Хлеб - Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (бесплатные книги полный формат txt) 📗
– Я знаю, что вы не доверяете мне… Это отлично. Никому не нужно верить, даже самому себе, потому что каждый человек может ошибаться. Да. А можно верить только одному – делу. Вы только подумайте: вот сейчас мы все хлопочем, бьемся, бегаем за производителем и потребителем, угождаем какому-нибудь хозяину, вообще зависим направо и налево, а тогда другие будут от нас зависеть. У нас всегда будет урожай на нашей ниве… Расчет самый простой: по вкладам мы будем платить семь процентов, а по ссудам будем получать до двадцати. Капитал будет… Вы только сообразите, сколько пропадает теперь мертвого капитала у попов, писарей, купцов, а из этих мелочей составится страшная сила, как из мелких речонок наливается море.
III
Решительный разговор с отцом Галактион думал повести не раньше, как предварительно съездив в Заполье и устроив там все. Но вышло совершенно наоборот.
После отъезда Штоффа Галактион целых три недели ходил точно в тумане. И сон плохой и аппетита нет. Даже Серафима заметила, что с мужем творится что-то неладное.
– Тебе нездоровится, Глаша?
– Мне? Нет, ничего.
Такой ответ совершенно удовлетворял простоватую Серафиму, и это возмущало Галактиона. Другая жена допыталась бы, в чем дело, и не успокоилась бы, пока не вызнала бы всего. Теперь во время бессонницы Галактион по ночам уходил на мельницу и бродил там из одного этажа в другой, как тень. Мельница работала зимой полным ходом. Рабочих было очень немного. Они, засыпанные мучным бусом, походили на каких-то мертвецов, бродивших бесшумно из одного отделения в другое. Обыкновенно по ночам обходил мельницу Емельян, как холостой человек, или сам Михей Зотыч. Рабочие удивлялись, встречая теперь Галактиона. Раз ночью у жернова Галактион встретил отца. Старик как-то по-заячьи прислушивался к грузному движению верхнего камня, припадавшего одним краем.
– А, это ты! – удивился старик. – Вот и отлично. Жернов у нас что-то того, припадает краем.
– Нужно поставить запасный.
– Остановка выйдет.
– Ничего не поделаешь.
Они вместе прошли по всем отделениям. Везде все было в порядке.
– Если бы еще пять поставов прибавить, так работы хватило бы, – задумчиво говорил Галактион, когда они очутились в мельничной конторке, занесенной бусом, точно инеем.
– Воды не хватит.
– Можно паровую машину поставить, родитель.
– Ни за что! Спалить хочешь все обзаведение?
Мельница давно уже не справлялась с работой, и Галактион несколько раз поднимал вопрос о паровой машине, но старик и слышать ничего не хотел, ссылаясь на страх пожара. Конечно, это была только одна отговорка, что Галактион понимал отлично.
– Вот ты про машину толкуешь, а лучше поставить другую мельницу, – заговорил Михей Зотыч, не глядя на сына, точно говорил так, между прочим.
Галактион отлично понял его. Значит, отец хочет запрячь его в новую работу и посадить опять в деревню года на три. На готовом деле он рассчитывал управиться с Емельяном и Симоном. Это было слишком очевидно.
– Нет, я не согласен, – спокойно ответил Галактион.
– Как не согласен? Что не согласен? Да как ты смеешь разговаривать так с отцом, щенок?
– Вторую мельницу строить не буду, – твердо ответил Галактион. – Будет с вас и одной. Да и дело не стоящее. Вон запольские купцы три мельницы-крупчатки строят, потом Шахма затевает, – будете не зерно молоть, а друг друга есть. Верно говорю… Лет пять еще поработаешь, а потом хоть замок весь на свою крупчатку. Вот сам увидишь.
– Да ты понимаешь, что говоришь-то?
– Да очень понимаю… Делать мне нечего здесь, вот и весь разговор. Осталось только что в Расею крупчатку отправлять… И это я устроил.
– Ну, а потом?
– А потом вы сами по себе, а я сам по себе.
