Сага Форта Росс (Книга 1. Принцесса Елена) - Петров Виктор Порфирьевич (читаем книги .txt) 📗
Опять он слышал, как Ротчевы с Анной вышли на веранду и сели там в кресла. Сидя у окна он мог слышать обрывки их разговора, слышать заразительный смех Елены, звучавший серебряным колокольчиком. Потом вдруг слышался спокойный, низкий голос Анны, звуки которого остро затрагивали и волновали его сердце. Это был голос его божества.
Он также боготворил Елену, но поклонялся ей, как чему-то далекому и недосягаемому. Он любил слышать ее голос издалека, но вблизи, в ее присутствии, он холодел от страха. Ее холодный взгляд в его направлении замораживал Николая и он внутренне трепетал перед ней. Каждый раз, когда она смотрела на него, он чувствовал себя жалким червяком. Елена для него была божеством холодным, далеким и суровым.
К Анне у него было теплое чувство, поклонение в которое он изливал всего самого себя, всю свою душу. Она была одна, не замужем и, инстинктивно, он чувствовал, что она не была счастлива. Все это подталкивало его на поступки, толкало его сделать что-нибудь для нее, смягчить ее грусть. Как хотелось ему сделать ее счастливой!
Мысли и мечты. Мечты и мысли вихрем ворошились в его уме. Он закрыл глаза и Анна вдруг появилась перед ним. Вот здесь, совсем близко, с этим таким знакомым, грустным взглядом. Он протягивал руку, открывал глаза и мираж исчезал. Опять закрывал Николай глаза и Анна вновь появлялась перед ним, на этот раз другая, с веселой, счастливой улыбкой… — Анна!.. Анна!.. — судорожно шептали его губы.
В это время Ротчевы обсуждали с Анной планы большого торжества, подготовляемого в день ангела Елены, через несколько дней. Этот первый открытый прием в селении Росс за все годы существования, обещал быть крупным событием не только в колонии, но и среди, окружающих его соседних испанских миссий. Ротчев обсуждал имена, гостей, которых он намеревался пригласить… обед, который будет сервирован так, чтобы поразить гордых гидальго, синьор и синьорит. Он предполагал устроить торжество, которое должно было продолжаться, по крайней мере, три дня: пикники, рыбная ловля, охота и баснословные обеды.
— Знаешь, Леночка, на этом торжестве в день твоих именин, ты, действительно, сможешь показать испанкам свои парижские туалеты, которых ты не могла носить до сих пор, — засмеялся Ротчев.
— А, почему и нет. И в самом деле, мне будет приятно приодеться, вспомнить балы и приемы в Петербурге и Москве.
— Конечно, дорогая, нам трудно будет разместить всех гостей в этом доме. Поэтому, обед мы устроим под открытым небом, прямо, вот, здесь, перед домом, на лужайке. Расставим столы… Я даже заказал нашему плотнику, чтобы он поторопился сделать столы к празднику. Ну, а потом, вечером, все можем собраться и внутри дома для разговоров и кофея, да и помузицировать можно будет.
Елена вся загорелась от предвкушения торжества на свои именины.
— Мне уже не терпится, — прильнула она к мужу, — хочется, чтобы день моего Ангела настал скорее. Интересно встретить всех этих калифорнийских красавиц-дам и их бравых кавалеров. Лишь бы только погода была хорошая!
— Насчет погоды не беспокойся, дорогая. Будет чудная погода, как по заказу. Не забудь того, что ты в Калифорнии и здесь бывает сезон дождей. Этот сезон уже закончился, приблизительно тогда, когда ты приехала сюда. Теперь дождей не будет до поздней зимы, может быть до декабря. Наступает самое лучшее время в Калифорнии: тепло, сухо, без дождей. Правда будут туманы, но они часто расходятся, растворяются в воздухе, исчезают около полудня. Нет, насчет погоды не беспокойся — твой день будет чудесным, должен быть.
Ротчев подумал.
— Знаешь, будет хорошо в этот день украсить дом и церковку зеленью. Я прикажу в этот день нарубить зеленых веток деревьев, принести свеже-скошенной травы — будет свежо и чисто, как на Троицу. Я уверен, что наш форт тут приукрасится и будет выглядеть совсем другим. Все это будет для тебя, моя принцесса.
Они молча посидели на веранде и хотели уже удалиться в свои покои, как к веранде подошел пожилой промышленный, Ефрем, главный помощник Ротчева. Он остановился у ступеней крыльца и скинул шапку.
— Александр Гаврилыч, извините, дело есть.
