Легкий привкус измены - Исхаков Валерий (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
История О. - назовем ее все же так - начинается вместе с осенью - вместе с новым учебным годом - первого сентября. Как и положено преподавателю, в этот день Виктор явился в школу за час до первого звонка, в новом темно-синем костюме в узкую белую полоску, в начищенных до зеркального блеска черных штиблетах, в белой рубашке с модным галстуком. Отросшие за лето волосы были коротко пострижены, и кое-где проглядывали полоски белой кожи, заметные на фоне густого загара. Он хорошо выглядел и знал это, и состояние недавно брошенного любовника придавало его облику особую интересность. Так по крайней мере выразились девчонки из девятого "В", где он был классным руководителем.
Он же чувствовал внутри приятную пустоту и спокойствие - которое кончилось в ту самую минуту, когда класс выстроился перед ним в две шеренги, девочки впереди, мальчики сзади, и в первой шеренге, третья справа стояла она - его малютка, его новая ученица, его приговор - если только сейчас не произойдет чуда, если она не окажется кошмарным сном, видением, если не исчезнет без следа, стоит ему закрыть и снова открыть глаза.
Виктор закрыл глаза. Потом открыл. Сон не был сном, видение не было видением - его грех, его вина во плоти и крови стояла перед ним и совсем по-детски почесывала правой рукой укушенный комаром левый локоть.
О, он хорошо помнил этот локоть, именно левый, ушибленный однажды, когда он катал ее в папиной "Победе"; в то самое место, куда укусил ее комар, он ее тогда долго и нежно целовал. Может быть, комар потому и укусил в то самое место, что кожа там была чуть нежнее и тоньше от его поцелуев? Разница, недоступная грубому человеческому глазу, но вполне внятная комариному жалу... А может, не было никакого комара, а была нарочитая демонстрация с ее стороны, напоминание и без того павшему духом преподавателю: вот сюда, сюда ты меня целовал... и сюда тоже... показать, куда еще? Я ведь могу показать...
Да нет, успокаивал он себя, покуда класс по команде физрука "Напра-во! Шагом марш!" двигался мимо него, они же такие юные еще, такие еще дети, и она ничем не выделяется из общей массы, такая же невинная, как и все...
Надеюсь, и впрямь невинная, подумал он с мгновенным ознобом вдоль безвольно изогнувшегося, словно под тяжестью давно снятого рюкзака, хребта. Надеюсь, еще не успела лишиться невинности в объятиях прыщавого сверстника - с тем, чтобы при случае предъявить свою невинность - утраченную невинность отсутствие невинности - как последнее доказательство того, что невинности ее лишил я.
Такие нежные бедра, вспомнил он вдруг, особенно с внутренней стороны, когда гладишь их, растираешь после купания, натираешь кремом для загара, касаешься губами, осторожно и вкрадчиво проводишь снизу вверх языком, подбираясь к белой полоске, выглядывающей из-под сдвинувшихся крохотных трусиков; такие крепкие, чуть шершавые, в золотистых волосках голени; маленькие ступни с некрасивыми - никто не совершенен! - плохо подстриженными и грязноватыми ногтями на чуть поджатых розовых пальчиках... Нет, не так: сперва розовые пальчики с грязноватыми, бог ее прости, ногтями, затем загорелые щиколотки, поросшие светлыми, выгоревшими волосками, потом - пропустил при первом перечислении, прости, - округлые, золотистые, с непременной коростой от зажившей царапины на правом, - колени, и только потом нежнейшие бедра, между которых и располагается вожделенная цель, она же щель, она же - великолепный, в своем роде совершенный капкан для ловли молодого холостого мужчины двадцати четырех лет отроду. Такая изящная, такая продуманная и вместе с тем - не придуманная, а созданная самой природой, ловушка на самца. В глубине которой нежнейшая перепонка, в наличии которой я так спешил убедиться в тот день - и непременно убедился бы, если бы позвоночный диск не сдвинулся со своего места и не удержал меня за причинное место. Но, убедившись, я бы не только лишил ее невинности, но и себя - последнего доказательства моей невиновности, которого, впрочем, вполне возможно, давно уже не существует - и не существовало к тому времени, когда я готов был его разрушить, но моя беспомощность лишила меня возможности проверить, а теперь...
- Ну так сходи и проверь!
