Энергия жизни (Звенящие кедры России - 7) - Мегре Владимир (прочитать книгу .TXT) 📗
- Ни в коем случае не в воде, особенно хлорированной или кипячёной, где убиты все жизненные бактерии. Его нужно замочить в собственной слюне, чтобы наполнить информацией о себе. Во рту человека, в его слюне при тридцати шести градусах, которые присущи человеческому телу, семечко через девять минут очнётся от спячки и сразу поймёт, что ему делать. Для кого плод растить. Если человек какие-то болячки имеет, отклонения, семечко постарается вырастить плод, устраняющий отклонения от нормы.
Сидящие за столом преподаватели оживлённо переговаривались, потом все трое повернулись к Николаю Ивановичу, и преподаватель техникума спросил:
- Кто проводил занятия с вашими подопечными, из какого учреждения вы приглашали специалистов?
Начальник колонии и через несколько дней не мог понять, почему он ляпнул в ответ на этот вопрос:
- Из какого не помню, не я этим занимался, но знаю, что из столичного. Именитый такой профессор приезжал.
Сидящие в зале заключённые сразу оценили неправду начальника колонии. Они поняли: он защищает их. Не даёт посмеяться над выступающим и беззвучно с благодарностью поддержали его. А молодой заключённый из первого ряда, который первым отвечал на вопросы, добавил:
- А мы думали не профессор он, а академик. И ещё он о тайге сибирской много знает, о жизни.
- Да, - добавил сосед заключённого, - умный такой мужик, учёный сильно.
Из разных концов зала послышались одобрительные возгласы в адрес столичного профессора, которого и в глаза никто не видел.
Преподаватель института, сидевший за столом на сцене и молчавший всё это время, вдруг заговорил с умным видом:
- Да, коллеги, я как-то мельком просматривал эту теорию, не помню, правда, в каком источнике. Наука сейчас работает в этом направлении. Я думаю, что-то в этом есть интригующее: тридцать шесть градусов... живая человеческая слюна, насыщенная многообразием живых бактерий... что-то в этом есть...
- Да, да. Припоминаю, - задумчиво и тоже с умным видом произнёс преподаватель техникума, сделав вид будто он тоже что-то слышал, - это одно из новых направлений в овощеводстве. Теоретически, конечно, наука его обосновывает, но на практике надо посмотреть...
Сидящие в зале заключённые ответили без запинки на множество вопросов по агротехнике. Не всегда их ответы были стандартными. Но приглашенные экзаменаторы уже не спешили их опротестовывать, а наоборот, слушали с интересом.
Когда заместитель начальника колонии пошёл провожать преподавателей, Николай Иванович один остался молча сидеть за столом перед притихшим залом. Он перелистывал содержание зелёной папки, а в зале стояла гробовая тишина. Потом начальник колонии поднял голову, обвёл взглядом зал и заговорил:
- Вот что я скажу вам, мужики. Не до конца мне замысел ваш ясен... Да. Не до конца... А потому я решил... В общем, я не знаю, что ещё получится. Я попробую протолкнуть его у начальства.
Притихший зал как по команде вдруг встал и взорвался аплодисментами. Не ожидавший такой реакции Николай Иванович тоже встал. Он смутился отчего-то, ему было приятно и радостно на душе. Но, стараясь не выходить из образа строгого и даже сурового начальника, он произнёс:
- Что за шум? Сесть на места, - сам почувствовал неуместность излишней строгости в данной ситуации и добавил: - а профессора из столицы всё же надо вам пригласить.
Начальник Управления исправительных учреждений генерал Посошков принял Николая Ивановича, заговорив с ним сразу конкретно по делу:
- Не только тебе, и другим предстоит расширить свои заведения: кому на пять-десять, кому на сто пятьдесят единиц. И уже через год приготовьтесь к приёму дополнительного контингента. Все докладывают, что сложно это, нереально, и так тюрьмы переполнены. А мне что делать прикажешь? У меня приказ министра: обеспечить приём дополнительно шести тысяч заключённых. Но ты меня обрадовал, Николай Иванович. Значит, говоришь, готов будешь к приему точно в срок.
