Путешествие по солнцу (Русская фантастическая проза первой половины XIX века.) - Терпинович Демокрит
Там все люди исполинского роста, за весьма редкими исключениями; стройные, и весьма ловкие и своих движениях; безобразных толстяков и калек я вовсе там не видал и, говорят редко бывают: женский пол весьма красив и привлекателен; одежда у женщин, как и у мужчин самая простая и благопристойная.
Все солнце разделено на двенадцать больших и на семьдесят малых государств, управляемых по различным системам, как и на нашей земле, соответственно духу, господствующему и каждом народе; но к несчастью завелись у большой в них части такие несправедливости, такие грубые притеснения, что жизнь сделалась там столь несносною, что все блага, Провидением столь щедро на них изливаемые, теряют от того почти всю свою цену.
Всего я вам и один раз рассказать не могу, а сделаю только главный очерк печальной картины настоящего быта большой части солнечных жителей; потому что изо всего можно было бы составить претолстую книгу для лучшего же пояснения я должен сперва упомянуть об общем мнении солнечных жителей на счет своего происхождения.
Они уверены в том что все жили пред тем на планетах принадлежащих к солнечной системе, и что как скоро кто на этих планетах умирал то дух его переселялся и тело, новорождённого на солнце младенца: в самый тот день, когда кто достигает совершеннолетия, мужчины в 25, а женщины в 20 лет, открывается им три дня с ряду но сне вся прежняя их жизнь на планете, на которой они прежде обитали; по этому откровению они могут тогда соображать будущую свою жизнь; ежели и ком достает столько благоразумия; но как они, с переселением своим на солнце сохраняют прежние свои склонности, то многие и не исправляются опытом прежней своей жизни; от чего и происходят все беспорядки, встреченные мною на солнце.
Науки и художества достигли на солнце высшей степени совершенства, нежели на земле; там пишут чрезвычайно много, особенно в присутственных местах: по самой мелочной тяжбе испишут по малой мере пять стоп бумаги; и столько там разных судебных инстанций, что, нет дела, которое бы тянулось менее десяти лет: не редко даже случается, что дело, прошедшее уже все инстанции, обращается опять и самую нижнюю, чтобы оттуда опять пройти все прочие до самой высшей; на пример при мне случилось, что один весьма порядочный человек Флигли, был ограблен в своем имении по предписаниям главного окружного Начальника; он представил всевозможные и самые ясные доказательства тому, что действительно это насилие было у него произведено, и что он чрез это лишился всего своего имущества: обвинённый не принёс и этом никакого оправдания; рассуждали несколько лет и высшем судилище о том как решить это дело, исписали целые кипы бумаг; наконец все судьи согласилась в том что должно предписать местной полиции, исследовать справедливость этой жалобы: сама полиция уже засвидетельствовала справедливость её и то время, когда производилось насилие, следовательно ей не затруднительно было действовать, и потому она чрез три года донесла главному местному начальству, что жалоба истца совершено справедлива; на это воспоследовало чрез год решение — предоставить обиженному право, отыскивать свои убытки с виновного судебным порядком где и как следует: за тем истец должен был представить доказательство тому, что он и его семейство в продолжении этой тяжбы ели, пили, одевались, и жили под крышей; далее, что они без этого не могли обходиться; и именно, что они в это время ели, пили, и во что одевались, и что за всякую вещь платили, дабы излишеством не обременить негодяя, который ограбил; тут же должно было доказать, что именно было у них украдено во время разбойнического нападения; хотя сам истец должен был тогда бежать в дальний город чтобы его враг, окружной начальник, не велел его тихонько заключить в вечное заточение, для прекращения чрез то всякого иска против него. При представлении счета истец должен был наблюдать самую строгую умеренность, с значительным собственным убытком чтобы нельзя было придраться к излишеству; потому что ежели бы можно было оспорить в его счёте