Последний барьер - Дрипе Андрей Янович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
На Зумента никто не обращает внимания, и его попытка выделиться показным ничегонеделанием терпит крах. Ребятам не до него. Два часа уже подходят к концу, а тут, глядишь, у черта еще ухо не прилеплено, а надо еще волосы и бороду!
- Расчесочку не дадите? - смущенно обращается черноглазый к Киршкалну.
IX
События разворачиваются стремительно.
- Мой малый требует денег, - взволнованная мать воспитанника рассказывает Озолниеку. - Не ему, говорит, другим. Только не говорит кому. Если не дам, его, говорит, изобьют. И предупредил, чтобы я никому ни слова; а как мне промолчать, если такие дела творятся? Вы же сами говорили, надо сообщать.
Под конец мать даже заплакала, напугавшись, что навлекла беду на сына.
- Я дала бы, да при себе не было. Только и взяла что на обратную дорогу... Но вы глядите не проговоритесь, чего я вам тут наболтала.
Последнее она повторила несколько раз.
Озолпиек пытается успокоить встревоженную мать, уверяет, что она поступила очень правильно, рассказав про вымогательство; давать деньги воспитанникам запрещено, и он обещает принять меры, чтобы с ее сыном ничего не случилось.
Вскоре после этого разговора при тщательном обыске другого воспитанника, который возвращался из комнаты свиданий, контролер и у него находит деньги.
Начинается расследование, и хотя оба парня поначалу запираются и хотят убедить, будто бы деньги понадобились им для собственных нужд, мало-помалу удается узнать, кто же настоящие вымогатели. Это ьамбан и Цукер, по прозвищу "Мартышка". Свою кличку Цукер заслужил благодаря поразительно живой мимике и жестикуляции. Он никогда не постоит тихо, вечно спешит о размахивает длинными руками; он мастерски шевелит ушами - не только обоими сразу, но и порознь; умеет закатывать глаза под веки так, что видны лишь голубоватые белки, и его громадный рот способен мгновенно разинуться до ушей либо вытянуться трубочкой. Родители Цукера - хронические алкоголики лишены родительских прав давно, когда сын был совсем еще ребенком. Он вырос в детдоме.
За мелкую кражу попал в воспитательную колонию и потом за разбой оказался здесь. Цукер до предела начинен разными штучками-дрючками, дающими ему возможность выделиться и завоевать положение среди сверстников.
Обоих "зверушек", Мартышку и Бурундука, быстро и без шума упрятывают в "клетку" - дисциплинарный изолятор - и в тот же час приступают к обыску одновременно во всех отделениях.
Воспитанники в мастерских, в рабочей зоне, но весть об обыске каким-то образом до них доходит.
- Шмон! Шмон! [Обыск] Переданное из уст в уста торопливым шепотом, это известие, мгновенно облетев всех, наводит Зумента на тревожные мысли. То, что оба его "подданных"
вызваны, он уже знает и догадывается, что обыск прямо связан с их неожиданным уводом. Сбережения в опасности, если Бурундук и Мартышка сболтнут лишнее, несдобровать и ему самому.
Напильник дрожит в руках Зумента; лишь ценой неимоверных усилий воли ему удается взять себя в руки и даже улыбнуться мастеру, который проходит мимо, проверяя, как работают.
Всякий раз, как открывается дверь, по спине у Зумента пробегают мурашки - как знать, может, за ним?
Нервничает и Струга - Чингисхан, и Ерум, по прозвищу "Нос", они остатки сколоченного Зументом ядра. Струга не подчиненный - у него у самого вес не меньший, чем у Зумента. На воле они "работали" каждый в своем районе, нередко дело доходило и до стычек, но здесь договорились действовать заодно, и после долгих сомнений Струга согласился с планом Зумента, тем самым отчасти признав его ведущую роль.
Пока что Зумент и его единомышленники могут не тревожиться - Бамбан с Цукером держатся что надо, корчат из себя оскорбленную невинность и от всех обвинений отнекиваются. А называть имена и устраивать очную ставку с выдавшими их ребятами Пока нельзя.
