Между двумя романами - Дудинцев Владимир Дмитриевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Нина Александровна у себя на квартире в Мучном переулке, пользуясь допотопным микроскопом и руководствуясь только страстностью ученого, любовью к Родине и наукой, которую Лысенко окрестил вейсманизмом-морганизмом, первой в мире сумела получить продуктивный гибрид. Она решила задачу, которую не решили нобелевские лауреаты, группа ученых, финансируемая Рокфеллером, в лабораториях, оснащенных новейшими приборами.
Когда она это сделала, то принесла полученный гибрид в горшочке во Всесоюзный инсти-тут растениеводства, где к тому времени она проходила свой второй год аспирантуры. Она не афишировала своей преданности генетике, так сказать, крестилась тремя перстами, с отличием закончила институт, и ее взяли в аспирантуру.
Институт был основан Вавиловым. Когда Вавилов был арестован, его место занял Сизов. И вот Нина Александровна принесла полученный ею гибрид и показала академику. Он сразу же по листве распознал, что это такое: кто отец, а кто мать, погрозил ей пальцем и спросил, как она могла это получить.
Я недавно читал рассказ о католическом священнике. Когда он читал проповеди в церкви, женщины падали, рыдали, их выносили - так он умел донести до сердца слово божье. Однажды к нему пришла прихожанка со своим слепым сыном и говорит ему: "Святой отец, я не знаю другого человека в мире, кроме вас, который мог бы по чистоте своей и по силе веры своей быть так близок к господу. Поэтому я прошу вас: возложите руку на этого несчастного слепца и помолитесь богу, чтобы он выздоровел и прозрел". В полном смятении преподобный начал отказываться: "Как я могу взять на себя цель, которую мог бы осуществить только Христос. Это было бы страшным грехом, это просто невозможно!" Женщина продолжала умолять его, и он, повернувшись к алтарю, стал взывать к господу, чтобы простил ему грех, так как женщина очень верит в бога и он не может поступить иначе, как возложить руку на несчастного слепца. После такого длительного объяснения с богом он возложил руку на голову слепца, произнес слова молитвы, и вдруг слепец открыл глаза и воскликнул: "Свет! Свет!" В эту минуту преподобный утратил дар речи... Он отступил на шаг и почувствовал, что в нем что-то ломается... Оказывает-ся, говоря каждый день о чудесах, сам он в них не верил. И когда пред ним свершилось чудо, он не мог понять, как это произошло. И с этой минуты он перестал читать проповеди. Эта история проявила в нем отсутствие веры и наличие тончайшего фарисейства, которого он сам не замечал.
Точно так и этот академик, который многие годы преподавал лысенковскую биологию и знал ее бесплодность, погрозил Нине Александровне пальцем и сказал: "Я знаю, как вы это сделали. Так и продолжайте". Как будто она получила результат, используя методы науки, официально поддерживаемой государством.
Нина Александровна на защите продемонстрировала то, что ею было сделано, и мгновенно получила ученую степень. Ее ожидала блестящая карьера. Но Нина Александровна опублико-вала небольшую статью, в которой рассказала, как в действительности был получен гибрид. Ее немедленно отлучили, выгнали с работы и 10 лет она была на иждивении мужа, инвалида Отечественной войны. За это время она провела 27 скрещиваний, которые прославили ее и нашу биологическую науку на весь мир. И что любопытно: в этом же самом институте создалась очередь; со всего мира туда ехали ученые за гибридным материалом, за помощью, чтобы спасти мексиканскую, английскую, скандинавскую, германскую картошку. Когда приезжал очередной иностранец, не стесняясь, призывали Нину Александровну и говорили ей: "Приоденьтесь получше. Приехал господин Густавсон, или господин Штубе, или еще кто-то". И когда этот господин приходил, ему представляли Нину Александровну и говорили: "Вот наша фрау доктор. Мы с ней коллеги. На основе достижений нашей науки ею сделано то-то и то-то. Нина Александровна, передайте, пожалуйста, господину такому-то набор ваших гибридов". И Нина Александровна должна была это делать... А потом иностранец уезжал, и она уходила к себе домой. Так длилось десять лет.