- Да, готов. Только проект необходимо изменить, я в рапорте изложил.
- Читал-читал. Только не всё понятно мне в твоём рапорте. Сельским хозяйством хочешь заняться. Похвально. За каждым заключённым отдельный участок закрепить: а кто тебе мешает, зачем тут моё разрешение? Но то, что ты хочешь на каждом участке камеры отдельные строить, как-то странновато выглядит, нерационально. Строй барак общий или два. С утра под конвоем на работу. И затрат меньше. На отдельные камеры дополнительного финансирования тебе не будет.
- Да я и не прошу финансирования дополнительного.
- А чего просишь?
- Проект одиночек на каждом участке утвердить, общую планировку.
- А деньги где возьмешь на строительство этих одиночек?
- Спонсоры помогут.
- Странные у тебя спонсоры. Да ладно, некогда мне вникать. На твоём проекте пишу "Разобраться и доработать"... но сам им позвоню и скажу, чтоб и разобрались как надо и доработали... без проволочек. У тебя всё?
- Есть ещё проблема одна.
- Какая?
- Земли-то у меня нет, на которой можно подсобным хозяйством заниматься.
- Так иди к губернатору, проси.
- Был у зама. Рассматривают, но пока только рассматривают.
- Ладно, помогу. Позвоню... Всё у тебя?
- Так точно.
- Вот и действуй. Будь здоров.
***
Землю, двести гектаров, учреждение Николая Ивановича получило к осени. На удалённый от населённых пунктов надел до распутицы успели завести колючую проволоку да пятиметровые столбы для ограждений. Николай Иванович понимал, если их осенью не установить, весенние работы на участках начинать будет нельзя. А как их установить, если за два километра до выделенного участка заканчивается даже просёлочная грунтовая дорога. Ни технику для бурения ям под столбы, ни рабочую силу к выделенному участку не доставить.
О проблеме узнали заключённые. И обратились к начальнику колонии с предложением: копать ямы под столбы вручную, а двухкилометровое бездорожье преодолевать пешим ходом колонной под конвоем.
Даже под холодным осенним дождём, накинув на себя самодельные дождевики, склеенные из целлофана, каждый день устремлялась колонна из пятидесяти заключённых к участку выделенной земли. Желающих было больше, но из-за нехватки конвойных на работы водили по пятьдесят человек. Работали будущие хозяева участков с полной самоотдачей. К наступлению морозов были установлены все столбы и построены сторожевые вышки, натянута колючая проволока. На зоне изготовили сруб для КПП и его тоже установили.
Осенью был сделан заказ на изготовление домиков - одиночных камер для проживания заключённых. Стоимость каждого составила 30 тысяч. Денег на их приобретение не оставалось. И заключенные сами, кто как мог, изыскивали средства на их изготовление. У кого-то, конечно, оставались на воле сбережения, кому-то помогли родственники, но были и такие, кому негде было взять такую сумму. Они обращались к начальнику колонии, сообщая о готовности жить в палатках. Но это противоречило инструкции, и им отказывали.
Сто восемьдесят домиков завезли на новую зону по зимнику и установили на подготовленные с осени столбики. Сто восемьдесят заключённых ранней весной поселились в этих примитивных домиках с решётками на окнах.
Весенним солнечным днём, стоя на сторожевой вышке, начальник колонии наблюдал необычную картину. На огороженной колючей проволокой территории в двести гектаров обозначены сто восемьдесят участков. Обособлены друг от друга они были колышками, ветками, кое-где границы участка очерчивала натянутая проволока.
- Это у зажиточных, - решил начальник колонии, - им родственники денег не только на камеру, но и на ограждения подкинули.
Между участками - проходы-улочки, в центре зоны - ничейная площадка для сборов. На земле кое-где в низинках ещё не стаял снег. Но на пригорках уже зеленели первые травинки. Почти на каждом участке чернели одинокие фигурки людей.
В тёплых тюремных телогрейках, матерчатых шапках-ушанках и грубых кирзовых сапогах они казались одинаковыми и безликими.
