Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Николай Палкин - Толстой Лев Николаевич (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Разсказывалъ, какъ они просятъ смерти и имъ не даютъ ее сразу, a выл?чиваютъ и бьютъ другой, иногда третій разъ. И онъ живетъ и л?чится въ гошпитал?, ожидая новыхъ мученій, которыя доведутъ его до смерти.
И его ведутъ второй или третій разъ и тогда уже добиваютъ на смерть. И все это за то, что челов?къ или б?житъ отъ палокъ или им?лъ мужество и самоотверженіе жаловаться за своихъ товарищей на то, что ихъ дурно кормятъ, а начальство крадетъ ихъ паёкъ.
Онъ разсказывалъ все это, и когда я старался вызвать его раскаяніе при этомъ воспоминаніи, онъ сначала удивился, а потомъ какъ будто испугался.
– Н?тъ, говоритъ, это что-жъ, это по суду. Въ этомъ разв? я причиненъ? Это по суду, по закону.
То же спокойствіе и отсутствіе раскаянія было у него и по отношенію къ военнымъ ужасамъ, въ которыхъ онъ участвовалъ и которыхъ онъ много вид?лъ и въ Турціи и въ Польш?. Онъ разсказалъ объ убитыхъ д?тяхъ, о смерти голодомь и холодомъ пл?нныхъ, объ убійств? штыкомъ молодого мальчика-поляка, прижавшагося къ дереву.
И когда я спросилъ его не мучаютъ ли сов?сть его и эти поступки, онъ уже совс?мъ не понялъ меня. Это на войн?, по закону, за Царя и отечество. Это д?ла, по его понятію, не только не дурныя, но такія, которыя онъ считаетъ доблестными, доброд?тельными, искупающими его гр?хи. То, что онъ раззорялъ, губилъ неповинныхъ нич?мъ д?тей и женщинъ, убивалъ пулей и штыкомъ людей, то, что самъ зас?калъ стоя въ строю на смерть людей и таскалъ ихъ въ гошпиталь и опять назадъ на мученье, это все не мучаетъ его, это все какъ будто не его д?ла. Это все д?лалъ какъ будто не онъ, а кто-то другой.
Есть у него кое-какіе свои гр?шки личные, когда онъ безъ того, что онъ называетъ закономъ, билъ и мучалъ людей, и эти мучаютъ его и для искупленія отъ нихъ онъ ужъ много разъ причащался и еще над?ется причаститься передъ самой смертью, разсчитывая на то, что это загладитъ мучающіе его сов?сть гр?хи. Но онъ все-таки мучается и картины ужасовъ прошедшаго не покидаютъ его.
Что бы было съ этимъ старикомъ, если бы онъ понялъ то, что такъ должно бы быть ясно ему, стоящему на порог? смерти, что между вс?ми д?лами его жизни, т?ми, которыя онъ называетъ: по закону – и вс?ми другими н?тъ никакого различія, что вс? д?ла его т?, которыя онъ могъ сд?лать и не сд?лать (а бить и не бить, убивать и не убивать людей всегда было въ его власти), что вс? д?ла его – его д?ло, что какъ теперь, наканун? его смерти, н?тъ и не можетъ быть никакого посредника между нимъ и Богомъ, такъ и не было и не могло быть и въ ту минуту, когда его заставляли мучать и убивать людей. Что бъ съ нимъ было, если бы онъ понялъ теперь, что не долженъ былъ бить и убивать людей и что закона о томъ, чтобы бить и убивать братьевъ никогда не было и не могло быть. Если бы онъ понялъ, что есть только одинъ в?чный законъ, который онъ всегда зналъ и не могъ не знать – законъ, требующій любви и жалости къ людямъ, а что то, что онъ называетъ теперь закономъ былъ дерзкій, безбожный обманъ, которому онъ не долженъ былъ поддаваться. Страшно подумать о томъ, что представлялось бы ему въ его безсонныя ночи на печк? и каково было бы его отчаянье, если бы онъ понялъ это. Мученія его были бы ужасны.
Такъ зач?мъ же и мучать его? Зач?мъ мучать сов?сть умирающаго старика? Лучше успокоить ее. Зач?мъ раздражать народъ, вспоминать то, что уже прошло?
Прошло? Что прошло? Разв? можетъ пройти то, чего мы не только не начинали искоренять и л?чить, но то, что боимся назвать и по имени. Разв? можетъ пройти жестокая бол?знь только отъ того, что мы говоримъ, что прошло. Оно и не проходитъ и не пройдетъ никогда и не можетъ пройти, пока мы не признаемъ себя больными. Для того, чтобы изл?чить бол?знь, надо прежде признать ее. А этого-то мы и не д?лаемъ. Не только не д?лаемъ, но вс? усилія наши употребляемъ на то, чтобы не видать, не называть ее. Бол?знь и не проходитъ, а только видоизм?няется, въ?дается глубже въ плоть, въ кровь, въ кости, въ мозгъ костей.
