Последний барьер - Дрипе Андрей Янович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
- Разумеется. Пожалуйста! Как вам угодно, - торопливо отвечает Озолниек и звонит в соответствующие отделы, отдает необходимые распоряжения. - Мой кабинет к вашим услугам, - говорит он. - Извините, что не могу побыть с вами дольше. Работа! - разводит руками Озолниек.
Прокурор понимающе кивает, щелкает замками портфеля и выгружает на стол бумаги, подготавливаясь к работе, а начальник уходит в зону.
На сегодня назначен футбольный матч между работниками колонии и воспитанниками. Ребята готовились к этой игре с неистовым рвением. Победители турнира подразделений пополнили свою команду лучшими игроками из других отделений и организовали сборную колонии. Каждый свободный чае команда проводила на поле и тренировалась с завидной настойчивостью и увлечением. Сборная получилась грозная; в ней несколько игроков, которые на свободе играли за юношескую сборную республики.
- Расчехвостят нас в пух. и прах, уверен на сто процентов, - со смехом говорит Озолниеку Киршкали.
Работники молчаливо переодеваются в спортивную форму в тесной комнатушке физрука и поглядывают через окно, как соперники, разминаясь перед началом, лупят по мячу.
- И иусть расчехвостят! Будем сражаться как львы. - Озолниек быстро скидывает китель и, возбужденный предстоящей игрой, моментально выбрасывает из головы прокурора, сидящего в штабном кабинете.
Когда обе команды выстраиваются в центре поля и Озолниек обменивается рукопожатием с капитаном сборной воспитанников, над зоной пролетает шквал аплодисментов и подбадривающих возгласов. За отчеркнутой известкой границей ноля на травке разлеглись ребята - черным-черно. Долгожданный час настал. Уже много недель подряд это событие не сходит у колонистов с языка. Сколько было споров по поводу состава сборной, каких только не давалось предложений! Теперь зрители притихли, и в торжественной тишине раздается первый глухой удар по мячу. Игра началась.
Поначалу обе стороны осторожничают и проявляют одинаковую неуклюжесть. Работники еще не разбегались и призывают на помощь воспоминания о своих юношеских годах, воспитанники, в свою очередь, испытывают неуверенность и еще побаиваются нападать всерьез, поскольку, что ни говори, играть им приходится против воспитателей, мастеров и контролеров, хотя сейчас они в трусиках и майках. Как отнимать мяч, если он в ногах у лейтенанта или капитана. Хотя погон и не видно, почтение остается. Постепенно смущение проходит, игра набирает темп, и раз от разу возникают все более острые ситуации.
В конце первого периода маленький загорелый центрфорвард противника осмелел до того, что даже применяет силовой прием против Киршкална, и Киршкали еще бы чуть - и полетел кувырком.
Публика ревет от восторга!
Выходит, работники не такие уже слабаки и увальни, как им самим вначале казалось. Правда, бегать трудновато, не хватает дыхания, и рука невольно все чаще хватается за бок или за подложечку, но тактика не так уж плоха. Когда же Озолниек в достойном Бруиеля прыжке забивает головой мяч в верхний угол ворот противника и после этого обрушивается на спину малорослого контролера, который рванулся было на помощь начальнику, разражается рев, как на московском стадионе "Динамо".
Первый период заканчивается с вполне спортивным счетом - 4:3. Всего на один гол опередили ребята команду "стариков".
- Если бы судья дал свисток хоть на минуту позже, меня хватил бы удар, - отдувается Киршкалн, вытирая катящийся градом пот и заваливаясь на зеленую траву у края поля.
Кто больше, кто меньше, но устали все, даже те, у кого есть спортивная и физическая закалка. Давдо не доводилось так убегаться. Оэолниек не только центральный нападающий, но и тренер своей команды; он усаживается посредине и, массируя себе бедра, излагает тактические основы второго периода:
- Если будем с самого начала проявлять такой же азарт, то кое-кто навсегда останется лежать на поле или попадет в лапы фельдшера. Темп надо поубавить и все силы приложить к защите. Обыграть ребят, по всему видно, не удастся, но проигрыш должен быть с минимальным разрывом в счете, чтобы они не слишком задавались.