Однажды я был на конференции вейсманистов-морганистов, похожей на тайное собрание первых христиан из "Quo vadis" Сенкевича. И вот вышла женщина, у которой был какой-то не от мира сего вид. Она начала говорить и захватила всех, и весь зал встал и, как древние христиа-не пели свои гимны стоя, так и они, встав, несколько минут аплодировали ей. Я видел, что это настоящие люди, советские люди, в первую очередь достойные носить это звание: принципиаль-ные, готовые ради сохранения своих рубежей ни перед чем не склонить головы. Они ей аплоди-ровали в течение нескольких минут. И вот выступил какой-то лысенковский сатрап с протестом. Дело было в том, что она выступала от Всесоюзного института растениеводства, в котором официально не числилась: одно дело, когда приезжали иностранцы, а другое дело - теперь: "Прошу огласить из президиума, что была допущена ошибка. Если не огласите, примем надлежащие меры и обратимся к надлежащим органам". У меня такой документ есть. С этого и началось мое знакомство с Н. А. Лебедевой.
Я написал в ее защиту большую статью под заголовком: "Нет, истина неприкосновенна", и отнес ее в "Литературную газету". Там коммунисты, комсомольцы - весь коллектив - призна-ли, что статья нужная и правильная. Она действительно была глубоко обоснована, и нельзя было подкопаться ни с какой стороны, так как у меня была целая папка документов. Но, как полагает-ся, всегда темное начало находит свое место, и это темное начало выступило в лице одного члена редколлегии, который, поправ мнение коллектива, один в ночи понес эту статью в ЦК. Кому же он показал ее? Не кому-нибудь, а человеку, симпатизирующему Лысенко. Это был секретарь Поляков, который до этого был редактором "Сельской жизни", и он моментально запретил печатать статью. Тогда я понес ее в "Известия", в "Комсомольскую правду". В "Комсомольской правде" более смелые люди. Они стали бороться за то, чтобы статью опубликовать, но ничего не смогли сделать, так как Лысенко был под эгидой Никиты Сергеевича. Как только Никита Сергеевич ушел в отставку, немедленно, как это бывает с автомобильным счетчиком, когда он доходит до 100 тысяч километров, сразу все колесики начинают крутиться и наступает чудесное превращение - сплошные нули, так и здесь: сразу после ухода Никиты Сергеевича и снятия Полякова все редакции, куда я обращался, затребовали у меня статью. Я ответил, что статья находится в "Комсомольской правде". И тут произошла борьба между "Литературной газетой" и "Комсомольской правдой", каждый начал статью тащить к себе. Статья была напечатана в "Комсомольской правде". Это произошло через полтора года после того, как я принес ее в "Литературную газету".
Как же так? Ведь это Родина, это страна наша, это ее достижения, ее приоритет, ее завоева-ния. Тут все, что хотите, масса высоких вещей, и это все какими-то маленькими людишками может попираться. Как это ужасно!
Потом, когда была опубликована статья и стало ясно, что товарищ Лебедева права, она защитила докторскую диссертацию и стала знаменитым человеком по картофелю. А если бы счетчик не повернулся? А сколько гибло до тех пор, пока счетчик не повернулся, пока не дошел до 100 тысяч километров, сколько младенцев погибло еще в утробе! Не может настоящий чело-век, у которого еще сохранились остатки живого, не может он проходить мимо таких вещей!
Как сложилась дальше судьба Нины Александровны Лебедевой? Мы с нею стали друзьями. Она всегда заходила к нам, когда приезжала в Москву в Институт генетики, который возглавлял Дубинин. Ее опытный участок в селе Донцо под Ленинградом, где она высаживала свою картошку, стал теперь филиалом этого института, и были запланированы какие-то суммы на содержание штата, закупку необходимых удобрений, инвентаря, на транспорт... К сожалению, Нина Александровна не только не получала этих сумм сполна, но и свою докторскую зарплату отдавала на содержание опытного участка. Трудились втроем: она, ее верный соратник и муж, кандидат биологических наук Александр Алексеевич и дочь Вера. Иногда удавалось заполучить в помощники аспирантку или аспиранта. Приезжая к нам, Нина Александровна радостно рассказывала о новых, выведенных ею сортах, устойчивых к фитофторе и прочим болезням, о том, сколько запросов присылают к ним со всех концов страны, как они по осени закладывают картошку в ящики и рассылают ее по адресам. О том, какие трения терпит, приезжая в институт за материальной поддержкой, всегда рассказывала со смехом. Смеялась и над тем, что, отказывая в средствах, обращаются опять же к ней, Лебедевой, когда надо отчитаться в успехах института, - помните, как при Лысенко!