Бол?знь въ томъ, что люди, рожденные добрыми, кроткими, люди, съ вложенной въ ихъ сердце любовью, жалостью къ людямъ, совершаютъ – люди надъ людьми – ужасающія жестокости, сами не зная зач?мъ и для чего. Наши русскіе люди кроткіе, добрые, вс? проникнутые духомъученія Христа, люди кающіеся въ душ? о томъ, что словомъ оскорбляли людей, что не под?лились посл?днымъ съ нищимъ и не пожал?ли заключенныхъ, эти люди проводятъ лучшую пору жизни въ убійств? и мучительств? своихъ братій и не только не каются въ этихъ д?лахъ, но считаютъ эти д?ла или доблестью или, по крайней м?р?, необходимостью, такою же неизб?жною, какъ пища или дыханіе. Разв? это не ужасная бол?знь? И разв? не лежитъ на обязанности каждаго д?лать все, что онъ можетъ для исц?ленія ея, и первое, главное, указать на нее, признать ее, назвать ее ея именемъ.
Солдатъ старый провелъ всю свою жизнь въ мучительств? и убійств? другихъ людей. Мы говоримъ: зач?мъ поминать? Солдатъ не считаетъ себя виноватымъ, и т? страшныя д?ла: палки, сквозь строй и другія – прошли уже; зач?мъ поминать старое? Теперь ужъ этого н?тъ больше. Былъ Николай Палкинъ. Зач?мъ это вспоминать? Только старый солдатъ передъ смертью помянулъ. Зач?мъ раздражать народъ? Такъ же говорили при Никола? про Александра. Тоже говорили при Александр? про Павловскія д?ла. Такъ же говорили при Павл? про Екатерину. Такъ же при Екатерин? про Петра и т. д. Зач?мъ поминать? Какъ зач?мъ поминать? Если у меня была лихая бол?знь или опасная и я изл?чился или избавился отъ нея, я всегда съ радостью буду поминать. Я не буду поминать только тогда, когда я бол?ю и все такъ же бол?ю, еще хуже, и мн? хочется обмануть себя. И мы не поминаемъ только отъ того, что мы знаемъ, что мы больны все такъ же, и намъ хочется обмануть себя.
Зач?мъ огорчать старика и раздражать народъ? Палки и сквозь строй – все это ужъ прошло.
Прошло? Изменило форму, но не прошло. Во всякое прошедшее время было то, что люди посл?дующаго времени вспоминаютъ не только съ ужасомъ, но съ недоум?ніемъ: правежи, сжиганія за ереси, пытки, военныя поселенія, палки и гонянія сквозь строй. Мы вспоминаемъ все это и не только ужасаемся передъ жестокостью людей, но не можемъ себ? представить душевнаго состоянія т?хъ людей, которые это д?лали. Что было въ душ? того челов?ка, который вставалъ съ постели, умывшись, од?вшись въ боярскую одежду, помолившись Богу, шелъ въ заст?нокъ выворачивать суставы и бить кнутомъ стариковъ, женщинъ и проводилъ за этимъ занятіемъ, какъ теперешніе чиновники въ сенат?, свои обычные пять часовъ и ворочался въ семью и спокойно садился за об?дъ, а потомъ читалъ священное писаніе? Что было въ душ? т?хъ полковыхъ и ротныхъ командировъ: я зналъ одного такого, который накануне съ красавицей дочерью танцовалъ мазурку на бал? и у?зжалъ раньше, чтобы на завтра рано утромъ распорядиться прогоняніемъ на смерть сквозь строй б?жавшаго солдата татарина, зас?калъ этого солдата до смерти и возвращался об?дать въ семью. В?дь все это было и при Петр?, и при Екатерине, и при Александр?, и при Никола?. Не было времени, въ которое бы не было техъ страшныхъ делъ, которыя мы, читая ихъ, не можемъ понять. Не можемъ понять того, какъ могли люди не видать т?хъ ужасовъ, которые они д?лали, не видать, если уже не зв?рства безчелов?чности т?хъ ужасовъ, то безсмысленность ихъ. Во вс? времена это было. Неужели наше время такое особенное, счастливое, что въ наше время н?тъ такихъ ужасовъ, н?тъ такихъ поступковъ, которые будутъ казаться столь же непонятными нашимъ потомкамъ? Намъ ясна теперь не только жестокость, но безсмысленность сжиганія еретиковъ и пытокъ судейскихъ для узнанія истины. Ребенокъ видитъ безсмысленность этого; но люди того времени не вид?ли этого. Умные, ученые люди утверждали, что пытки необходимое условіе жизни людей, что это тяжело, но безъ этого нельзя. Тоже съ палками, съ рабствомъ. И пришло время и намъ трудно представить себе то состояніе умовъ, при которомъ возможно было такое грубое заблужденіе.
Гд? наши пытки, наше рабство, наши палки? Намъ кажется, что ихъ н?тъ, что это было прежде, но теперь прошло. Намъ кажется это отъ того, что мы не хотимъ понять стараго и старательно закрываемъ на него глаза.