хоть один Лим (самая мелкая монета на солнце) то его лишили бы права на весь иск: чем же он существовал с своим семейством во все продолжение процесса, и чем они ещё будут существовать до получения законного удовлетворения, о том судии ни мало не заботились. Виновного же окружного начальника, по предписаниям которого истец был ограблен и пальцем не тронули; даже не предали суду; напротив того еще вступились за него. Истец зная, что должен будет еще долго тягаться, чтобы получить от ответчика хоть часть следуемого удовлетворения, предложил было ему окончить дело миролюбною сделкою, с уступкою даже половины своей претензии; но что из этого вышло? винновый пожаловался на это главному начальнику сплетней (это есть особая должность на солнце), тот объявил несчастному истцу, что он принимает такое предложение за доказательство расстройства ума, потому что порядка судопроизводства никто не имеет права нарушать, тем более, что на этом порядке основан государственный доход; и сказал ему, что при первом подобном предложении он велит его запереть и дом умалишенных! Что же осталось делать несчастному истцу? — тягаться! — он представил свой счет в суд. Там нарядили десять чиновников для разбора правильности его; Доктор исследовал способность просителева желудка, и желудков всех членов его семейства, и по этому выведен был счет сколько они могли ежедневно сварить обыкновенной простой пищи, не расстраивая здоровья; из этого итога вычли пятую часть, потому что человек имеющий такого рода тяжбу, должен употреблять пищи менее обыкновенного, чтобы мысли его были свободнее для сочинения своих просьб; а ноги еще легче для бегания по присутственным местам: столь же подробные расчеты были сделаны в отношении к употреблению платья, и пр. и пр. — например: левый рукав платья должен был служить долее правого, потому что правый беспрестанно шевелится но время писания, а левый лежит в это время спокойно на столе, когда левая рука придерживает бумагу.
Разумеется, что на подобные дела требуется чрезвычайно много бумаги; а на беду еще в солнечных судах чиновники ужасно как любят протягивать руки в разговорах с тяжущимися; и это весьма натурально; потому что сидя каждый день часов по шесть за посменным столом с приближенными к телу локтями, в руках заводится ужасный зуд который нельзя унимать иначе, как протягиванием рук и натиранием их особенною металлическою мазью; а как тамошние Чиновники по скудному своему жалованью не в состоянии купить этой мази, и что при том самому неудобно натирать себе протянутые руки, то тяжущиеся во время разговоров или совещания с производящими их дела чиновниками смазывают им ладони, чтобы надежнее их привлечь на свою сторону, и приобрести их благосклонность: от этого произошла на солнце пословица, что рука руку мажет вместо нашей земной пословицы, — рука руку моет.
Вы можете себе вообразить, сколько стоп бумаги было исписано по этому делу, и сколько потребно было металлической мази, чтобы унимать зуд писцов? употребленную бумагу можно еще было ввести в счет, но металлическую мазь ни как; хотя она гораздо дороже бумаги; ибо без бумаги нельзя писать дела, а натирание чужих рук есть дело непринужденное, и лишь частная ласка, происходящая от сострадания к чужой немощи; а как сострадание есть добродетельное чувство, то добродетели нельзя полагать цены, и ставить ее и счёт.
От такого натирания рук чиновники обыкновенно очень жиреют чему часто завидуют их начальники; в таком случае они толстяка прикрепляют к шесту, повертывают его несколько времени над огоньком и таким образом вытапливают из него лишний жир и мазь, а потом пускают его опять на прежний промысл.
Когда я оставил солнце, то тяжба на счет вознаграждения истца за понесенные им убытки продолжалась уже двадцать лет исписали более пятидесяти пудов бумаги, а окончательного решения еще не воспоследовало: между тем виновный живет припеваючи; а обиженный, ограбленный, ходил с своим семейством по миру собирать милостыню; тогда как по всей справедливости следует ему получить вознаграждение за понесенные им убытки такую сумму, которая бы его поставила в число богачей.