Ротчев быстро спустился с крыльца.
— Что такое, Ефрем? Что-нибудь серьезное?
— Да, нет, просто хотел доложить, что улов рыбы сильно упал. Кажный день наши парни берут все меньше и меньше рыбы. Что-то случилось с рыбой, уходит она от наших берегов. А без рыбы, сами знаете, не быть и нашему форту.
— Ну-ну, Ефрем, не так-то уж плохи дела. Не забудь, что мы, ведь, и хлеб растим здесь, помогаем Ново-Архангельску, и скотину разводим — мясо поставляем туда же… Рыба не самое важное, но, конечно, — он сморщил лоб, — что-то непонятное происходит с рыбой. Почему бы это она стала уходить от нашего берега?
— Не могу знать, Александр Гаврилыч, — он немного помялся, потоптался на месте и, потом, смущенно спросил:
— А, правда ли, что и хлеба у нас родится мало, недостает для помощи Ново-Архангельску. Ведь, так нас может и прикрыть компания-то, — озабоченно посмотрел он на Ротчева.
Ротчев рассмеялся.
— Я думаю, это и было главною причиною, что ты пришел ко мне докладывать насчет рыбы. Беспокоишься о судьбе форта? Что, нравится здесь, не хочется возвращаться обратно на Аляску — а?
Ефрем почесал затылок.
— Так, это правда. Беспокоятся ребята, очень не хотят ехать назад в Ново-Архангельск. Есть ли какие сведения об этом, Александр Гаврилыч?
Ротчев положил руку на его плечо.
— Не беспокойся, Ефрем и успокой других. Никаких официальных сведений у меня нет, но слухи были. Однако, мне дали понять неофициально, что если мы выйдем на простор, распашем поля за горами, подымем хлеба, так мы останемся здесь навсегда.
— Дай-то Бог, — сказал Ефрем.
— Если что услышу, сразу тебе сообщу, — обещал Ротчев.
— Не дай Бог, если решат покончить с фортом, взбунтуются ребята, некоторые грозят уйти к испанцам.
— Ну-ну, смотри там у меня. Ты, ведь, мои глаза и уши. Не давай им там смутьянить.
— Да, уж постараюсь, Александр Гаврилыч, — ответил Ефрем.
Ефрем, осторожно ступая по траве, удалился.
— Что это, Саша, что-нибудь неприятное, — забеспокоилась Елена.
— Да, нет, ничего. Просто, приходил Ефрем с докладом.
Ротчев сел с дамами, посмотрел на закатывавшееся солнце, видное в широкие ворота форта, на длинные тени протянувшиеся от стен до площади, покрытой густой травой.
— Люблю наблюдать за закатом с этой веранды, — заметил Ротчев, — что особенно замечательно так это то, что каждый вечер, когда я смотрю на закат вот в эти ворота, каждый раз он мне кажется более и более красивым. Никогда не видел я однообразия в этих багровых красках заката… каждый раз что-то новое, новый оттенок. Закаты, которые мы видим здесь, я нигде больше не видел. Знаешь, Леночка, чем больше я живу здесь, тем больше мне нравится здесь, тем больше я люблю Форт Росс. Я настолько привык к этой колонии, к Калифорнии, что мне будет больно расставаться с фортом, когда нам нужно будет покинуть его. С тех пор, как ты, дорогая, приехала сюда я живу полной жизнью, мне ничего больше не нужно. Что еще нужно человеку… красивая природа вокруг нас, эти горы там, охраняющие наш покой, те скалы у океана, сам могучий, седой океан, интересная работа, и… — он приостановился и потом добавил с улыбкой, — и ты… все это вокруг нас мы имеем вместе, живем и ощущаем вместе и вместе идем к нашему будущему. Я надеюсь, солнышко, что и тебе здесь нравится так же, как нравится мне.
— Тебе не надо спрашивать меня об этом, Саша. Ты сам знаешь слишком хорошо, что здесь с тобой я нашла свое счастье.
Наступило молчание. Ротчев и его жена молчаливо смотрели на солнце, быстро опускающееся в океан, на горизонте. Молчаливая Анна сидела позади и также восторженно смотрела на океан. Она вся была какой-то наэлектризованной, чувствовала себя в каком-то экстазе. Теперь больше чем когда бы то ни было, она чувствовала, что она всей душой принадлежала к этой группе смелых людей, пионеров и конквистадоров, раздвигающих границы своей земли. Ее место было среди них, и здесь среди этих людей она хотела остаться на всю жизнь.