- Что? - Он резко повернулся, и с ним случился один из тех мгновенных полуобмороков, когда от резкого движения мгновенно темнеет в глазах и ты теряешь всякую ориентировку и почти падаешь, но стоит переждать несколько секунд, как темнота отступает, и ты приходишь в себя - или в кого-то другого, потому что видишь мир чуть иначе, чуть более резко и отчетливо, чем прежде.
- Сходи в свой химический кабинет и проверь, - говорил, зависая над ним, баскетбольного роста физрук. - Говорят, штукатуры там спирт искали, что-то нашли, что-то разбили, а что-то пролили - боятся, что ртуть.
- Кто боится?
- Какая разница - кто? Я лично не боюсь, а ты?
- Чушь собачья! Не было у меня там никакой ртути!
Ртути не было, а она была: стояла в коридоре, возле туалета для девочек, и пристально смотрела, как он неловко, боком, чтобы не показать, что он ее тоже видит и знает, что она на него смотрит, входит в кабинет химии.
Прозвенел звонок на первый урок. Он попытался вспомнить расписание - и не вспомнил, твердо помнил только, что у него первого урока нет, а у нее...
- У меня тоже нет, - сказала она, входя в полутемный, окнами на северную сторону, кабинет и закрывая за собой дверь. Замок за ее спиной щелкнул, будто капкан.
- Как это нет? - удивился он, мгновенно входя в роль классного руководителя. - Я точно знаю, что у вас...
- У них - да. А у меня первого урока не будет. У меня дополнительное занятие будет. По химии...
Так и с ума недолго сойти, думал он, тщательно запирая за собой дверь кабинета химии - будто надеялся, что и призрак ее навсегда останется запертым там. Если, конечно, уже не сошел. А как проверить? Я даже не знаю, вслух я говорил с ней или это были только мысли. И что хуже? Может, с врачом посоветоваться? Не с нашим, школьным, конечно, он кроме аспирина ничего не пропишет, а с каким-нибудь приличным... Стоп! Только пойди в нашем городе к психиатру, завтра вся школа будет об этом говорить. Понятно, что если вслух, это уже клиника, к тому же могут услышать и заподозрить, но невысказанные мысли, наверное, еще хуже, потому что сильнее давят, не находя выхода...
Он резко обернулся. В конце коридора, возле туалета для девочек... нет, слава богу, там не было никого. Дисциплинированные дети - и недисциплинированные тоже, в виде исключения, по случаю первого сентября сидели в своих классах. И она сидела в своем - в его - девятом "В", на уроке литературы, который вела О., вспомнил он, подруга К., между прочим - именно она их когда-то и познакомила.
Интересно, что сейчас проходят в девятом классе по литературе? "Войну и мир"? Или "Преступление и наказание"? А может, "Лолиту"?
11
Это интересная игра. Нет, если отвлечься, посмотреть абстрактно действительно интересная. Вполне достойная взрослой, искушенной - очень искушенной, вносил поправку Виктор, - женщины, а не ученицы девятого класса.
Где она ей научилась? Дома? Вряд ли. Он тайком навел справки: семья как семья, отец инженер на заводе, мать - врач в стоматологической поликлинике. Он даже отважился посетить ее: давно пора было запломбировать зуб, пятый нижний справа, все никак не мог собраться, а тут как раз был повод приглядеться к мамаше, чтобы знать, чего от нее ждать. Но не узнал. Не понял. С виду обычное, хотя и приятное лицо: темные волосы, нос с заметной горбинкой, зеленые глаза, мелкие-мелкие веснушки вокруг глаз. Один зуб передний подпорчен, темная эмаль, что немного удивило - врачу, исцелися сам... Стоматолог все-таки...
Очень немногословная женщина - если не считать раз двадцать повторенного "Сплюньте", вряд ли произнесла больше десятка слов. Работала, впрочем, хорошо, починила сразу три зуба справа, а он даже не почувствовал, был уверен, что так долго возится с одним. Обрадовался - и тут же пожалел, что повода прийти еще раз не будет. Но она, узнав, что он преподает в той самой школе, так легко, так простодушно заговорила о дочери, что он сразу понял: не опасна... То есть не хитра, не двоедушна. Нормальный, естественный человек. Убить может в порыве гнева, но в игры играть... вряд ли.
