Другой ветер - Крусанов Павел Васильевич (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Учитель рассеянно ступал по влажному тротуару. Лужи, отражая сизое небо, казались до лоска затертыми местами на асфальтовых штанинах улиц. Собственные его брючины липли к коленям, и те чесались под мокрой тканью. Учитель не замечал зуда, он помахивал "дипломатом" и, вспоминая, как хитроумно Алеша Зубарев избежал сегодня двойки по истории, улыбался носкам ботинок. После он думал о ней, окунался в теплый трепет, ничего не мог понять и решить для себя - хаос чувств щемил сердце.
У овощного ларька было смрадно и пустынно. Выставленные за стеклом возле банок с мандариновым вареньем мелкие шелушащиеся луковицы не привлекали хозяек. Витрина отражалась, удваивая свою нищету, в распластанной у ларька луже. Учитель задумчиво вошел в лужу, кивнул скучающему за стеклом Серпокрылу и, невольно морща нос, серьезно сказал:
- Пожалуй, меня и в самом деле меньше тянет в Ленинград. Видите, еще одна вещь становится мне ненужной. Скоро я сравняюсь в аскетизме с Диогеном и смогу обходиться без родины.
- Просто тебе стала нужна другая вещь, - возразил Роман Ильич. - В тебе, как и в "селянке", заменилась буква.
Внезапно за спиной учителя взвизгнула на тормозах машина. Он обернулся и увидел мордастый "КамАЗ", из кабины которого вываливался Андрей Горлоедов. Спрыгнув на асфальт, Горлоедов сжал кулаки и двинулся к ларьку красный, всклокоченный, злой. Только теперь учитель почувствовал, что брюки его мокры и безобразно липнут к ногам. Мысли отряхнулись, сделались звонкими и прозрачными, пятки машинально нащупывали опору, руки соображали, куда примостить "дипломат", если кругом - лужа.
- Ну что, кавалер, драть твою мать!.. - начал на ходу Горлоедов, но, дойдя до края лужи, в середине которой помещался учитель, остановился и разжал кулаки. - Труб-ба дело! - боднул он удивленно головой. - Мафия!
Некоторое время, медленно гоняя на скулах желваки, он прожигал учителя взглядом, потом картинно сплюнул на сторону и распорядился:
- Запомни: к Надьке не ходи. Ясно? Этот мармелад не тебя дожидается! Андрей резко повернулся и зашагал к машине. Прыгнув на подножку, он потерял равновесие, но выправился, шлепнул дверцей и с рыком сорвал "КамАЗ" с места.
Учитель протяжно выпустил из груди воздух. За плечом шелохнулось пространство, он перекинул взгляд назад, и губы его невольно растаяли в улыбке. Сзади стоял Серпокрыл - теребя в руках фомку, он смотрел вслед уезжающему грузовику. Губы учителя растекались шире. Серпокрыл, опережая вопрос, пригнулся к земле и, красный от натуги, завозил фомкой под ларьком.
- Надоела эта падаль, - сдавленно выдохнул он. И добавил: - Шиш достанешь! - Он выпрямился, плотный, шумно сопящий, и вдруг сощурился. Что будешь делать, Коля?
От овощного ларька по улочке, обсаженной липами, учитель спешил к рынку. В поределых липовых кронах трещали сороки. По дороге учитель выкурил подряд две папиросы, торопился, но, когда проскочил в ворота рынка, увидел, что ряды уже почти пусты и цветочницы не торгуют.
День падал в сумерки. Город становился блеклым, дома теряли фактуру, казались унылыми глыбами - останками подъеденной временем горной страны. Из колокольни гулко, как камнепад, катились наружу марши. В душе - то огонь, то зола и пепел. Это делаешь ты.
Около заветной двери учитель перевел дух; помедлил, полируя и притирая друг к другу заготовленные слова, потом утопил кнопку звонка.
Надя стояла за порогом в светлой прихожей, мягкая, домашняя, халат с расчетливой небрежностью оставлял открытым накат ее роскошной груди. Пропуская учителя в дверь, она отступила в глубь прихожей (волосы, угодив в случайный ракурс, вспыхнули под электрической лампой) и сыроватым голосом пропела:
- Я рада, что ты пришел, я ждала тебя.
- Твой посыльный вырастет крупным жуликом - дипломатом или директором рынка, - сказал учитель, просыпая заготовленные прежде слова в какую-то головную мусорную щель. - Он обменял твое приглашение на право не учить урок. Мне пришлось отпустить его с чистым дневником.