– Как же это так будет, напримерно?
– Да уж так, как случится. Дадите мне что в отдел – спасибо, не дадите – тоже спасибо.
– Так, так, миленький… Своим умом хочешь жить.
Старик пожевал губами, посмотрел на сына прищуренными глазами и совершенно спокойно проговорил:
– Ничего ты от меня, миленький, не получишь… Ни одного грошика, как есть. Вот, что на себе имеешь, то и твое.
– Покорно благодарю, родитель.
Больше отец и сын не проговорили ни одного слова. Для обоих было все ясно, как день. Галактион, впрочем, этого ожидал и вперед приготовился ко всему. Он настолько владел собой, что просмотрел с отцом все книги, отсчитался по разным статьям и дал несколько советов относительно мельницы.
– Завтра, то есть сегодня, я уеду, – прибавил он в заключение. – Если что вам понадобится, так напишите. Жена пока у вас поживет… ну, с неделю.
– А кто же ее кормить будет?
– Я пришлю денег из Суслона на прокорм, а за квартиру потом рассчитаюсь.
– За пять лет, миленький. Не забудь… По три целковых в месяц – сто восемьдесят рубликов.
– И это заплачу. Сейчас у меня ничего нет, а вышлю, как пришлю подводу за семьей.
Когда Галактион вышел, Михей Зотыч вздохнул и улыбнулся. Вот это так сын… Правильно пословица говорится: один сын – не сын, два сына – полсына, а три сына – сын. Так оно и выходит, как по-писаному. Да, хорош Галактион. Другого такого-то и не сыщешь.
«А денег я тебе все-таки не дам, – думал старик. – Сам наживай – не маленький!.. Помру, вам же все достанется. Ох, миленькие, с собой ничего не возьму!»
Вернувшись домой, Галактион почувствовал себя чужим в стенах, которые сам строил. О себе и о жене он не беспокоился, а вот что будет с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую дочь Милочку, а старший сын был баловнем матери и дедушки. Младшая Катя росла как-то сама по себе, и никто не обращал на нее внимания.
– Ну, Серафима, собирайся в дорогу, – коротко объяснил Галактион жене.
– Через неделю я за тобой пришлю. Переезжаем в Заполье.
– Совсем?
– Совсем.
Серафима даже заплакала от радости и бросилась к мужу на шею. Ее заветною мечтой было переехать в Заполье, и эта мечта осуществилась. Она даже не спросила, почему они переезжают, как все здесь останется, – только бы уехать из деревни. Городская жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
Только на прощанье с отцом Галактион не выдержал. Он достал бумажник и все, что в нем было, передал отцу, а затем всю мелочь из кошелька. Михей Зотыч не поморщился и все взял, даже пересчитал все до копеечки.
– Денежка счет любит, – бормотал старик.
У жены Галактион тоже не взял ни копейки, а заехал в Суслон к писарю и у него занял десять рублей. С этими деньгами он отправился начинать новую жизнь. На отца Галактион не сердился, потому что этого нужно было ожидать.
Анфуса Гавриловна обрадовалась и испугалась, когда увидала зятя. Она совсем не ждала гостя.
– Надолго ли, Галактион? – спрашивала расхлопотавшаяся старушка.
– А совсем, мамаша.
– Как совсем?
Галактион любил тещу, как родную мать, и рассказал ей все. Анфуса Гавриловна расплакалась, а потом обрадовалась, что зять будет жить вместе с ними. Главное – внучата будут тут же.
– Поживите пока с нами, а там видно будет, – говорила она, успокоившись после первых излияний. – Слава богу, свет не клином сошелся. Не пропадешь и без отцовских капиталов. Ох, через золото много напрасных слез льется! Тоже видывали достаточно всячины!
Харитона Артемьевича не было дома, – он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, – в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
– Ну, а что зелье-то наше? – сурово спросила ее Анфуса Гавриловна, – она все больше и больше не любила Харитину.
– Ничего… Два новых платья заказала да соболий воротник велела переделать.
