брат, не сегодня. Рассказать можно и завтра. Над нами не каплет. Верно ведь?
— Хорошо. Завтра.
— Ну, путешествуй!
Ниночка путешествует. Сначала в столовую, где добросовестно засовывает Тузику в оскаленную пасть три куска хлеба, потом в комнату Лизы.
— Лиза! Тузик не грызёт ножку стола.
— С чем тебя и поздравляю, — рассеянно роняет Лиза, впившись глазами в книгу. — Ну, иди себе.
— Куда идти?
— Поди к папе. Спроси, что он делает?
— Да я уже была. Он сказал, чтобы ты мне книжку с картинками показала; ему надо всё завтра рассказать…
— Ах ты, Господи! Что это за девчонка!.. Ну, на тебе! Только сиди тихо. А то выгоню.
Покорная Ниночка опускается на скамеечку для ног, разворачивает на коленях данную сестрой иллюстрированную геометрию и долго рассматривает усечённые пирамиды, конусы и треугольники.
— Посмотрела, — говорит она через полчаса, облегчённо вздыхая. — Теперь что?
— Теперь? Господи! Вот ещё неприкаянный ребёнок. Ну, пойди на кухню, спроси у Ариши: что у нас нынче на обед? Ты видела когда-нибудь, как картошку чистят?
— Нет…
— Ну, пойди, посмотри. Потом мне расскажешь.
— Что ж… пойду.
У Ариши гости: соседская горничная и посыльный «красная шапка».
— Ариша, скоро будешь картошку чистить? Мне надо; посмотреть.
— Где там скоро! И через час не уберусь.
— Ну, я посижу, подожду.
— Нашла себе место, нечего сказать!.. Пойди лучше к няньке, скажи, чтоб она тебе чего-нибудь дала.
— А чего?
— Ну, там она знает — чего.
— Чтоб сейчас дала?
— Да, да, сейчас. Иди себе, иди!
Целый день быстрые ножки Ниночки переносят её с одного места на другое. Хлопот уйма, поручений — по горло. И всё самые важные, неотложные.
Бедная «неприкаянная» Ниночка.
И только к вечеру, забредя случайно в комнаты тёти Веры, Ниночка находит настоящий приветливый приём.
— А-а, Ниночка, — бурно встречает её тетя Вера. — Тебя-то мне и надо. Слушай, Ниночка… Ты меня слушаешь?
— Да, тетя. Слушаю.
— Вот что, милая… Ко мне сейчас придёт Александр Семёныч. Ты знаешь его?
— Такой, с усами?
— Вот именно. И ты, Ниночка… (тётя странно и тяжело дышит, держась одной рукой за сердце) ты, Ниночка… сиди у меня, пока он здесь, и никуда не уходи. Слышишь? Если он будет говорить, что тебе пора спать, ты говори, что не хочешь… Слышишь?
— Хорошо. Значит, ты меня никуда не пошлёшь?
— Что ты! Куда же я тебя пошлю? Наоборот, сиди тут, и больше никаких. Поняла?
— Барыня! Ниночку можно взять? Ей уже спать давно пора.
— Нет, нет, она ещё посидит со мною. Правда, Александр Семёныч?
— Да пусть спать идёт, чего там? — говорит этот молодой человек, хмуря брови…
— Нет, нет, я её не пущу. Я её так люблю…
И судорожно обнимает тётя Вера большими тёплыми руками крохотное тельце девочки, как утопающий, который в последней предсмертной борьбе готов ухватиться даже за крохотную соломинку…
А когда Александр Семёныч, сохраняя угрюмое выражение лица, уходит, тетя как-то вся опускается, вянет и говорит совсем другим, не прежним тоном: — А теперь ступай, детка, спать. Нечего тут рассиживаться. Вредно…
Стягивая с ноги чулочек, усталая, но довольная Ниночка думает про себя, в связи с той молитвой, которую она только что вознесла к небу, по настоянию няньки, за покойную мать: «А что, если и я помру? Кто тогда всё делать будет?»
Грабитель
С переулка, около садовой калитки, через наш забор на меня смотрело молодое, розовое лицо — чёрные глаза не мигали, и усики забавно шевелились.
