Сага Форта Росс (Книга 1. Принцесса Елена) - Петров Виктор Порфирьевич (читаем книги .txt) 📗
Она жадно, открытым ртом, глотала воздух, глотала порывы соленого воздуха, вдыхала его свежесть, как будто пила магический нектар. Эта первая калифорнийская ночь, которую она проводила вне стен форта, была незабываемой картиной и незабываемым впечатлением.
Минуты шли и вскоре глаза Анны настолько привыкли к темноте, что она могла, как ей казалось, проникнуть взором на расстояние и даже различить очертания береговой линии внизу — или это было только ее воображение!
Через несколько минут она смогла яснее различать звуки ночи и восторженно прислушивалась к ним. Опять ее заостренный слух как-будто различил какой-то посторонний, подозрительный шорох позади; она несколько раз оглянулась, но там ничего не было видно. Как-то, бессознательно, она стала ощущать чувство приближающейся опасности, но что было это и где, она не могла определить. Просто, какой-то непонятный страх начинал медленно сжимать ее сердце. Каждый раз она старалась отогнать это чувство страха, пристыдить себя, остановить инстинктивное чувство подняться и немедленно вернуться домой, в форт. Она просто не могла поддаваться этой слабости и отказаться от такого редкого удовольствия быть наедине с природой, с океаном, в такую чудную, теплую ночь.
Упрямо, Анна преодолела чувство страха, и решила остаться там и посидеть еще, по крайней мере, час, прежде чем вернуться домой. Слишком прекрасна была ночь, чтобы вдруг прервать это очарование и вернуться в форт. Кто знает, когда она еще сможет попасть сюда ночью.
Анна задумалась, унеслась мыслями в прошлое, к своему нареченному Константину, чья молодая жизнь была прервана так рано и ненужно. Как счастливы они были вместе, те несколько коротких моментов, когда они могли бывать вместе! Все, что они хотели, это быть вместе, всегда, быть счастливыми. И, в этом счастье ей было отказано какой-то темной, непонятной, злой силой…
Опять, мыслями, она перенеслась к событиям сегодняшнего вечера. Было что-то живое, положительное, светлое в жизни их в форте Росс, передовом посту русской цивилизации. Вся эта работа и борьба с силами природы были частью их человеческой натуры. Какие цельные, стремительные, негнущиеся под ударами судьбы, все эти люди, даже самые простые. И верхушкой этих людей были Ротчевы, знающие, что они делают большое дело и любящие это дело. Как трогательно-внимательны были они сегодня вечером, в гостиной, когда она играла там на пианино, устроила неожиданный концерт. Даже здесь, в темноте, она покраснела от одной мысли, как глупо было с ее стороны унестись так далеко на крыльях звуков пианино. Глупо было играть эту смешную мешанину своих собственных композиций, «ее композиций», сказал Александр Гаврилович. Странно, но она никогда не думала называть композициями свои слабые попытки выразить в музыкальных звуках свои чувства. Во всяком случае, было приятно слышать такие комплименты от Ротчевых, даже если это были просто комплиментами. Может-быть они, просто, посмеялись над ней!..
Ее мысли были вдруг прерваны… Ей показалось, что она ясно услышала безошибочные звуки, шорох медленных, приближающихся шагов, позади ее. На этот раз сомнений не было… Это не было ее воображением… Она слышала шорох; слышала чьи-то легкие, почти беззвучные шаги, осторожно и медленно приближающиеся к месту, где она сидела.
Анна, резко, повернулась и стала пристально всматриваться в темноту, все еще не совсем доверяя своим ушам. Она, со страхом, вглядывалась в тропинку, по которой она пришла. Вскоре ее глаза различили что-то, что заставило ее похолодеть. Там был кто-то! Сперва она различила только руки, белые руки, которые, казалось медленно плыли по воздуху по направлению к ней. В тот же момент она различила темные очертания человеческого тела. Кто-то медленно подвигался вперед, останавливаясь на каждом шагу; шел медленно, очень медленно, очевидно стараясь подойти незамеченным. Он осторожно ступал по тропинке и приближался все ближе и ближе. Анна оглянулась кругом, но бежать ей было некуда. За ней был только океан, далеко внизу… С этого места был только один путь и этим путем была тропинка, по которой медленно приближался человек. Теперь он был на расстоянии только нескольких шагов и, вероятно, все еще не видел ее. Не было сомнений, что через момент, он различит ее светлые волосы на темном фоне ночи, увидит ее.
