Желтый лик (Очерки одинокого странника) - Магарам Элизар Евельевич (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Среди массажистов, парикмахеров и маникюров, в толпе нагих и полунагих женщин юлят вертлявые китайцы — портные, вышивальщики, сапожники, продавцы. Бои пропускают их к своим госпожам по строго установленному церемониалу, за приличную мзду. Все они «себе на уме», хитрые и продувные мошенники, корчат из себя наивных дикарей, хоть видят насквозь своих клиенток. От них несет противным расовым запахом, отвратительной смесью пота, чеснока и лука. Нагие женщины, взвизгивающие, задыхающиеся от щекотки, между делом следят за примерками подруг, делают заказы портным и сапожникам, кричат в общей базарной сутолоке на разных языках и, что всего удивительнее, отлично понимают друг дружку.
Комнаты наверху обставлены в обычном мещанском стиле, с дешевым шиком и легким налетом откровенной сентиментальности. На первый план выступает алтарь любви — огромная широкая кровать, убранная приторно-беленькими кружевами, голубыми и розовыми ленточками, пестрыми вышивками и оборочками, — стыдливо-вульгарная и властно-зовущая, как ложе невесты. В одном углу обычно красуется туалетный столик, вдоль стены поставлены комод, зеркальный шкаф, кушетка, пара мягких кресел, — все в выдержанном, наивно-девичьем стиле, окрашенное в светлые цвета. На туалетных столиках разложены хвастливо напоказ мелкие драгоценные вещицы, — нередко можно встретить золотой маникюрный прибор, целый ассортимент художественно исполненных шкатулок, ящичков, флаконов, — большей частью подарки щедрых постоянных поклонников. На стенах развешены цветные гравюры с трогательным изображением голеньких амуров, купающихся женщин и пастушек. На камине расставлены гипсовые статуэтки, китайские и японские безделушки с легким налетом эротики, — смесь показной наивности и пошлости, почти ничем не выдающие личные вкусы жриц любви.
Некоторое отличие придает комнате национальность обитательницы. Это, прежде всего, сказывается в книгах, разбросанных по самым неожиданным углам комнаты, а также в ряде мелочей. У немки непременно красуются цветы на столе, а над окном попискивают птички в клетке. Туалет убран фотографиями поклонников, большей частью в рамках различной ценности, приблизительно соответствующей материальному положению данного лица. Над всеми фотографиями царит «его» портрет, милый лик первого обольстителя в пышной драгунской форме унтера или вахмистра, разрисованный от руки с точным знанием цветов аксельбантов и нашивок. У англичанки бросаются в глаза спортивные приборы; в свободное время она, полулежа в кресле, с закрытыми глазами механически вяжет платье или блузу. В комнате у нее всегда образцовый порядок, отчего посетителя сразу охватывает непривычный холодок. У итальянки, напротив, комната всегда кажется неубранной. Всюду и везде, на креслах, на туалете, на диване и даже на комоде, разбросаны корсеты, лифы, сорочки, чулки и панталоны, нередко со специфическими ржавыми пятнами. На туалете и над кроватью, — целый ассортимент кукол в роскошных платьицах и шляпках, начиная с дешевых японских целлулоидовых пупсиков, кончая художественными произведениями парижских мастерских. У русских комната выглядит по настроению жилицы, чаще всего в артистическом беспорядке, но всегда бывает уютно, мило и чем-то родным веет от дешевеньких русских открыток, разбросанных по стенам. Лишь комнаты француженок, — Коры и Жермен, — специалисток парижской любви, выделяются своеобразной специфической обстановкой, зеркальными ширмами, покатыми оттоманками и странного стиля мягкой мебелью, поражающей с первого взгляда неопытного новичка…
Ближе к вечеру дом снова погружается в тишину, тревожимую лишь непрерывными звонками телефона. Постепенно улетучивается тошный больничный запах и остро пахнет, как в парфюмерном магазине, слащавыми духами, туалетной водой, одеколоном, рисовой пудрой с сильным привкусом йодоформа. Женщины, словно институтки, собирающиеся на бал, усердно прихорашиваются к вечернему приему, гоняют взволнованную прислугу к подругам за недостающими принадлежностями, мечутся, как угорелые, по комнатам и коридорам. У всех повышенное лихорадочное состояние, как у боксеров перед выходом. В тихих беседах о туалетах, среди аханья и вздохов, между женщинами происходит плохо скрываемая борьба за первенство, жестокое соперничество на звание первой красавицы. В ожесточенной борьбе пускаются в ход всевозможные средства, тратятся безумные деньги на платья, на безделушки, образуются тайные заговоры, союзы, а в экстренных случаях пускают вход кулачки с острыми коготками… Стоит лишь кому-либо одеть новое платье, сделать себе новую прическу, как все остальные женщины озабоченно возвращаются в свои комнаты, по целым часам обдумывают новые наряды, по несколько раз перечесываются, лезут из кожи, чтобы затмить подругу. И, хоть все небрежными голосами высмеивают вкусы гостей, хохочут над их странными капризами и причудами, но с тайным волнением ждут вечера, смутно надеются на что-то…
Покончившие с туалетом отправляются на прогулку по городу, кто — в Городской сад, кто — в библиотеку, кто — за покупками по магазинам. Перед домом уж дожидается вереница рикш, трубят вызванные из гаражей моторы.