Свисток вызывает игроков на поле, и Киршкалн чувствует, что отдых был слишком коротким. Ноги дрожат, и нет сил для удара. Но тем не менее оборона "стариков" несокрушима. Они отбивают мяч от ворот как можно дальше, вынуждая ребят основательно побегать.
Игра заканчивается довольно приличным результатом: шесть - четыре в пользу воспитанников. Физрук вручает капитану колонистов внушительный кубок и диплом. Настроение у всех приподнятое, и царит атмосфера всеобщей дружбы.
- По-моему, сегодня мы сблизились с ребятами больше, чем это возможно даже за полгода обычной работы, - говорит Киршкалн. - По сути, победу одержали мы.
- Для того мы и играли, - соглашается с ним Озолниек. - Пора положить конец натянутой и дурацкой атмосфере "начальник - воспитанник". Она только мешает.
Снова облачившись в служебную форму, он сразу вспоминает о прокуроре и спрашивает Киршкалпа:
- Документы Калейса к педсовету подготовлены и все в порядке?
- Да.
- Теперь срочно готовь следующего председателя, чтобы с уходом Калейса не пустовало место, а я постараюсь обработать прокурора. Наверняка опять будет разговор о Калейсе.
Озолниек не ошибся. Прокурор успел прочитать нужные ему списки и документы, побеседовал с воспитанниками.
В конце рабочего дня начальник колонии снова встречается со своим гостем. Прокурор берет письменное заключение, и Озолниек знает, что приятного ничего там нет. Прокурор посещает колонию не для того, чтобы констатировать радостные факты.
Прокурор просматривает листок и откладывает в сторону.
- В настоящее время в колонии находятся десять воспитанников, достигших восемвадцатилетнего возраста. Среди них воспитанник Калейс, ему исполнилось уже девятнадцать. Несмотря на наши неоднократные указания, закон об отправке в колонию для взрослых не выполняется. - Он поднимает взгляд на начальника.
- Тут необходимо сделать исключение. Калейс нам оказывает большую помощь в работе, - говорит Озолниек, хотя знает, что этот мотив прокурору известен.
- К сожалению, никаких исключений закон не предусматривает.
- Я был в Риге, и мне сказали, что в этом случае можно подождать. Недели через две мы освободим Калейса досрочно.
Нетактично было упоминать Ригу, но Озолниек сейчас и не намерен проявлять особую деликатность.
Помимо того, его поездка в Ригу и состоявшийся там разговор, должно быть, для прокурора не являются новостью.
- Да, мне известно, что на меня жаловались. Быть может, вы мне покажете официальный документ с указанием оставить Калейса в колонии?
- Нет, такого документа у меня нет.
- Естественно, его и не может быть, поскольку закон не резиновый, товарищ Озолниек. Это и в Риге хорошо известно, а словами бросаться может каждый.
Кроме того, я не понимаю, почему этого Калейса нельзя освободить из взрослой колонии. Какая разница?
Вы же дадите ему хорошую характеристику.
- Все совсем не так просто. Даже при хорошей характеристике Калейсу все равно придется потерять несколько месяцев, покуда на новом месте его как следует узнают и представят к освобождению.
- Возможно. Вот поэтому и надо было его давно отправить. Вышло бы так на так, и закон не был бы нарушен.
Озолниек смотрит на этого поджарого толкователя законов и молчит. Стоит ли ему рассказывать, как Калейсу не хочется уезжать во взрослую колонию? И не один Калейс - каждый член совета думает так же.
Ребята хорошо знают, как там смотрят на бывших активистов заключенные. Есть множество способов для того, чтобы им насолить. Многие из тех, кто был в колонии несовершеннолетних, теперь находятся уже там и готовы встретить Калейса отнюдь не с распростертыми объятиями. Работа члена совета трудна и неблагодарна. Он должен уметь балансировать между администрацией и колонистами и добиваться желаемых результатов ценой больших дипломатических усилий и находчивости. Тут не возьмешь ни криком, ни угодничеством. Были времена, когда командиры завоевывали авторитет кулаком. Теперь Озолниек почти полностью изжил этот метод. И большой труд членов Совета должен быть чем-то вознагражден, по крайней Мере хотя бы надеждой на то, что освобождение им Предстоит здесь. Нельзя просто взять и отвернуться от Этих ребят, нельзя подпиливать сук, на котором сидишь сам.