В отделениях наитщательнейшим образом проверяются все закоулки. Работникам колонии не представляет труда обнаружить обычные тайники, но на Сей раз в них не находят то, что ищут. Двойные донца прикроватных тумбочек, не прибитые фанерные боковины и потайные отделения за выдвижными ящичками хранят в себе кое-какие мелочи, которые воспитанники прячут скорее друг от друга, нежели от администрации. Тут есть запасы сигарет, фотографии и письма знакомых девушек, мундштуки, носки, мыло.
Кое у кого в тумбочках, как обычно, находят то банку варенья, то кусок колбасы. В спальне хранить пищу запрещено, но ребята норовят пронести ее из склада передач, чтобы полакомиться вечером.
Шаг за шагом Киршкалн с контролером продвигаются вперед. Попадаются трофеи и посерьезней варенья, например, пузырек туши, которую применяют для татуировки, колода самодельных карт, небольшой нож, в наборной пластмассовой рукояти которого Киршкалн узнает кусочки от ручки письменного стола в воспитательской. Ручка таинственно исчезла с месяц тому назад. Тумбочку Валдиса Межулиса он проверяет самолично, заранее зная, что в ней обнаружит.
Под картоном, которым заложено дно ящика, лежат Расмипы письма. Что же все-таки пишет эта девушка? Киршкалн держит конверт в руках и борется с желанием прочитать письмо. От этих писем зависит многое, и ведь никто никогда не узнает, что он воспользовался этой случайной возможностью. И все-таки воспитатель, так и не поддавшись искушению, кладет письма обратно под картонку.
В углу полки с книгами Валдиса лежит осколок стекла с острыми краями. К чему он здесь? Киршкалн пожимает плечами и бросает стеклышко в мусорный ящик.
Во многих тумбочках на внутренней стороне дверец наклеены или прикноплены вырезанные из журналов изображения женщин: рортреты кинозвезд, спортсменок, цирковых артисток. Чем скуднее одеяние героини, тем картинка ценнее. Библиотекарь здесь отыскал бы почти все вырванные страницы. Коллекцпонировать "сеансы" (этим словом ребята обозначают все, что имеет отношение к эротике, к женщинам) запрещено, но борьба с этой страстью практически безрезультатна. Вместо реквизированных появляются другие картинки, и Киршкалн давно встал на компромиссный путь в решении проблемы: если лицо женщины симпатичное, поза пристойная и одежда соответствует нормам, принятым на наших улицах, стадионах и пляжах, он смотрит на нарушение порядка сквозь пальцы. Уничтожаются лишь картинки с привкусом пошлости и похабщины. Откровенную порнографию прячут, она редкость, и никто не прилепит ее к тумбочке.
Таким образом Киршкалн помогает библиотекарю сохранять в целости журналы, поскольку на одной дверце десять портретов не наклеешь, и в то же самое время в какой-то, пусть самой малой мере, вырабатывает у ребят вкус, чувство красивого. Так, глядишь, девушка - передовик труда, или секретарь комсомольской организации, или молоденькая актриса, чье имя чаще всего даже неизвестно ребятам, из журнала перекочевывает в спальню колонии для несовершеннолетних и здесь проводит в некотором роде воспитательную работу.
Киршкалн знает, как болезненно ребята переживают утрату "своей" девушки. Они бывают поистине влюблены в эти изображения и по вечерам нередко так и засыпают, глядя на раскрытую дверцу тумбочки.
Помимо плюсов есть и большие минусы, Киршкалн отлично это понимает.
Сладкие грезы, навеваемые "сеансами", воображаемые услады с бумажной возлюбленной приводят к онанизму и меланхолии, но, к сожалению, этого не предотвратить изъятием картинок. Бороться с этим явлением в колонии чрезвычайно трудно. Труд, спорт, учеба, здоровое утомление, при котором глаза сами слипаются, - хорошее лекарство от тоски, но тем не менее мечта о красивой и недоступной девушке подобно призраку витает над зоной.
Тумбочка Зумента. Ее проверяют с особой тщательностью, но ничего подозрительного не находят.
Учебники, детективный роман из библиотеки, два письма от матери, среди книг толстая тетрадь с текстами песен. Киршкалн листает тетрадь. В сравнительно короткое время Зумент исписал ее почти целиком. Не слишком ли быстро? В глаза бросается разнообразие почерков. Ах, вот оно что: Зумент заставляет писать и рисовать других в его тетради. Но кого именно? Киршкалн забирает тетрадь. На внутренней стороне дверцы Зументовой тумбочки приклеена "герл"