Все куда-то спешат, торопятся, переходят из комнаты в комнату, а бон и амы мечутся по всем лестницам и этажам.
Miss Mary, словно главнокомандующий перед битвой, обходит все гостиные, отдельные кабинеты, комнаты женщин. За нею почтительно в отдалении шаркает бой Номер Первый с длинным карандашом за ухом и целым рядом помощников в белых халатах и мягких туфлях, с белыми полотенцами под мышками. Женщины по пути зазывают ее к себе, показывают ей свои вечерние туалеты, обновки, советуются с нею, втихомолку невинно сплетничают. Miss Магу посвящена во все тайны, для всех находит приятное словцо, комплимент, со всеми приветлива, ровна, мила, но вместе с тем ее спокойный голос выделяется из женского взвизга и звучит непререкаемым авторитетом.
К обеду все женщины спускаются вниз в столовую. В ярком электрическом свете красочно выделяются веселые пестрые туалеты, живые цветы, блестки, украшения и драгоценности. Все женщины веселы, красивы и шикарны, как апофеоз в оперетке. Блондинки, брюнетки и шатенки различнейших оттенков, подобранные знатоком, худые, классически сложенные и полные, крупные и миниатюрные, с детскими мечтательными глазами и хищными кошачьими взглядами — все они кажутся на одно лицо, незаметно дополняют друг дружку, сливаются в одно яркое целое, пышное, как сказочный узор на дорогом персидском ковре. Лишь руки, мелькающие среди приборов и посуды за едой, — бледные, породистые, с тоненькими прозрачными пальчиками, — крошечные и хрупкие, с розовыми, тщательно отделанными коготками, и большие, плебейские руки кухарки с толстыми корявыми пальцами, красные и изработавшиеся, — отчетливо выделяются на пестром фоне ярких красок и звуков, резко отличают женщин одну от другой, придают каждой из них определенное выражение.
Miss Helene сидит во главе стола в ярко-желтом платье «танго» из прозрачного креп-де-шина, отделанного пестрым бисером и черными кружевами. Из низкого декольте выпирают огромные слипшиеся груди, жирные и набухшие, как надутый пузырь. Она вся обвешана массивными золотыми серьгами, брошками, кольцами и полудюжиной браслетов — золотых змеек, туго зажимающих мясистые, багрово-лиловые руки повыше локтя, — величественная и надменная, как грубо отесанный идол в китайском храме. И движения у нее тяжелые, принужденные, напоминающие не то — циркового силача, орудующего двадцатипудовыми гирями, не то — скованного по рукам и ногам каторжника. Рядом с нею Miss Mabel, одетая в коротенькое розовое платьице с большим широким бантом в волосах, выглядит хрупким подростком. Ее замалеванное худое птичье лицо пестрит неестественно-яркими красками и странно поражает издали золотая вставная челюсть во рту и сухая гусиная кожа шеи, плеч и обнаженных рук, обильно усыпанная пудрой.
Стол убран живыми цветами в роскошных хрустальных вазах, поблескивает серебряными приборами и искрящимися на свет красочными бутылками вин и ликеров. Настроение у всех торжественное и повышенное. Почти всегда на обеде присутствует несколько завсегдатаев-мужчин, расфранченных, как женихи, в смокингах и визитках, приглашенных за особые услуги. Они чинно, с подчеркнутой любезностью ухаживают за своими соседками, ведут себя чрезвычайно прилично и даже пьют в меру, как в самом чопорном обществе. Хозяйка всячески поддерживает солидный разговор за столом, жалуется на застой в делах, на кризис, на распущенность китайцев, на упадок нравов и больше всего возмущается джентльменами, которые не платят по счетам… Женщины за столом по обыкновению кокетничают, из-за каждого пустяка заливаются истерическим хохотом, ведут сложную, рискованную, то тайную, то откровенную борьбу за выгодного поклонника. В беседе каждая из них старается невинным словцом уколоть соперницу, накинуть тень на ее яркие краски и мишуру, искусно плетет тонкую паутину лжи и интриг, по-женски, с унаследованной от прародительницы Евы настойчивостью, нагло и уверенно идет к намеченной цели.