Анна не в состоянии была ждать. Она вскочила и, испуганная, хриплым голосом, закричала:
— Кто там? Что нужно?..
Человек остановился от неожиданности. Он даже отпрянул назад, так неожидан был испуганный голос Анны, прервавший молчание ночи. Он постоял немного, как-то странно расставив ноги, как-будто не совсем уверенно держась на ногах. Было такое впечатление, что ему трудно было балансировать свое тело. Потом, он вдруг сделал шаг или два вперед, и опять остановился.
Казалось, что он был в каком-то трансе… Перепуганная Анна, почти потеряв от страха голос, крикнула опять:
— Иди прочь! Не подходи ко мне!
Человек пошевельнулся, еще раз ступил вперед, и опять остановился:
— Анна! — вдруг произнес он глухим голосом, в котором не чувствовалось никакого выражения. Это был глухой, монотонный, «деревянный» голос ненормального человека.
— Анна! Теперь ты… не уйдешь от меня!
Анна, на этот раз, узнала его. Это был Николай. Смелость вернулась к ней, и она, строго, закричала на него:
— Николай! Уходи прочь отсюда!
Он, как-будто, не слышал ее, сделал еще шаг вперед и опять остановился…
— Нет… — сказал он тем же глухим, бесцветным голосом, — теперь ты не уйдешь от меня.
Он протянул руки вперед…
— Ты теперь моя …
Анна отступила шаг назад.
— Ты с ума сошел, Николай! Оставь меня и уходи прочь или я доложу Александру Гавриловичу о твоем поведении… Уходи вон!
На этот раз, даже имя Ротчева не испугало Николая, как видно совсем помешавшегося. Он выглядел сумасшедшим, в особенности при виде Анны, стоявшей там одной перед ним. Все остальное, все кругом него теперь не имело значения. Он видел и ощущал только Анну.
Очевидно, его больной ум совершенно оторвался от действительности, от реальности. Он потерял представление о Форте Росс, о Ротчевых, о всем, что было позади. Все, что он видел теперь, было это видение Анны перед его глазами. Он даже не знал, была ли это она сама, или только ее прекрасное видение, которое он так часто видел перед своими глазами и в своих мыслях. Даже его речь была ненормальной, замедленной, как-будто ему было трудно подыскивать слова. Тяжелый язык с трудом поворачивался, стараясь произнести ворох мыслей и слов, которые у него просились на язык. Он старался сказать что-то, о чем он думал в течение многих бессонных ночей, но слова так трудно было вытянуть из больного мозга.
Вытянув руки вперед, он только мог сказать:
— Анна… Анна!.. — Опять и опять он повторял ее имя, в то же время медленно подходя к ней. Так трудно было тянуть отяжелевшие ноги, точно нужно было вытаскивать их из тяжелой липкой грязи, или в подошвах был тяжелый свинец.
Анна могла видеть теперь его лицо, дергавшееся от конвульсий. Она ясно видела, что это было лицо ненормального человека.
Сперва она попыталась опять отступить назад, но потом решилась и бросилась было мимо него, в узком месте между камнями. Быстро, цепкой рукой, он схватил ее за плечо. Анна рванулась, оставила шаль в его руках и отскочила назад. Убежать от него было невозможно.
Теперь она стояла на самом краю обрыва. Без темной шали, в светлом платье, с развевающимися золотистыми волосами, она представляла картину неземной красоты. Николай стоял и смотрел на нее, как зачарованный. Он не мог видеть ее испуганного лица. Все, что он видел это тонкую, прекрасную, белую фигуру существа, которое он боготворил.
— Уходи прочь! — прохрипела, почти прошептала Анна, совершенно потеряв голос от страха.
— Анна … Анна!.. — тем же монотонным, бесцветным голосом все повторял Николай. С большей уверенностью, на этот раз, он опять ступил вперед, все еще простирая руки вперед. Страшно испуганная от вида его искаженного лица и его длинных, цепких рук, протягивающихся к ней как щупальца осьминога, Анна опять сделала шаг назад, чтобы избежать его. Она знала, однако, что для нее спасения не было. Одного она не знала, это того, что отступая назад, она подошла вплотную к краю обрыва. Еще один шаг — и позади нее пустота, темнота, ничто!