Надя вплотную подошла к гостю (волосы ее пахли чем-то райским), расстегнула на нем куртку, просунула под полы руки, фыркнула, почувствовав щекой сырость и колкость свитера.
- Я ждала тебя, я рада, что ты пришел, - повторила она прямо ему в лицо.
В комнате учитель сразу закурил. Он боялся своих свободных рук, боялся свободных губ. Хозяйка поставила на стол глиняную, облитую кофейной эмалью пепельницу и спросила:
- Ты купил вина?
- Нет. - Учитель пробежал пятерней ото лба к затылку, создав на макушке ершистый вихор. - Я как-то не подумал.
- Хорошо, что подумала я.
Надя вышла из комнаты и вернулась с бутылкой "Акстафы" и плетеной корзинкой, полной яблок. Яблокам надавали пощечин до кровавого румянца. Попугай при виде корзинки взволнованно развернул крылья, прошел по клетке вприсядку и наконец механически выдал: "Труб-ба дело". Надя взяла с подоконника лиловую шаль и накрыла клетку.
Когда они выпили, Надя без передышки снова наполнила бокалы и пылающим бочком подставила к носу гостя яблоко. Потом откусила сама и пристроилась на диване рядом с учителем.
- Скажи, - спросила она, слизывая с губ яблочную влагу, - разве в Ленинграде к женщине ходят без вина?
- С вином. Просто я бестолковый.
- Да, таких здесь больше нет, - подтвердила Надя. Теплой ладонью она пригладила ему вихор и поинтересовалась: - Тебе не жарко в свитере?
В спальне пылали батареи. Надя снимала перед зеркалом серьги, выскальзывала из фланелевого халата и, голая, собирала в косу лучистые волосы. Учитель чувствовал в ногах лихорадку. Чтобы унять дрожь, привыкнуть к тому новому, что теперь у него было, он обнял сзади живую волну Надиного тела, поцеловал впадину ключицы, шею и, нерасчетливо угодив носом в волосы, захлебнулся их райским духом.
- Зачем ты шаманил на Горлоедова, Коля? - Роман Ильич сочувственно разглядывал учителя, просачивающегося с улицы в утренний коммунальный коридор. - Камлал? Звал на помощь птицу Хан-Херети?
- Что случилось? - устало поинтересовался учитель.
- Горлоедов в кутузке. - Серпокрыл изучал сонную фигуру соседа. Вчера на площади его сержант Гремучий задержал - Горлоедов, как помнишь, выпивши был. Не знаю, что за вожжа ему под хвост угодила, только он Гремучего начал гонять по площади перед бампером, как немецкий танкист балладного солдата, пока тот от Горлоедова не спрятался в пивном шалмане. Тогда Горлоедов пообещал позже сержанта в блин раскатать, на шалман, мол, у него рука не поднимается, и понесся со своим прицепом по городу лужи расплескивать. А потом загнал машину на крепостную стену, на самую верхотуру - там только гаишникам сдался. Самого в отделение отправили, а машину, как ни прилаживались, спустить не смогли.
Серпокрыл по-стариковски кашлянул в кулак.
- Впрочем, потом гаишники смекнули, что трезвому ни в жизнь не согнать эту механику вниз, и притащили назад Горлоедова. Посадили, как шахида, за руль, и он им устроил слалом - чистое художество!
Учитель молча пошел к своей комнате. Закрыл за собой дверь, разделся и лег в постель - уроков сегодня не было. Некоторое время он лежал, закинув руки за голову, глупо улыбался в потолок, потом упал в глубокую светлую воду. Он видел беспокойный и радостный сон, будто он цветущий куст и его треплет ветер. Проснулся за полдень с флейтой в сердце.
Учитель уже оделся, когда в комнату заглянул Роман Ильич. С мокрого его плаща текли на пол темные ручьи.
- Свежий звон: королевна Зубарева окрутила. - Серпокрыл поймал встречный взгляд, дернул щекой и, исчезая за дверью, проворчал: - Город мелкий - все на виду.
Я знаю, что это правда, но лучше бы я этого не знал. Для каждого есть что-то, чего ему лучше не знать - так легче жить. Некоторое время, закрыв глаза и шевеля губами, учитель сидел на кровати, потом встал, выгреб из кармана горсть мелочи и поворошил пальцем монеты.
